Нора Робертс - Незабудки для тебя

Лина вздернула бровь.

— Жду тебя на кухне, голубчик. Приходи вместе со своим пистолетом… если, конечно, ты еще не разучился им пользоваться.

— Ты на что это намекаешь?! — крикнул Деклан ей вслед и тут же пожалел о том, что повысил голос. Взявшись обеими руками за голову, он со стоном сполз с кровати.

Спускаясь по лестнице, Лина невольно хихикала. Громко расхохоталась, когда где-то у нее над головой хлопнула дверь. «Держу пари, он тут же об этом пожалел!» — подумала она, но в следующую минуту дверь хлопнула еще дважды. Со всей силы.

Ах вот оно что! Да, привидений угрозой расстрела не вразумишь.

— Бушуйте сколько влезет, — громко проговорила она, направляясь на кухню. — Меня не испугаете!

Когда она проходила мимо библиотеки, запертая дверь ее задрожала, словно кто-то по ту сторону двери ломился на свободу. Лина пожала плечами и прошла мимо. Если уж Деклан с похмелья ей нестрашен, что говорить о каких-то скандальных призраках!

«И все-таки он очень милый, — думала она, разыскивая кофе. — Даже сейчас. Нет, особенно сейчас — такой весь несчастный, страдающий… и с розовым сердечком на щеке!»

При виде женщины в неглиже мужчины по- чему-то стремительно теряют рассудок. А поставь перед мужиком целый взвод женщин, готовых раздеться под музыку, — и он за пять минут превратится в одноклеточное!

Лина смолола кофе, засыпала его в кофеварку, начала взбивать яйца… и в этот момент ей вдруг пришло в голову: впервые в жизни она готовит завтрак для мужчины, с которым накануне не спала.

Ну и ну!

Мало того, хлопочет на кухне ради похмельного мужика, который только что на нее нагавкал. «Совсем на меня не похоже. Лина, что с тобой?»

Всего час назад, слушая, как Эффи хлопочет над страждущим Реми, она с усмешкой думала: похоже, от любви люди и вправду теряют рассудок. И вот теперь, и часа не прошло, — сама делает для Деклана то же самое!

Она выглянула в окно. Лишь несколько месяцев назад здесь царило неприглядное запустение, а теперь сад радовал взор буйной зеленью и пряно пахнущими цветами.

Не то же ли случилось с ее душой?

Как ни запиралась она, Деклан умудрился миновать все замки и засовы и прочно обосновался в ее сердце.

Она его любит, хоть и совсем этому не рада: это чувство порождает в ней смертельный страх.

Он разбудил в ней грезы юности, которые она считала навсегда и безвозвратно погибшими. Мечты, окрашенные любовью, надеждой, верой. Вот они стоят перед ней — сверкают так, что на них больно смотреть, ослепляют взор, отвыкший от ярких красок.

Манят к себе, неодолимо влекут. И пугают так, как ничто и никогда не пугало.

Он хочет, чтобы они стали мужем и женой. Но Лина давно не верит клятвам и обетам. Разве лишь тем, что скрепляются кровью…

Но как на это отважиться?

— Хотела бы я решиться, — прошептала она. — Хотела бы победить страх ради него…

В этот миг дверца буфета распахнулась. Большая голубая кружка слетела с полки и грохнулась об пол у самых ее ног.

Лину осыпало дождем осколков. Она отпрыгнула, сердце молотом билось в груди. Словно завороженная, смотрела она, как на ноге набухает капелька крови.

— A-а! Тебе, значит, это не по душе? — тихо проговорила она, оглядываясь вокруг себя. — Не хочешь, чтобы мы были вместе? Что ж, посмотрим, кто победит! Посмотрим! Я не боюсь! Я решилась!

Подняв с пола острый осколок, резким движением она взрезала себе подушечку большого пальца, подняла руку вверх, глядя на стекающую на пол кровь.

