Татьяна Полякова - Небеса рассудили иначе

Жил он в переулке возле старого костела. Дом следователя на пенсии был из красного кирпича в три окна, с крылечком и палисадником. Сейчас там темнел голыми ветвями куст шиповника, но я не сомневалась, что летом здесь настоящий цветник. Домик хоть и был невелик, но выглядел добротным и ухоженным.

Не успела я подойти к калитке, как дверь в дом распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина с густой шевелюрой, абсолютно седой. Ей под стать были кустистые брови, тоже седые. И усы с залихватски подкрученными кончиками. Мужчина был в клетчатой рубашке и джинсах, поверх рубашки вязаный жилет, на ногах войлочные тапки. В целом дядька был похож на кавалериста. Я дала бы ему лет семьдесят, но могло быть и больше.

– Ефимия Константиновна? – весело крикнул он, а я заголосила в ответ:

– Здравствуйте, Валерий Андреевич!

– Проходите, проходите, я вас жду.

Быстро справившись с затвором на калитке, я поднялась на крыльцо и поздоровалась еще раз. Валерий Андреевич провел меня в дом, я сбросила сапоги в тесной прихожей и взамен получила тапки, точно такие, как у него. Он помог мне снять пальто, и мы вскоре оказались в кухне, небольшой, уютной, с кружевными занавесками на окнах.

– Сейчас будем чай пить, – весело сообщил Куйбышев. – Супруга моя сегодня с внуками сидит, вернется поздно. Так что я, так сказать, целиком и полностью в вашем распоряжении.

Не особо рассчитывая на удачу, я сообщила, что меня интересует. Валерий Андреевич слушал меня и кивал, а потом хитро улыбнулся.

– Помню я это дело. И даже очень хорошо.

– Оно вас чем-то поразило? – не скрывая своей большой радости, задала я вопрос.

– Поразило. Но не какими-то обстоятельствами дела, не было в них ничего особенного, – тут он засмеялся и головой покачал. – Все дело в Фаберже. Слыхали о таком?

– Знаменитый ювелир? Конечно.

– Вот и я слыхал, но никогда не видел. Я, знаете ли, сам из деревни, семья совсем простая. И незадолго до этого из района перевелся. А у нас там с культурой негусто. И вдруг – Фаберже. Уж очень хотелось взглянуть.

– Взглянули? – принимая из его рук чашку, спросила я.

– Куда там. Похищенное так и не нашли. Ни грабителей, ни награбленное. Только на фотографии довелось полюбоваться. Хозяйка на фотографии с этой брошкой на платье. Хотите, покажу?

– У вас есть фотография? – обалдела я.

– У меня много чего есть, но это секрет. Договорились? Вы пейте чай, а я сейчас все принесу. Как только Олег Викторович мне позвонил, я сразу начал необходимые бумаги искать.

– Извините, что пришлось побеспокоить.

– Ерунда. Если уж правду-матку сказать, рад, очень рад. Хоть кому-то мой архив понадобился. Не зря, выходит, столько времени и сил… – он заговорщицки подмигнул и удалился.

Я пила чай, ожидая его с нетерпением. Вернулся старикан с картонной папкой, развязал тесемки, покопался в ней и протянул мне ксерокопию фотографии женщины. Прическа а-ля Людмила Зыкина, темное платье, на груди брошь. Качество ксерокопии очень неплохое, но детально брошку, конечно, не разглядишь. Только я собралась заявить об этом, как появилась следующая ксерокопия, изображение брошки увеличили, и теперь она занимала четверть листа.

Куйбышев, нависая надо мной, стал объяснять:

– Размер десять на шесть. Видите, здесь роза из рубинов, веточки из изумрудов, а это все бриллианты. Тот, что в центре цветка, – в полтора карата. По нынешним ценам такая брошь тянет миллиона на полтора, и то потому, что клейма нет.

– Чего нет? – брякнула я.

