Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы

Сидя на кухне у Муромцева (эта белесая корова, его жена, хоть бы чаю предложила!), он скрипуче рассмеялся, вспомнив, как застыло Коленькино лицо, когда он услышал, что именно предлагает дядюшка. Но деваться было некуда, он в случае провала операции терял в десять раз больше, чем Архип.

Плохо было, что Карманов этот чересчур прытким оказался. Успел перед смертью своей скоропалительной (в прямом смысле этого слова) в органы стукнуть. Хорошо еще, что пришел он не абы куда, а к своему старому приятелю, с которым на охоту ездил. К Юрке Горохову, прокурору городскому. Пришел, документы принес, рассказал, что знал.

Что Юрка стукнет кому нужно, потому что, считай, на зарплате состоит, ему, конечно, было неведомо. А Горохов-то доложил сразу, как положено. Отработал квартирку новую, брюлики жене, другие мелочи. Сначала доложил, а потом, как Карманова убрали, испугался. Занервничал. Хлипкий он парень оказался, Горохов этот. Так-то оно и к лучшему, что угрызений совести не вынес и в висок себе пулю пустил. Так оно надежней. Покойники лишнего не разболтают.

Ну и ошибку Архип, конечно, допустил, не того исполнителя нашел. То, что парень наркоман был, так это сразу так задумано было. Нужно было подозрение на сынка кармановского перевести, потому и убийцу он в той же среде подобрал, судимого до этого и наркошу конченого.

Тот и гаражи нашел, где все действие развернулось, и наркотик Глебу вколол вполне профессионально, и обставил все, как полагается. Вот только портфель, сука, прибрал, что покойничек с собой носил. А вместе с ним и документики все. А они-то с Гаврошем после убийства с ног сбились, все портфель тот искали. Думали, что он у журналистки этой может оказаться. Колька к ней подкатил, да баба непростая оказалась, информацию при себе держала, не кололась никак.

Архип-то, втихаря от Кольки, ее убрать попытался, да телка в рубашке, видать, родилась, три раза от верной гибели уходила. Кто ж знал, что исполнитель гоп-стопом промышляет в свободное от поручений Архипа время? На дозу зарабатывает. Взяли его на очередной попытке, так он подержался немного, а потом скис и все выложил. И про то, что журналистку эту ему Архип заказал, и про Карманова, и про портфель.

Так что с часа на час за ним придут. Кольку он, конечно, не сдаст. Парень рассчитался подчистую, ни рубля не утаил. Все у него получилось. И банки вокруг носа обвести, и бизнес слить, и склады с машинами подпалить, и страховки получить. Головко-то, в отличие от Карманова, так и не понял, что к чему. Сейчас, когда все всплывет, забегает, конечно. Но это уже Тасины проблемы. Колька уже далеко будет.

Про племянника Архип ментам ни слова не скажет. Да и родная кровь, как ни крути. Так что за жмуров сам ответит, не впервой. Скажет, хотел сестре помочь, хоть та ни о чем и не просила. В общем, они с сеструхой на зону (смешно, как она от брата-уголовничка нос всегда воротила, а зря – от тюрьмы да от сумы не зарекайся), а Коленька в безбедную заграничную жизнь. Пусть, парень далеко пойдет. Ни перед чем не остановится.

Вот только общак надо в надежные руки пристроить. Снова он его Кольке не отдаст. Уедет Гаврош в свою заграницу, ищи его, свищи. Да и больно уж сложно у него потом деньги обратно экспроприировать. Без трупов не обходится. Так что Сережка Муром понадежней будет. Не приумножит, но уж точно сохранит. Репутацией рисковать не будет.

– Здравствуй, Архип, – Муромцев появился на пороге кухни, как всегда румяный и улыбающийся. – Выпьешь со мной?

– Выпью и заночую. Загребут меня, Серега, скоро, а у тебя тут не тронут.

– Не тронут, – согласился Муромцев, доставая из старинного деревянного буфета лафитничек и две граненые рюмки.

– Ну вот и славно. Давай, сауну свою раскочегарь, водочку открой. Погуляем напоследок. А заодно и перетрем кой-чего. Дело у меня к тебе, большое дело.

Всю ночь Инна не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, пыталась читать при неярком свете ночника, пила чай на кухне, втихаря покурила в открытую форточку и снова заворочалась в кровати. Сон не шел, хоть плачь.

Плакать она, правда, не стала. Слезами ничего исправить было уже нельзя. Как гласила любимая пословица Алисы Стрельцовой, дело сделано, дура замуж выдана. То есть в ее, Иннином, случае в гороховскую машину (и понесла же нелегкая!) она уже влезла, флешку там подобрала, и теперь остается только одно – идти сдаваться. Может, и впрямь повинную голову меч не сечет?

К чести Инны Полянской нужно заметить, что мысль выбросить флешку и ничего никому не говорить ее даже не посетила. Как человек законопослушный да к тому же много и плотно сотрудничающий с органами правопорядка, Инна и подумать не могла о том, чтобы сознательно скрывать улики, да еще такие важные, как эта флешка.

Она неопровержимо доказывала, что убийство Алексея Карманова и гибель Юрия Горохова тесно взаимосвязаны и что за ними стоит один и тот же человек – люто ненавидимый Инной Николай Манойлов.

Поэтому с самого утра она планировала заехать в прокуратуру. Ничего приятного ей этот визит не обещал. Но другого выхода не было.

«Ну, наорут на меня парни, – думала она, в сто первый раз переворачивая подушку прохладной стороной, – так не убьют ведь! Тем более я сама виновата. Если бы не я, то они бы эти материалы еще три месяца назад нашли. Так что сама нашкодила – самой и отвечать».

Утром она выползла на кухню невыспавшаяся, хмурая и несчастная. Бодро шуровавший у плиты Гоша искоса посмотрел на жену. Как ни странно, накануне вечером они даже не поругались из-за ее позднего возвращения. Инна была признательна мужу за понимание, а также за то, что он ни о чем ее не спрашивает. Вести беседу сейчас было выше ее человеческих сил.

Нажав кнопку на кофеварке, Инна взгромоздилась на высокий стул у барной стойки и вяло уставилась в работающий телевизор. Гоша, все так же молча, поставил перед ней тарелку с яичницей, быстро сделал бутерброд с кусочком сыра и, когда кофемашина перестала гудеть, принес чашку кофе.

– Спасибо, солнышко, – благодарно улыбнулась Инна. – Ты у меня самый лучший.

– Да ладно, не подлизывайся, вредина. Я ж не сержусь. Понимаю, что ты без приключений не можешь, ненормальная моя. За то и люблю.

Приободренная Инна медленно съела яичницу и выпила кофе, смакуя каждый глоток. Она привыкла самой себе всегда говорить правду, а потому прекрасно понимала, что просто оттягивает момент, когда ей все-таки придется выползти из дома и отправиться к ребятам из прокуратуры.

«К Волкову ни за что не пойду, – мрачно думала она. – Тот вполне может с лестницы спустить, как и обещал. Сейчас допью кофе и наберу Мехова. Хочется верить, что он что-нибудь придумает».