— Люсьен был слаб, но я буду сильнее! Если я полюблю и поклянусь в верности, то сдержу свою клятву!

Вдруг, словно пробудив ее от сна, издали донесся перезвон колокольчиков. Звуки вальса — первые ноты той самой мелодии, что и для Деклана, и для нее неразрывно связана с этим домом! Лина замерла, объятая изумлением и трепетом.

— О черт, да открой же эту проклятую дверь! — послышался сверху страдальческий вопль Деклана. — И пристукни того идиота, который там раззвонился!

Дверь? Лина растерянно оглянулась. Так это дверной звонок? Деклан поставил звонок с мелодией вальса? Очень в его духе!

— Еще раз на меня заорешь, — крикнула она, направляясь в холл, — и похмелье тебе раем покажется!

— Не хочешь, чтобы на тебя орали, убирайся и дай мне умереть спокойно!

— За мной не заржавеет! — в полный голос пообещала Лина. — Сейчас поднимусь и устрою тебе эвтаназию с особым цинизмом. А после этого как следует надеру задницу!

На последней угрозе она распахнула дверь… и застыла, изумленно глядя на элегантную немолодую пару, чьи лица, никогда прежде не виденные, были ей тем не менее определенно знакомы. Особенно глаза изящной светловолосой дамы, с любопытством глядящие прямо на нее, — темно-серые, грозовые глаза.

— Добрый день! Я Колин Фицджеральд. — Дама протянула Лине ухоженную руку. Улыбка у нее оказалась неожиданно симпатичная. — А вы? Если не ошибаюсь, вы хотите надрать задницу моему сыну; если так, хотелось бы прежде узнать ваше имя.

— Мама?! — На верхней лестничной площадке показался Деклан — мокрый после душа, в одних трусах. — Мама! Папа! — Забыв о похмелье, он пулей слетел вниз и заключил обоих в медвежьи объятия. — Я думал, вы прилетите завтра!

— У нас изменились планы. Ты что, только встал? — поинтересовалась Колин. — Вообще-то уже час дня.

— У нас вчера был мальчишник. Море выпивки, девчонки… ну, сама понимаешь.

— Девчонки? — И Колин перевела взгляд на Лину.

— Нет-нет, это совсем другое! Это Лина. Мой ангел-хранитель. Примчалась спасать меня от похмелья. Познакомьтесь: Колин и Патрик Фицджеральд, Анджелина Симон.

— Рад познакомиться. — Патрик Фицджеральд, статный и темноволосый, с благородной сединой на висках и проницательным взором голубых глаз, с искренней улыбкой пожал Лине руку.

А в следующий миг прищурился, заметив ее кровоточащий палец.

— Вы порезались?

— Ерунда.

— Как ерунда? Господи, Лина, у тебя же кровь течет! — В панике Деклан схватил ее за руку и практически силой уволок на кухню.

— Это просто царапина! Деклан, прекрати! Не позорь меня перед своими родителями! Отпусти немедленно! — шипела она.

— Помолчи! Дай я посмотрю, насколько глубоко!

Патрик обернулся к жене.

— Это и есть та девушка, на которой он собрался жениться?

— По всей видимости, да. — Поджав губы, Колин переступила через порог, огляделась. — Что ж, посмотрим, как он здесь живет.

— Хм, выглядит впечатляюще, ты не находишь?

— Патрик, у меня есть глаза, дай мне получше рассмотреть.

И эти самые глаза, пока Колин неторопливо шла по дому, подсказывали ей, что сын проделал здесь огромную работу.

Нет, в его хорошем вкусе она не сомневалась. Но, судя по всему, что слышала Колин о Доме Мане, он много лет простоял пустым и заброшенным, фактически превратился в развалины. Однако то, что видела она здесь — отполированное дерево, начищенные до блеска полы, сияющие чистотой окна, старинная мебель, продуманные детали, создающие ощущение тепла и уюта, — на развалины совсем не походило.