Екатерина Островская - Нет места женщине

Бондарь опустился на матрас, полиэтилен хрустнул под его телом. Наташа вскочила и шагнула к двери. Но далеко уйти не смогла – мужчина схватил ее руку и рванул на себя.

– Стой! Поговорить надо. – Он поднялся и обхватил ее руками. Прошептал: – Что же ты со мной делаешь…

Наташа отшатнулась от его выдоха, насыщенного парами спирта.

– Отпустите, прошу вас! – попросила девушка и попыталась снять со своей талии его руки.

Но Бондарь держал крепко.

– Завтра с утра сам за руль сяду, лично отвезу, – продолжал шептать он. – С тобой в Питер полечу. Порешаю там свои вопросы. Но сейчас мы здесь, и эта ночь наша. Проси что хочешь, все для тебя сделаю.

– Отпустите, – повторила Таша.

Владимир Васильевич разжал руки и развел в стороны.

– Я прошу об одном: помогите Ларину. Вы ведь знаете, что он не виновен.

– Да какая разница, виновен или нет. В любом случае я сделаю так, что он выйдет скоро. Но только ты… – Он снова схватил ее в объятия. – Подари мне эту ночь, и я все сделаю для тебя…

– Для начала отправь меня в Ростов.

Бондарь задумался. А потом швырнул ее на кровать. Наташа, ударившись головой о спинку кровати, попыталась вскочить, но мужчина уже навалился на нее.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – хрипел он, пытаясь ее поцеловать.

Наташа отводила лицо в сторону, чувствуя, как сильные руки рвут на ней платье. Бондарь впился в ее губы. Девушка с трудом отстранилась и вцепилась зубами ему в шею.

– А-а! – закричал мужчина, отпуская ее на мгновение.

И тут же ударил с размаха по губам. Затем еще раз и еще. Каждый удар был настолько тяжелым, что ей казалось, будто ее бьют не рукой, а бревном. И все-таки Наташа продолжала вырываться. Закричала:

– Помо…

Он зажал ее рот ладонью. Наташа захлебывалась кровью и старалась поджать ноги… Но не удавалось, и она заплакала от бессилия… Попыталась ногтями расцарапать лицо Бонаря…

Потом он сел на кровати, задыхаясь, и погладил ее колено.

– Ну, чего реветь? – выдохнул он. – В первый раз, что ли?

Девушка поднялась и попыталась завернуться в обрывки платья. Шагнула к выходу.

– Куда намылилась? – поинтересовался Бондарь.

– В аэропорт.

– В таком виде? – усмехнулся он, хватая ее за ногу.

Наташа повернулась и ударила его по лицу. Ей показалось, что удар был слабым, вероятно, мужчина и не почувствовал его даже. Тогда она ударила еще и еще.

– Ладно, – сказал Бондарь, – хватит. – И тут же вскочил. – Ты за кого меня, тварь, принимаешь? За пацана, которому хочу – дам, хочу – нет? Которого можно по щекам, как бабу?

Он отшвырнул ее от двери и ударил. И вышел из комнаты.

Таша никак не могла встать на ноги. Пыталась, но снова падала – голова кружилась, все вокруг было, как в тумане.

Неожиданно кто-то поднял ее и положил на матрас. И все началось сначала. Девушка не могла уже сопротивляться, а только плакала. А потом, когда поняла, что теперь это делает с ней брат Бондаря, завыла от унижения и боли.

Голый Виктор поднялся, взял с подноса шампур с остывшим шашлыком и начал зубами сдирать с него куски мяса.

Она поднялась, истерзанная, избитая, ненавидящая этих скотов.

– Мяса хочешь? – спросил Виктор, не оборачиваясь. – Или ты чего другого хочешь? А то я повторить могу…

Наташа взяла со стола бутылку шампанского, перехватила горлышко двумя руками, подняла над головой и ударила сильно сверху вниз по бритой голове младшего Бондаря.

Ее били долго. Даже когда девушка потеряла сознание, продолжали месить ногами. И она не могла слышать, как старший Бондарь, даже не заходя в комнату, приказал:

– Спрячьте ее где-нибудь. Или заройте. Но чтобы ни одна душа…

Кондратьев ждал прилета Наташи вечером. Стоял в зале прибытия, высматривая в толпе прилетевших из Ростова. Но ее не было. Не оказалось ее фамилии и в списках пассажиров. Николай приехал в аэропорт утром и снова не дождался. Потом помчался к зданию суда.

Заседание продолжалось очень долго. Наконец вышел адвокат и, нисколько не смущаясь, сообщил:

– Мы проиграли. Но я подам апелляцию в суд высшей инстанции. Добьюсь пересмотра дела.

– Сколько дали? – спросил Коля.

– Двадцать.

– Двадцать… чего? – переспросил Кондратьев. Ему показалось, что он ослышался.

– Двадцать лет, по совокупности, – объяснил адвокат, доставая из пачки сигарету. – Убийство, покушение на убийство, незаконное хранение огнестрельного оружия. По совокупности столько и получилось… У вас огоньку не найдется?

Как сообщить такое Наташе, Коля не знал. Но телефон в ее гостиничном номере не отвечал. Ничего определенного не смог сообщить и администратор. Сказала лишь, что проживающая в данном номере девушка не появляется уже третий день, а ее личные вещи по-прежнему на месте.

Назавтра Николай выехал на машине в Ростов. Пробыл в городе неделю, но ничего выяснить не удалось. Написал заявление в милицию о пропаже человека, однако там особо не заинтересовались и ни о чем не расспрашивали. Пара дней ушла на то, чтобы найти Владимира Васильевича Бондаря. Тот сказал, что Наташа должна была отправиться в Питер, на суд, куда, вероятно, и вылетела. Номер в гостинице оплачен за месяц вперед, значит, должна появиться. Узнав, что Наташа в Петербурге не появлялась, Бондарь очень расстроился и попросил сообщить ему, если что-то станет известно, а со своей стороны обещал найти девушку, если та до сих пор в Ростове или где-нибудь поблизости.

Кондратьев вернулся домой со слабой надеждой на то, что все закончится хорошо, странное исчезновение Наташи как-нибудь объяснится. Потом понял: надеяться не на что – будь Таша жива, она никогда бы не оставила Лику. Коля еще раз слетал в Ростов, снова ходил в милицию, интересовался поисками пропавшей петербурженки. Но никто ничего не знал. Да вряд ли ее искали.

Обнаружили Наташу почти случайно. Через полгода на месте совершения преступления был задержан человек, который, стараясь облегчить наказание, сообщил, что присутствовал при убийстве девушки и знает, где закопали труп. К удивлению следователя, его показания подтвердились, тело было найдено. Но выяснить, кто убил девушку и за что, не удалось: той же ночью свидетель, давший показания, скончался в камере от приступа астмы. Среди заявлений о пропаже людей было найдено заявление Кондратьева. Его же и вызвали для опознания.

Похоронили Наташу тихо. Рядом с родителями, сестрой и ее мужем. Народу собралось немного: десяток бывших коллег, и только. Поминки провели дома, попросили соседей взять на это время Лику. Поминали недолго: настроение у всех было тягостное, а потому постарались не задерживаться. Уже через пару часов в квартире остались только усталая и разбитая Виолетта, Галина Тимофеевна, вызвавшаяся помочь хозяйке убраться, и Коля Кондратьев.