Татьяна Воронцова - Время черной звезды

Деметриос мало рассказывал о ней. С одной стороны, это правильно, но с другой… какое пространство для домыслов и фантазий!

Ника помнила сжатые губы Феоны и опасный прищур ее черных глаз, когда они стояли втроем на заснеженном склоне и Филимон говорил, а Феона слушала.

– Они потеряли вас в лесу, довольно далеко отсюда, не так ли, Вероника? Но кто подсказал им, где следует вас искать? Об этом доме известно не многим.

– Андреас? – предположила Ника.

Ведь они ехали к нему… Но Феона отрицательно покачала головой.

– Андреас никогда не отдал бы такого врага чужаку. Он любит Деметриоса. И если захочет убить его, то сделает это сам.

– Любит врага? – переспросила Ника удивленно.

– Да. Очень. Ибо впервые встретил достойного себе.

– Тогда кто же… кто надоумил чужаков?

– Кажется, я знаю кто, – промолвила Феона, и ее черные глаза стали еще чернее.

– Я тоже, – пробормотал Филимон.

Тогда и до Ники наконец дошло. Но никто из них так и не произнес имя.

То самое имя.

Иокаста.

К вечеру все в доме уже знали, что Деметриос принял решение и наметил отъезд на завтрашнее утро. Началась обыкновенная для таких случаев суета. Мужчины съездили в Арахову и привезли документы и личные вещи Деметриоса и Ники, без которых было трудно или невозможно обойтись. После этого Филимон отправился в гараж снаряжать «Альфа-Ромео», а Ника занялась осмотром дорожных сумок и чемоданов, подаренных Хлоей. Необходимость укладывать вещи спасала ее от вредных мыслей. И она совсем было уже настроилась на новую жизнь без беготни по подземным ходам, без распития вина пополам с кровью и вообще без экстрима, как вдруг произошло событие, которое лишило ее надежды выбросить все перечисленное из головы.

– Вероника, спустись, пожалуйста, в гостиную, – смущенно проговорила София, заглядывая к ней в спальню. – Там к тебе пришли.

– Пришли? Ко мне? – Ника заправила за ухо свесившуюся прядь волос, встала (она сидела на корточках, распихивая по боковым карманам сумки всякую ерунду типа влажных салфеток и носовых платков) и вытаращилась на хозяйскую дочь. – Кто?

София попятилась в коридор.

– Женщина. Мы знаем ее, не беспокойся. Ей поручили кое-что тебе передать.

Они ее знают. Переодеться, что ли? Ника осмотрела свои джинсы, вытянувшиеся на коленках – еще бы, целый час ползать между чемоданами, – футболку не первой свежести… но, внезапно рассердившись, так прямо и спустилась вниз.

При виде гостьи – высокой, статной греческой молодухи в солдатских ботинках, штанах цвета хаки и такой же куртке, – у нее замерло сердце. Опять! Что на этот раз?.. Однако она включила улыбку и вежливо поздоровалась. Губы женщины дрогнули, но не сложились в ответную улыбку. С поклоном она протянула Нике довольно большую шкатулку из очень темного, почти черного, дерева, украшенную резьбой.

– Примите, госпожа, прошу вас.

Ника оторопело уставилась на шкатулку.

– Что это?

– Подарок для вас. От моей госпожи. Если вы примете, это будет честь для нее. Так она сказала.

По лестнице неторопливо спустился Деметриос и остановился на нижней ступеньке, выжидательно глядя на Нику. После секундного замешательства та взяла шкатулку, оказавшуюся неожиданно тяжелой, и осторожно поставила на край стола. Открыла. Святые небеса!.. На черном бархате сверкало божественной красоты ожерелье. Бриллианты и сапфиры в белом золоте. От их блеска можно было ослепнуть. Украшение, достойное царицы.

Ника подняла глаза на гречанку. В совершенной растерянности перевела взгляд на Деметриоса. Он еле заметно кивнул. Тогда до нее дошло, кто прислал эту великолепную вещицу и почему.

– Передай своей госпоже, что я благодарна ей, – сказала она слегка изменившимся голосом, глядя в смуглое невозмутимое лицо менады, – и за этот подарок, и за все, что она сделала для меня. И тебе тоже благодарна.

Менада низко поклонилась. Выпрямилась, повернулась всем телом к лестнице, где стоял Деметриос, и отвесила поклон ему тоже. После чего удалилась так стремительно, что Ника не успела добавить привычное «ясас» [16].

Проводив ее слегка насмешливым, как показалось Нике, взглядом, Деметриос шагнул с последней ступеньки вниз, приблизился к столу и внимательно осмотрел ожерелье.

– Неплохо!

– Феона, да? Зачем она это сделала? – Ника погладила указательным пальцем самый крупный из камней. – Впрочем, я знаю. Компенсация морального ущерба. Она извинилась передо мной за то, что использовала моего мужчину в качестве сексуального партнера и донора спермы.

Деметриос побледнел, как будто получил пощечину. Но продолжал стоять молча. Спохватившись, Ника тронула его запястье.

– Я не права. Наверное. Нет, точно не права. Она помогала нам тогда, в Афинах. Она помогала после… Но все так запутано, что у меня уже ум заходит за разум.

– Я обязан ей жизнью, – глядя на ожерелье, спокойно проговорил Деметриос. – Как ты думаешь, кто вывел меня из помещения, где менады устроили свой кровавый пир? И еще одному человеку я обязан жизнью. Завтра утром, перед отъездом из Фокиды, мы с тобой нанесем ей прощальный визит.

– Ей?

– Да.

И опять Ника догадалась без подсказок, о каком человеке идет речь.

Эринна выглядела еще моложе и еще красивее, чем в прошлый раз. Конечно, она пригласила гостей пройти в дом, но они это предложение вежливо отклонили. Теперь все трое стояли на большой полукруглой веранде с видом на сад. Солнце уже взошло. Высоко в небе парил одинокий сокол, высматривая добычу. По саду бродили поджарые большеухие кошки, с места на место перелетали сизые голуби.

– Я дам тебе знать, Деметриос, когда все закончится, позвоню или напишу, – тихим мелодичным голосом говорила Эринна, кроша сухой хлеб и кидая через перила голубям. – И ты сам решишь, стоит ли торопиться с возвращением или подождать до родов. В этом году боги получат такую жертву, какую не получали уже давно, и я уверена, что справлюсь с оракулом без твоей помощи.

– Феона родит? – не удержалась Ника.

– Да, – тепло и радостно улыбнулась Пифия. – Она родит сына.

– От него, – Ника указала пальцем на Деметриоса.

– Да. Ты разве не знаешь?

– Ну, – та прикусила губу, – я надеялась, вдруг обойдется.

Деметриос и Эринна одновременно рассмеялись, как будто услышали отличную шутку. Он, кажется, тоже не сомневался в том, что предводительница менад зачала.

– И у тебя будут дети от этого мужчины, – доверительно сообщила Пифия, глядя на Нику. – Чуть позже, но обязательно будут. Я вижу, – повела она руками в воздухе, – новые ветви этого древа.

Ника немного помолчала, формулируя в голове вопрос, который собиралась задать.

– Эринна, почему именно такая жертва требуется для функционирования оракула? Женщины разрывают на части мужчину… ногтями, зубами, ножами… – ее слегка передернуло, – но сохраняют его половой орган. Какой во всем этом смысл?