Ингрид Юхансен - Фьорды. Ледяное сердце

Надо спускаться в полуподвальный этаж. Под ногами поскрипывали половицы, пока я включала отопительный котел. Потом привстала на цыпочки, повернула газовый вентиль, сделала небольшую ревизию съестных припасов, чтобы быстро приняться за готовку, если потребуется; и, прежде чем покинуть кухню, вытащила из старинного пузатого буфета свечи, взяла с полки рогатый подсвечник, похожий на атрибут языческих богов, и вернулась в холл, к своему единственному гостю.

Андрес стоял у окна и любовался запоздалыми хлопьями снега, которые плавно опускались на землю, чтобы сразу растаять от весеннего тепла.

– Здесь так славно, так патриархально, – он вздохнул. – Даже не верится, что свет электрический, как работает генератор совсем не слышно.

– Мы не пользуемся генераторами, они только вредят экологии. Поселок подключен к ветряной электростанции. Жалко, отсюда не видно, но это выглядит здорово! Неподалеку целое поле утыкано маленькими стальными вертушками, как железными цветами. Хочешь, сходим посмотреть – это недалеко, справа от шоссе.

– Давай лучше пообедаем вместе? На яхте? Мне будет совестно, если тебе придется возиться с ужином ради меня одного. Действительно, как прислуге. Позволь мне сделать ради тебя хоть такую малость! Согласись, прошу тебя!

Он склонился ко мне, его золотые локоны коснулись моей щеки так нежно, что я невольно выдохнула:

На яхте обед готовят к шести, было еще полно времени, я успею проведать Малыша и предупредить тетушку, чтобы не дожидалась меня к ужину. По дороге из отеля я хотела еще заглянуть на яхту и отправить кого-нибудь из матросов помочь Андресу доковылять обратно – выглядел он скверно, от переменчивой погоды или от нагрузки у него разболелась нога. Но он уверил меня, что это лишние хлопоты. Он немного посидит у огня в тепле, и все пройдет. Я принесла ему большой клетчатый плед, пару подушек и сварила какао, засыпав в него дополнительную ложку сахара. Глупо, конечно, но мне всегда кажется, что сладкое – лучшее средство от любой хворобы и душевной тоски.

Когда я пришла, тетушка как раз запихивала Малыша в свитер – сделать это было непросто, потому что он прижимал к себе ледянку. Сынишка обожает снег и, конечно, устроит страшный крик, если лишить его вечерней прогулки. Поэтому тетушка Фрита пообещала взять его с собой – загонять овец. Лучше бы им прихватить с собой телефон и фонарик, заметила я: снег вроде бы прекратился, но неизвестно надолго ли. Словом, погода дрянная, электричество того и гляди вырубится. Но тетушка только губы поджала и принялась недовольно бурчать – мобильную связь она считала совершенно лишней выдумкой и бессмысленной растратой. На мобильник, который я привезла ей вместе с Малышом, никто, кроме меня, ни разу не позвонил. Да и мне трезвонить день-через день нужды не было – куда Малыш отсюда денется? Он же не ангел, чтобы улететь, и не рыба, чтобы уплыть. Собрать овец в тридцати шагах от дома она и сама в состоянии, даже собаки не держит: кормить еще да слушать, как зверюга гавкает и подвывает ночами – кому это нужно? Без фонарика она тоже обойдется прекрасно.

Может, она и старая, но уж никак не слепая!

Вообще, раз я взялась помогать, шла бы лучше к приезжим, а не стояла над душой. Она всю жизнь справлялась без помощников и сейчас обойдется.

Яхта болталась у пирса так, что даже издалека было ясно – дополнительный якорь ставить никто не думал. Андрес еще не вернулся, но один из матросов помог мне взобраться на борт. Двое его коллег переговаривались у бака, насколько я поняла по отрывочным фразам на английском, которые донеслись до меня: они ухитрились утопить якорь. Морские суеверия относят такое происшествие к числу самых худых примет. Рассказывают, в давние времена за такое матроса обматывали линем и заставляли нырять в прибрежную муть, пока не отыщет пропажу. Или хуже того, привязывали к якорной цепи вместе с пушечным ядром или просто валуном побольше и сбрасывали в воду на замену якорю. Надеюсь, Андрес не сторонник таких традиций и просто устроит головомойку своим матросам.

Разгуливать по яхте в отсутствие хозяина мне неловко, единственное, что я себе позволила, – снять пальто и заглянуть на камбуз, о чем сразу пожалела. Там хозяйничал строгий дядька в колпаке и шейном платочке, суливших много мишленовских [38] звезд. Ошпарил меня таким взглядом, что я покраснела, как отварной лобстер – несмотря на то, что отлов этих членистоногих в Норвегии запрещен, – и прикинулась, что ошиблась дверью. Положа руку на сердце, кушать очень хочется, я надеялась стянуть какой-нибудь ма-а-аленький кусочек из сырной тарелки.

Наверное, это очень удобно – всегда иметь под рукою французский ресторан.

На кухне – слово «камбуз» было неприменимо к этому царству хрома и высоких кулинарных технологий – я сделала небольшое открытие. Наблюдая сложные пирамиды из тарелок и абсолютно избыточное количество бокалов на все случаи алкоголя, я поняла, что Андресу интереснее обсуждать нюансы сервировки или винную карту, чем орать на бестолковую матросню. Он – прирожденный стюард, если такое вообще возможно. Но «грязную» работу кому-то тоже надо делать: я уже собиралась пойти на палубу, взгреть матросов и отрядить кого-то в отель, убедиться, что все благополучно, когда хозяин яхты наконец-то вернулся.

От холодного ветра или благодаря отдыху Андрес выглядел не таким бледным: живым и заметно повеселевшим.

– Лени, эта прическа тебя удивительно преобразила. Ты выглядишь, как настоящая миледи, хозяйка готического замка. Моя госпожа, – он усадил меня за стол, на котором посуды оказалось намного больше, чем продуктов, пригодных в пищу. – Хочешь, я буду твоим лакеем, буду тебе прислуживать за обедом?

– Нет! Андрес, сядь, ты меня пригласил обедать, значит, давай обедать!

Он покорно сел рядом со мной.

– Сегодня утром, когда я тебя увидел, решил, что ты мне привиделась…

– Андреас, это фьорды! Здесь нет видений – только тролли и драугры [39] , – рассмеялась я. Он накрыл мою руку своей ладонью – часов на запястье не было. Я провела пальцами по светлой полоске кожи. – Ты сильно переживал из-за часов?

– Да, хронометры – из тех вещей, к которым очень привязываешься. С другими часами мне как-то неуютно. – Он вздохнул. – Я заказал точно такие же, с ремнем из акульей кожи, но придется ожидать почти три месяца, их делают под заказ…