Сандра Браун - Влюбленные

— Ну да, — подтвердила медсестра. — Он сказал — вот знаменитый журналист, которого показывали по телевизору. Еще он спросил, что мистер Скотт здесь делает — пишет статью о нашей больнице или…

— Опиши его. Как он выглядел?

— Обыкновенно. — Мелли пожала плечами. — Такой приятный, небольшого роста — и в большой кепке. Еще он совершенно лысый, но это как раз не удивительно: он сказал, что у него был рак простаты, а после лучевой терапии… А что?

Не отвечая, Хедли скомандовал Еве:

— Звони Кнуцу. Быстро!

Потом он снова вернулся к сестре и принялся дотошно расспрашивать, как именно выглядел «приятный старичок»: рост, цвет глаз, приблизительный возраст, особые приметы, во что был одет. К тому времени, когда Ева дозвонилась до Кнуца, у Хедли уже было примерное описание «старичка».

— Карл был в больнице, — сказал он, как только Ева поднесла телефон к его уху. — Он прикинулся пациентом онкологического отделения. Голова выбрита наголо, брови тоже сбриты, одет в мешковатую одежду и синюю бейсболку с большим козырьком. Он побывал на моем этаже примерно в половине одиннадцатого утра. Нужно проверить камеры наблюдения — на них должно быть его изображение.

Кнуц пытался что-то возразить, но Хедли перебил его на полуслове.

— Разумеется, это мог быть простой посетитель или пациент! — заорал он в телефон. — Но я уверен, что это именно Карл. Подобные трюки как раз в его стиле. Он приходил сюда на разведку. Хорошо, я подожду, только пошевеливай задницей, Сесил, не тупи!

Прижимая мобильник плечом, Хедли сказал Еве:

— Позвони Доусону. У тебя есть его новый телефон? Нужно его предупредить.

Кивнув, Ева достала из сумочки свой аппарат и нажала кнопку быстрого дозвона, которую Доусон сам запрограммировал на свой новый номер.

— Скажи ему, — добавил Хедли, пока их еще не соединили, — пусть воспринимает это как реальную угрозу и не разыгрывает из себя героя.

Мелли к этому времени рыдала, в отчаянии заламывая руки:

— Простите меня, простите! Я же не знала! Мы просто разговаривали.

— Успокойся, ты не сделала ничего плохого, — сказал ей Хедли. Он прекрасно видел, что еще немного — и у медсестры начнется истерика, а между тем он надеялся вытащить из нее еще какие-нибудь подробности. Давить на нее сейчас было бесполезно, поэтому он добавил значительно более мягким тоном:

— Он не назвал тебе своего имени?

Мелли покачал головой.

— И не говорил, где живет?

— Нет.

— Зачем он пришел в больницу тоже не говорил?

— Он сказал, что у него в онкологии лежит приятель и что он решил его навестить — даже цветы купил, но вышел не на том этаже…

«Нет у него никакого приятеля, — подумал Хедли. — Просто старый мерзавец изучал расположение палат, запасных выходов, систему охраны и тому подобное».

Вслух же он сказал:

— Молодец, дочка, ты нам очень помогла. А теперь расскажи мне все еще раз, с самого начала. Постарайся как можно точнее вспомнить, что он спрашивал и что ты ему отвечала.

Запинаясь и всхлипывая, Мелли еще раз пересказала свой разговор со «старичком» — на сей раз несколько более подробно. В одном месте она слегка замялась, потом сказала, качая головой:

— В какой-то момент он… Даже не знаю, как это описать…

— Описать — что? — насторожился Хедли. — Он что-то сделал, сказал?.. Что?..

— Когда я сказала ему, что мистер Скотт — ваш крестник, он… он заметно оживился. Ну, как если бы он вдруг что-то понял.

Хедли посмотрел на Еву, которая продолжала прижимать к уху мобильник. Лицо ее выражало волнение и страх.

— Только голосовая почта, — ответила она на его невысказанный вопрос.

— Какое разочарование!.. — притворно вздохнул Доусон и посмотрел на Амелию. В эти страшные секунды он мечтал только о том, чтобы последним, что он увидел перед смертью, было ее лицо, а не злорадная ухмылка Карла Уингерта. Тот, однако, не стал стрелять и даже слегка опустил револьвер. Очевидно, слова Доусона разбудили его любопытство, на что журналист и рассчитывал.

— Разочарование? Ты о чем, придурок?

Не без труда оторвав взгляд от Амелии, Доусон посмотрел на него, постаравшись придать своему лицу пренебрежительное выражение.

— Боюсь, я немного ошибся на твой счет. Ты — не тот человек, о котором стоило бы писать.

— Так вот зачем ты отправился в хижину! Надеялся взять у меня интервью?

«Надеялся свернуть тебе шею», — хотел ответить Доусон, но сдержался. Он видел, что его слова зацепили Карла, и решил разыграть эту карту. Ничего другого он все равно придумать не мог.

— Да, я мечтал опубликовать интервью со знаменитым Карлом Уингертом. Увы, вместо этого мне пришлось довольствоваться беседой с Джереми, но теперь я думаю, что мне повезло и что именно он достоин стать героем моего репортажа.

— Уж не хочешь ли ты меня оскорбить, писака?

— Вовсе нет, просто… просто я стараюсь смотреть на вещи объективно. Да, когда-то ты был по-настоящему велик, но те времена давно прошли. Ты можешь убить меня, можешь убить Амелию, но я бы не сказал, что это достойный финал для такого незаурядного, яркого человека, каким ты был много лет назад. Когда-то твое имя гремело по всей стране, а теперь… посуди сам, до чего ты докатился!

Карл улыбнулся. Теперь, когда у него больше не было волос и бровей, придававших его лицу (точнее, лицу Берни) выражение мягкости и мудрости, его улыбка напоминала оскал черепа.

— Кто тебе сказал, что твое убийство будет моим финалом?

— А ты думаешь, что сумеешь застрелить нас обоих, а потом беспрепятственно покинуть отель и исчезнуть?

— Сумел же я беспрепятственно сюда войти , пока ее телохранители, — кивок в сторону Амелии — охмуряли девчонок за стойкой регистрации. Знаешь, Доусон, быть стариком очень выгодно. На стариков и больных никто не обращает внимания.

— Да, вынужден признать — у тебя хорошая маскировка…

— Я это и без тебя знаю.

— …Но не идеальная.

— Тебе-то что за дело? Что я буду делать дальше, тебя не касается.

— А что вы… что́ ты будешь делать дальше?! — спросила Амелия дрожащим голосом. За все время это были ее первые слова. — Ты заберешь Хантера и Гранта?

— На кой черт мне нужны твои сопляки? — искренне удивился Карл.

— Но я… я думала, что все было из-за них! Вы с Джереми инсценировали его смерть, чтобы без помех забрать мальчиков. Уж конечно, никому и в голову бы не пришло, что Хантера и Гранта забрал родной отец, который официально считается мертвым!..

— Джереми действительно этого хотел. Но не я.

— Он не любит своих внуков, и они ему совершенно не нужны, Амелия, — пояснил Доусон. — Карл вообще никого не любит.

— Я не имею ничего против мальчишек. — Карл подтолкнул Амелию локтем. — И против тебя тоже, красотка. Как говорится, ничего личного…