Галина Романова - Демон ревности

А еще дежурный по этажу, который его засек, когда он в номер Степанова входил. А еще собачница поганая, которая его срисовала во дворе Егоровой. А еще Алеша, мерзавец, указавший тайник в гараже. И молоточек-то тоже небось он подсунул полиции. Видел он, видел, как хозяин его в машину кидает.

Просчеты, одни просчеты. Прав майор, он облажался.

— Катю я никогда не собирался убивать, хотя о завещании ее отца знал. Считал грехом и все такое, — начал говорить Лапин, после того как майор поменял карту памяти в диктофоне. — Как будет, так и будет, решил я на могиле Сергея в день похорон. Думал, что найдется мне место в ее огромной финансовой империи, когда она семьей обзаведется. Да и не бедствовал я особо, если что. Не шиковал, не сорил деньгами, нет. Но не бедствовал. А потом она, чудо чудное, взяла и спуталась с этим слюнтяем-женатиком. И, дура безмозглая, еще до свадьбы переписала на него дом и фирму. Я чуть бифштексом не подавился, когда она ему документы торжественно вручала. Да, думаю, она так все просрет! Вот вступит в права наследования через пять лет после свадьбы — и все добро на этого перепишет. Мне там уже места не будет точно. Начал думать. И тут она звонит мне как-то и совета просит. Мол, собралась встретиться с женой Ильи и предложить ей денег. Спрашиваю, когда собралась встретиться? Илья в курсе? Он тоже будет? Она подробно: тогда-то и тогда-то, Илья в курсе, но он категорически против и не поедет. Подстрахуешь, мол, дядя Сережа? Не могу, говорю, у меня дела. Вдруг она бы Илье или Клавдии проговорилась? Поменял номера на своей машине и поехал загодя. Дождался, когда консьерж в сортир уйдет, поднялся к ней. Она обрадовалась. Начала щебетать. Спрашиваю: а я-то как же, Катя? Со мной что? Все Илье, даже его бабе вон денег собралась дать. А я-то за долгие годы верной службы что поимею? А она вдруг как фыркнет. «Знайте свое место, дядя Сережа, — говорит. — Вас папа сполна отблагодарил за верность». Я пошел в ванную. Надел бахилы, защитный костюм, вернулся и сорвался.

— Сорвались вы зверски, — упрекнул его майор с ненавистью во взгляде. — Вы ее просто исполосовали.

— Было дело. — Лапин тяжко вздохнул. — Потом выключил свет и стал ждать эту. Киру. Она пришла, я на нее сразу шкаф свалил и для верности еще пинком в кадык ударил. Она отключилась. Я ее всю кровью Катиной перепачкал, для своих нужд собрал. Знаете для чего. Стащил аккуратно костюм, бахилы, все упаковал в вакуумный пакет, чтобы кровью не воняло, когда мимо ментов буду проходить. И тремя этажами выше на площадке стал ждать. Там же никто по лестнице не ходит, все на лифте, кто меня там увидел бы? Суета поднялась. Я коробку в руки и попер на лифте, потом мимо ментов к помойке.

— Коробку заранее приготовили?

— Да, в тот же день. Часа в три.

— Консьерж снова был в туалете?

— Так точно.

— Дальше!

— Потом сел в машину и уехал. Пакет сжег. В квартире я не наследил. Стоял все время в одном месте в вязаной шапке и в перчатках. Ни волос, ни отпечатков. Кровь потом пригодилась. Все продумал вроде. А вот слежки не заметил. Дура девка, таких денег мне зарядила! Жадная дура! С ней, мне казалось, вообще все просто. Она с парнем спала с одним со своей фирмы, у того грязное пятно было на биографии, я им и воспользовался. Думал, прокатит.

— Не прокатило. — Макаров жестко стиснул рот.

— Клавку, честно, не хотел убивать. Просто приехал к ней для разговора. Завещание хотел забрать, а то стала бы им размахивать, как флагом, старая идиотка. Слово за слово. И она вдруг как заорет: «Убивец! Это ты Катеньку!» И с кулаками на меня. А мне что, смотреть и ждать? Я ее и… в целях самообороны! Но опять же рот могла открыть. Завещание — это серьезный мотив, так ведь?

Макаров не стал отказываться, мысленно клял верного слову Воронова. Доложил бы раньше Смотрову о завещании — не провела бы столько времени в тюрьме бедная Кира Степанова, милая, нежная, любящая женщина. И Клавдия, возможно, осталась бы жива. И Нина Егорова.

Об Илье Степанове, который тоже провел в тюрьме немало времени и даже будто подхватил там какое-то нервное заболевание, он почему-то даже не подумал.

— Макаров, это просто дурдом какой-то! Ты не представляешь, что происходит!

Истеричные нотки в голосе Ирины ранним утром воскресного дня заставили его поморщиться. Он приоткрыл глаза, глянул на будильник. Девять. В принципе, пора было подниматься. Готовить себе холостяцкий завтрак из кофе, яиц и замороженной творожной запеканки. Мыться, бриться, собираться. Он сегодня с Василиской в полдень должен встречать в аэропорту ее благоверного.

Почему-то ей было важно, чтобы папа был рядом. Он не против, он даже рад. Хотя обнимать при встрече ее Олега и изображать радость не очень-то Макарову хотелось. Но ради дочки потерпеть он готов.

— Что за шум? — Он протяжно зевнул в телефон.

— Спишь, что ли? — Ирина подозрительно притихла и вдруг спросила со странным придыханием: — Один?

— Что — «один»?

— Спишь один?

— Тебе-то что, Ир? — Макаров весело рассмеялся. — Замуж за меня не пошла, хотя я твою подругу вызволил из тюремных застенков. А моя интимная жизнь не дает тебе покоя! Это как понимать?

— Никак, — огрызнулась Ирина и забубнила: — Замуж ты меня не особенно-то и звал.

— Нашлись более энергичные, — поддел он.

— Это ты про Виталика, что ли? — фыркнула она. — Ой, я тебя умоляю! Нашел конкурента!

— Но за него ты все-таки выходишь, Ир, — упрекнул Макаров.

И тут же вдогонку подумал, что не женится, наверное, уже никогда.

Она помолчала, тяжело повздыхала, потом ответила:

— За него выхожу, потому что ты плохо звал.

— Я понял, — снова рассмеялся он. — Но тем не менее, Ир, совет вам да любовь.

— Спасибо, — фыркнула она. — Благодетель!

— Так ты чего орала-то, Ир? Что-то с бизнесом опять не так? Я вроде с твоим Борисом Ивановичем все решил. Бузит?

— Да ничего он не бузит, Макаров. Все у нас с ним решено, спасибо. Я выкупаю у него контрольный пакет акций, он рад, что все мирно устаканилось. Я тоже рада. Бизнес ни при чем, Макаров. Кира!

— Что опять?

Вот сам не понял, чего так внутри все оборвалось. Выскочил из кровати и в одних трусах заметался по комнате. Рванул штору в сторону, распахнул балконную дверь и босиком вышел под мартовский пронзительный ветер. Немного остудило и утихомирило неожиданное смятение, схожее со страхом. Он попятился в комнату, запер балконную дверь. Вернул штору на место.

— Чего молчишь? Куда она вляпалась на этот раз?

— Все туда же, Макаров. Все туда же. — Ирина даже всхлипнула.

— То есть? Ее снова нашли рядом с трупом?

Черт побери, он аж осип на последнем слове. Кира умрет, но в камеру больше не вернется. Так она сказала, когда ее выпустили и она в слезах благодарила Макарова.