Лиза Джексон - Ночь накануне

Рид вышел из машины еще до того, как Сильвия выключила сирену. Температура на улице была очень высокой, впрочем, как и влажность. Пот заскользил по коже Рида, когда он открыл ворота и быстро показал свой значок.

Морисетт нагнала его как раз в тот момент, когда подкатил фургон одной из местных телевизионных станций.

– Стервятники на «двух часах», – предупредила она.

– Держи их в стороне, – крикнул Рид одному из полицейских, указав подбородком на репортера и оператора, выходивших из белого фургона с логотипом WKOK [2].

– Вы слышали его. – Молодой полицейский скрестил на груди руки, а когда посмотрел на репортеров, его взгляд выражал серьезность намерений.

Рид прошел через открытую входную дверь, осматривая обновленное старое поместье. Аккуратно, чтобы ничего не задеть, он последовал на звуки голосов, ступая по мраморному полу фойе. Его шаги приглушали дорогие ковры, стену украшали портреты аристократичных предков, а широкая лестница, которая разделялась у основания надвое, манила посетителей наверх. Через открытую дверь Рид увидел кабинет. И его желудок сжался от представшей перед ним сцены.

Жертва – по-видимому, Бандо – неуклюже сидел у стола, его руки свисали по бокам, а кровь собралась на толстом белом ковре в темную лужу. Офицер в перчатках осторожно подобрал то, что оказалось карманным ножом, найденным прямо под правой рукой жертвы. Его лезвие было темным, с остатками засохшей крови.

– Боже мой, – прошептала Морисетт.

Криминалисты проводили быстрый осмотр, делая записи, художник зарисовывал место, фотографы и видеографы выполняли свои обязанности, готовя место преступления для последующего осмотра и – если будет доказано, что Бандо был убит – для использования в суде. Если только они поймают убийцу. Сейчас члены команды со своими наборами и инструментами готовились к более тщательному поиску и сбору улик.

– Он порезал запястья? – спросил Рид.

Используя свою ручку, он аккуратно подтолкнул вверх рукав Бандо, чтобы осмотреть безобразные порезы на внутренней поверхности руки.

Морисетт заметно побледнела.

– Думаю – да, хотя я не коронер, – ответил фотограф.

Рид оглядел комнату, заметив, что дверь на веранду открыта, шторы задернуты, а на ковре остались следы недавней чистки пылесосом.

– Ты все еще не веришь в суицид? – спросил Рид Морисетт, и та в ответ медленно покачала головой.

Она то и дело морщила губы и щелкала языком.

– Просто, я считаю, что это не в стиле Бандо, – сказала Сильвия, когда прибыл судмедэксперт.

Джерард Сент-Клер был бесцеремонными лысеющим коротышкой. Ему скоро должно было исполниться семьдесят, но Сент-Клер по-прежнему был форме и коротко подстригал то, что осталось от его седых волос – примерно на полдюйма от кожи головы. Поэтому у него был вид, как говорила Сильвия, «зубной щетки пред-а-порте». От Джерарда слегка пахло сигаретами и формальдегидом, и весь его внешний вид был слишком деловым.

– Ничего не трогали? – как всегда спросил он.

– Нет. Мы ждали тебя, – автоматически ответила Дайан Мозес. Эти двое обменивались одним и тем же набором фраз на каждом месте преступления. Вынужденные работать вместе, они вели себя профессионально, но их характеры были несовместимы как вода с маслом. – Мы просто сделали предварительный осмотр, чтобы иметь представление. Как только ты сделаешь свое дело, мы разберем это место по кирпичикам. – Она была саркастична, как обычно.

Будучи главным следователем по уголовным делам, Дайан руководила процессом и знала это. Мрачная, с командирскими замашками Мозес, чей язык был остёр как бритва, не считала нужным обращаться деликатно с кем бы то ни было. Даже с Сент-Клером. Джерард глянул на нее через стекла очков без оправы, а она ответила ему пристальным взглядом.

– На первый взгляд, выглядит как самоубийство.

– Ни за что не поверю.

Сильвия все еще не была убеждена, несмотря на доказательство – кровь, свернувшуюся на ворсе ковра. Она подняла солнечные очки на голову, отчего ее, и так торчащие во все стороны волосы пришли в еще больший беспорядок.

– Может, у него были финансовые проблемы, – предположил Рид. – Мы уже знаем, что его брак был на краю гибели.

– Бандо слишком сильно любил себя, чтобы резать вены, – настаивала Сильвия, бросая на покойника последний взгляд. – Я проводила расследование насчет этого парня, помнишь? Красивый ублюдок, верно? – Она вздохнула, оглядывая сильный подбородок Джоша Бандо, высокий лоб и невидящие карие глаза. – Какая жалость.

– Значит, ты считаешь, что его убили? – спросил Рид.

Морисетт кивнула и поджала губы.

– Готова поспорить. Прежде всего, в городе найдется не так много людей, которые будут горевать по нашему парню. – Она пожала плечами. – Джош, определенно, нажил себе слишком много врагов.

– У нас есть предсмертная записка, – сказал один из полицейских, которых вызвали в дом Бандо. – Она все еще в принтере, вон там.

Он жестом показал в сторону низкого шкафа для хранения документов, стоящего позади стола. Рид изучил записку, не прикасаясь к ней.

Никто не может помочь.

– О, хорош заливать, – еле слышно пробормотала Сильвия. – Будто он дошел до ручки. Ни за что не поверю. Бандо не из тех, кто все драматизирует.

– Может, он был подавлен.

– О, конечно, потому что его жизнь полный отстой, – Морисетт выразительно закатила глаза. – У парня был всего один «БМВ». А кроме того: «Рендж Ровер», «Шевроле», несколько беговых лошадей, этот милый домик и дом в Святом Томасе на трех участках земли и с частной бухтой. Да, он точно был первым кандидатом на употребление Прозака [3].

Дайан подавила улыбку, когда судмедэксперт посмотрел на то, что осталось от старины Джоша. Морисетт, покачивая головой, и представляя, как Джош Бандо убивает себя, стала изучать комнату, обставленную мебелью из вишневого дерева и кожи. Современный компьютер, дорогое стереооборудование и стеклянная коробка для хранения сигар, которые, вероятно, стояли больше, чем зарабатывал рядовой полицейский за неделю.

– Да уж, на его ситуацию «какой я несчастный» немного сложно купиться!

– И насколько хорошо ты его знала? – вопросительно поднял бровь Рид.

– Я просто знала о нем. Повторяю – о нем. И достаточно много, чтобы предположить – Бандо не захотел бы испортить свои рубашки от "Брукс бразерс" [4] чертовым складным ножом.

Морисетт бросила пренебрежительный взгляд на окровавленное орудие.

Рид занес это в свой мысленный список. В словах напарницы был смысл. По всем внешним признакам у Джоша Бандо была завидная жизнь, но это не обязательно означало, что парень не убивал себя. Рид решил пока не делать каких-то определенных выводов.