Мария Очаковская - Книга предсказанных судеб

– Причина?

– Фолиант – семейная реликвия, как бы пафосно это ни звучало. Сорделе объяснил мне, что книга передавалась из поколения в поколение. Одному Богу известно, через какие коллизии она прошла и сколько высокородных графов, сидя без гроша в кармане, размышляли над тем же самым вопросом: продавать или не продавать. Как видишь, не продали. – Ольга вдруг посерьезнела.

– Мысли высокие, но непрактичные.

– Может, и так. Но я знаю одно. У моей свекрови имелись все мыслимые основания расстаться с этой книгой. Но она этого не сделала. Более того, скорей всего, берегла и прятала ее от идиота-сына. А уж как нужно было исхитриться, чтоб ее в диппочте через границу перевезти! Сорделе небось всех ветеранов Иностранного легиона на ноги поднял.

– Да, но ты же у нас мать, у тебя Денька, а у него астма, – попытался возразить Поленов.

– Именно потому что Денька! Понимаешь, Аньес отдала книгу не мне, а ему. Он ее наследник. Он – Помар де Рабюсси.

– Ах, вот как мы теперь заговорили! – театрально развел руками Алик. – И с каких это пор вы столь радикально изменили свое мнение?

– Понимаешь… – Ольга хотела что-то сказать, но раздумала и лишь махнула рукой.

В кармане Поленова ожил мобильный телефон. Взглянув на дисплей, Алик посерьезнел:

– По работе, – зажав трубку, объяснил он.

После короткого разговора Поленов ушел, а Ольга, вспомнив свой позор с переводом старофранцузского текста, схватила потрепанный учебник и, засучив рукава, придвинула к себе часослов. Поначалу непомерно длинные фразы, изобилующие деепричастными, причастными оборотами и незнакомой лексикой, казались ей полной абракадаброй. Но по прошествии некоторого времени текст поддался, и дело пошло. В той главе, как оказалось, речь шла об охоте.

« В назначенный час граф появился на крыльце, и все собравшиеся радостно его приветствовали: бароны, благородные рыцари и их жены – криками, стремянные и доезжачие [48] – фанфарами, прочая челядь – поклонами, собаки – лаем, а лошади – ржанием.

…подобно славному Роллану, сиятельный граф протрубил в рог, то была баллонская валторна, чудная своим звуком, разносящимся более чем на десять лье. «Рано или поздно, да сбудется», – трижды прокричали собравшиеся и подняли кубки доброго бургундского вина. Процессия, в которой собралось до тридцати человек, выехала со двора и устремилась в сторону Помарского леса.

Перевернув пергаментную страницу – она была тяжелой, гладкой и, казалось, таила в себе что-то удивительно загадочное и мистическое, – Ольга продолжила читать, все более и более увлекаясь.

«Не будучи склонен сам к охотничьему делу, ваш покорный слуга не был свидетелем того несчастья, что произошло нынче в лесных угодьях. Но даже знания, почерпнутые из рассказов знатных сеньоров, дают мне все основания заключить, что охота на дикого вепря весьма трудна и опасна и, может быть, сравнима лишь с охотой на медведя, каковых в наших краях осталось мало. Однако опасность и риск никогда не служили препятствием для умудренного в охотничьем деле графа де Рабюсси, отличающегося большой храбростью, силой и ловкостью, а также удачливостью, столь необходимой для каждого охотника. Удача, впрочем, в этот печальный для всех нас день изменила Господину. Итак, основываясь на правдивом рассказе барона Анри де Рабюсси, младшего брата нашего Господина, а также на рассказе сеньора де Клержи – оба неотлучно находились при графе, – можно заключить, что вначале ничто не предвещало беды и шло как и должно. Доезжачие объявили графу, что кабан обложен, охота подъехала к его лежке, ищейки подняли зверя, и дюжина гончих, спущенных со смычка, бросилась по следу. На сильном коне граф скакал во весь опор и опередил кавалькаду. Он то трубил в рог, то натравливал собак голосом. И еще одна запасная свора гончих была спущена со смычка.

Быть может, от того, что в тексте то и дело мелькали знакомые имена и названия, картины, нарисованные Ольгиным воображением, были невероятно четкими и живыми, будто все это она буквально видела своими собственными глазами. И маленькая гостиная Нининой квартиры превратилась в непроходимую лесную чащу. На какое-то мгновение Ольге даже показалось, что она слышит, как перекрикиваются между собой охотники, как глухо стучат по земле копыта и доносится лошадиное ржание. Впрочем, это вполне мог быть звук работающего старого холодильника…

«Гончие преследовали кабана до большой поляны. Там, у поваленного дуба, кабан развернулся мордой к гончим и стал в отстой. Известно, что загнанный дикий зверь отличается бесовской силой, непредсказуемостью и особо опасен. За короткое время под ударами его клыков уже пали десять лучших гончих. Вид хрипевшего вепря, ощетинившегося, с налитыми кровью глазами, должно быть, сильно испугал коня графа. Он стал ржать и вставать на дыбы. Когда подоспел барон Анри де Рабюсси и доезжачие, граф, великим умением державшийся в седле, предпочел спешиться. В этот роковой момент кабан сбросил с себя собак, рванулся с места и, чего уж совсем никто не ожидал, двинулся на графа. Как видение, мелькнула его гигантская окровавленная туша, в воздухе сверкнули острые клыки, одного удара которых было достаточно, чтобы распороть бедро Господина, тотчас навзничь грянувшего оземь…»

– О боже мой! – воскликнула Ольга и вздрогнула от неожиданности.

Чтение часослова вызвало у нее смешанные чувства: с одной стороны, благоговение и трепет от соприкосновения с текстами пятисотлетней давности, с другой – страх от осознания того, что все эти события произошли на самом деле, а их участники – далекие Денискины пращуры.

– Кто бы мог подумать! Вроде все так хорошо начиналось, бургундское пили, в рог трубили, и на тебе – кабан задрал. Непостижимо! Просто в голове не укладывается, как жили люди в Средние века. И чего, спрашивается, все они, как маньяки, на эту охоту рвались! И без нее, казалось бы, им несладко жилось – то война, то инквизиция, то оспа, то проказа, то чума. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.

Мелодично звякнул мобильный – Поленов прислал сообщение: «Не будь дурой. Давай все-таки узнаем, чего стоит эта книженция».

Ольга дочитала последний абзац, в котором безвестный летописец горько оплакивал своего господина, утешаясь лишь тем, что «Господь милостью своей даровал быструю смерть графу Помар де Рабюсси».

Москва. Наши дни

В воскресенье Ольга решила встать пораньше и даже завела будильник, чтобы не проспать. Домашних дел накопилось – смотреть страшно. Гора стирки, гора глажки. Да и прибраться в квартире стоило, пока бывший госплановский работник Нина над душой не стоит. Потом еще продукты, автосервис, ну и на дачу к своим, в Болшево.