– Клейма Фаберже. Хотя, вне всяких сомнений, эта работа его мастеров. Отсутствие клейма, само собой, на цене сказывается. Сколько бы она стоила, будь оно на месте, даже вообразить трудно. Но и так полтора миллиона… квартиру можно купить. Это еще не все. Среди похищенного кольцо Фаберже, с клеймом. На вид скромное, но миллион сейчас стоит. Фотографии нет, но вот здесь подробное описание каждой похищенной вещи. Хозяйка толк в драгоценностях знала. Оценили их тогда на сумму прямо-таки фантастическую.

– Можно я опись перефотографирую? – попросила я.

– Конечно. Я пока работал, все ждал, вдруг где всплывут побрякушки эти. Нет, видно, залетные сработали.

– Как же залетные, если Чадова заподозрили? Приятеля дочери?

– Так и есть. Девчонка его признала. Следователю сразу стало понятно: скрывает она что-то, недоговаривает. Нажали маленько, грамотно, чтоб от начальства не схлопотать, она тут же в слезы. Мне, говорит, показалось, что один из грабителей похож на моего друга. Что за друг? Она про Чадова и рассказала. Но было их двое. Вот второй, думаю, залетный. В новостях передали, на чадовской даче труп нашли. Об заклад бьюсь: Чадов и есть.

– Дружок делиться не захотел? – кивнула я.

– Может, и так. Но я думаю, прикинул дружок, что на них быстро выйдут, и решил не ждать. От подельника избавился и в бега.

– У Чадова был приятель. Евгений Дуров. Вроде бы даже успел в тюрьме отсидеть. Окружающие удивлялись, что их могло связывать.

– Как вы сказали? – переспросил Валерий Андреевич.

– Евгений Дуров, – повторила я.

– А откуда у вас подобные сведения, осмелюсь спросить?

– От Венеры Смолиной.

– Вот как? Лично я никакого Дурова не припомню. Давайте проверим, может, память мне изменять начала, хотя, признаться, никогда не жаловался.

Мы вместе просмотрели копии всех документов в папке.

– Зачем вы это храните? – не удержалась я.

– Как же… дело-то не раскрыто…

– Столько лет прошло…

– Это да. Даже если найдем грабителя, привлечь его будет затруднительно. Наверное, такой уж я человек – не люблю незаконченных дел.

У нас ушло полчаса на то, чтобы убедиться: ни о каком Дурове ни Венера, ни Смолин, которого тоже допрашивали, ни разу не упомянули.

– Странно, – повторила я.

– Почему же… – пожал плечами Куйбышев. – Могли просто о нем не вспомнить. Бывает такое. Ну а потом, когда успокоились…

– Должно быть, так и есть, – кивнула я, но сомнения остались, а вместе с ними весьма неприятное чувство, что я не вижу очевидного. Я тут же пожалела, что Берсеньева нет рядом. – Можно все это скопировать? – спросила я.

– Конечно. Лишь бы делу польза. Кстати, вот на эту бумагу обратите внимание. Соседка видела, как из подъезда вышли двое молодых людей. И один из них показался женщине знакомым. Он был в очках, с бородой и в кепке, надвинутой на самый лоб, но что-то ее в незнакомце смутило.

– А Чадов бывал в доме Венеры?

– По ее словам, довольно часто. Соседка скорее всего не раз его видела, а в новом обличье, в отличие от Венеры, не признала. Но это подтверждало, что следствие на правильном пути.

– Но Чадов вдруг исчез… – кивнула я.

– Да, исчез. На даче его не обнаружили, у сестры тоже. Надеялись, что похищенное они решат продать и где-то проколятся, всплывут золото-бриллианты, но… Описание второго грабителя было весьма расплывчатым, девушка, Венера эта его почти не запомнила, очень испугалась. Вел он себя решительно и грубо, угрожая расправой. А первый ее вроде как защищал. Она поэтому и начала к нему приглядываться, и как он ни маскировался, но она догадалась, кто перед ней. Второй же скорее всего был матерый уголовник. Соседка о нем тоже ничего существенного сказать не могла. Роста среднего, волосы до плеч, наверняка парик. Если и нет, избавиться от длинных волос очень легко. Одно несомненно, если бы подельник Чадова остался здесь, золото непременно бы всплыло. Ему ведь не побрякушки, ему были деньги нужны.