Галина Романова - Демон ревности

— Кого? — Макаров на мгновение отвлекся, не понял.

— Не кого, а чего. У нашей покойницы, вернее, у ее покойного отца, — четыре. — Смотров поднял вверх четыре растопыренных пальца. — Четыре квартиры! Та, в которой произошло убийство, самая маленькая, всего-то под сотню квадратов. Вот уроды! Мы с семьей всю жизнь друг другу на подолы едва не наступаем, а у этой кроме дома четыре квартиры в городе! Пустующих, никому не нужных квартиры! Но сейчас не об этом, Дима. Сейчас о том, что твой так называемый подзащитный…

И Смотров очень мерзко посмотрел на него. Видимо, ждал, что Макаров станет отрицать и возмущаться. Но он промолчал.

— Так вот, твой так называемый подзащитный, — снова повторил Смотров с меньшим нажимом, — не имея алиби на момент убийства своей невесты, засветился на камерах видеонаблюдения поблизости. Что еще могу добавить, Дима? Добавить нечего.

— А что он сам говорит?

— А ничего. — Смотров с раздражением ткнул папку с делом кончиками пальцев. — Впал в депрессию. Молчит. Даже с адвокатом не разговаривает.

— А Кира Степанова, она что?

— О, вот тут история просто невероятная! Это просто жена декабриста, честное слово. Она о себе забыла, она теперь своего мужа защищает. И не его шаги она в темноте слышала. И не мог-то он никого убить. Он мухи, по ее словам, не обидит. Даже жаль ее, честное слово.

— Ген, а записи с камер есть у тебя?

— Есть, конечно. А что? — И Смотров тут же поджал губы и подозрительно уставился на незваного гостя.

— Хотелось бы взглянуть.

— Да взгляни, чего. — Смотров неуверенно провел рукой по затылку, взгляд его заметался. — Копию надо сделать.

— Я подожду.

— Ага, я щас. — Гена пошел к выходу, у двери застыл. — Только, Дим, записи-то не с камер дома, на доме камер нет. А с проспекта, с которого можно во дворе въехать.

Макаров смиренно кивнул. А про себя подумал, что Степанов, значит, возле дома не засветился. Нет его на записях. А по проспекту он мог и просто кататься, не так ли?

Смотров делал копии целых полчаса. Наверняка с кем-то советовался, решил Дима, с благодарностью принимая флешку. Видимо, позволили.

— Новый год послезавтра, — мечтательно произнес Смотров, вызвавшийся проводить его к выходу. — Жена готовится. Вкуснотой второй день пахнет. Жду не дождусь! Ты-то как? В одиночестве?

— Нет, я с семьей, — коротко обронил Макаров.

И внутри неприятно заныло, стоило вспомнить утренний звонок бывшей жены, забывшей, что она бывшая. Тут же принялась раздавать приказания: купи то и то, забери оттуда и оттуда. Пришлось вежливо, но твердо остановить ее запал. Напомнить, что они давно не в браке. И что приготовлениями ему заниматься совершенно некогда. Хорошо, если он к полуночи успеет.

— С семьей? — изумился Смотров. — Ты же вроде развелся, нет? Я путаю?

— Нет, не путаешь. Развелся. Давно. Но это не мешает нам поддерживать нормальные дружеские отношения.

И он внутренне содрогнулся. Дружить с бывшей женой он не стал бы по приговору. Уже много раз пожалел, что пошел у дочки на поводу, согласившись вместе с ними праздновать. Наверняка без сюрпризов не обойдется.

Как чувствовал!

Дочка оказалась совсем не одна. И не только с подругами. Прилетел ее Олег, они без конца целовались и обнимались, не стесняясь никого. Подруги натащили в дом его родителей каких-то голосистых придурков, которые начали напиваться задолго до боя курантов. И бывшая учудила, прикатила с очередным поклонником. Хотя, кажется, Макарову его морда была знакома. Может, по сводкам где проходил?

Еле дождался поздравления президента, пригубил дежурный бокал с шампанским и через пять минут ушел в отцовскую спальню. И одному побыть хотелось, но больше по причине, чтобы никто ее не занял. При мысли, что на отцовском стареньком диване расположится кто-то, кроме него, передергивало.

Подруги дочери, их пьяные друзья, бывшая с очередным, так много разговоров, шума, шального смеха, нестройного пения, громкой музыки… И зачем, спрашивается, он согласился? Лучше бы у себя остался.

— Пап, — в дверь сунулась дочка, личико счастливое, румяное, глаза сияют, — все в порядке?

— Все нормально, — он открыл крышку ноутбука, похлопал ладонью по дивану рядом с собой. — Посиди со мной.

— Хорошо, только недолго, папка. Олег, он приехал! — И Василиска счастливо рассмеялась, обняла его за шею, усаживаясь рядом. — Еле вырвался. И это из-за меня, представляешь!

— Представляю.

Он глубоко вздохнул, пытаясь сквозь душную волну Василискиных духов уловить запах дорогого отцова табака и столярного клея. Не вышло. Сделалось грустно.

Живущее при его родителях прошлое, степенное, неторопливое, с традиционными праздничными пирогами, долгим чаепитием, романсами под гитару, негромкими разговорами о политиках и диссидентах, безвозвратно уходило, растворялось в агрессивном настоящем, снующем с айфонами и айпадами. Оно, это прекрасное чинное прошлое, потерянно ежилось, натыкаясь на рассеянные равнодушные взгляды, оторванные от мониторов. Оно недоумевало и смущалось мелкой подлости, ставшей нынче в порядке вещей. Не понимало измен просто ради секса, когда в семье царили любовь и благополучие.

Все стало не таким. Все стало стремительным и неглубоким.

— Пап, ты чего? — Василиска ткнула его локотком в бок. И вдруг безошибочно угадала: — Жаль дедов дом разорять?

Он промолчал.

— Ты не переживай, мы передумали. Олег сказал, что эти родовые гнезда грех рушить.

— Так и сказал? — не очень поверил Макаров.

Он слушал внимательно сегодняшнего Олега, чуть подвыпившего, чуть расслабившегося. Ему показалось, что он таких милых слов даже не знает.

— Или что-то наподобие, — не стала спорить Василиска. И снова локтем в бок его — раз. — Расстроился, что мама не одна?

— Я тебя умоляю. — Он невольно рассмеялся. — Даже рад, поверь! А то бы она меня сейчас…

— Это точно. — Дочка тоже рассмеялась. Поерзала по дивану, вскочила и направилась к двери, оттуда погрозила пальчиком. — Ты только не скучай, ладно?

Он клятвенно прижал ладонь к сердцу. И стоило ей уйти, тут же перевел взгляд на монитор компьютера.

Он просмотрел эту запись раз десять, наверное. И так толком ничего и не понял. Что там происходило в тот вечер в окрестностях дома, где погибла Катерина Грибова? Куда они все ехали? Зачем, главное?

Первым по проспекту проехал Виталик на своем внедорожнике, его Макаров безошибочно узнал. Следом за ним погибшая Егорова. Раз!

Проехали мимо камеры, назад не возвращались до поры.

Потом проехал Степанов и тоже назад не вернулся. Потом Ирина на своей машине.

Через какое-то время — Макаров точно знал, что к тому часу полиция уже вовсю работала в квартире погибшей, — все поочередно потянулись назад. Сначала Виталик очень быстро проехал, как будто бежал от чего-то. За ним следом с интервалом минут пять Степанов. Ирина за Степановым ехала колесо в колесо.