Николас Спаркс - Тихая гавань

От магазина он шел сюда тридцать минут. Когда он поразит Эрин своим появлением, она попытается убежать. Она не захочет с ним идти. Она попробует скрыться, может быть, даже станет сопротивляться, и он свяжет ее, заклеит рот и пойдет на стоянку. Потом вернется на машине, положит Эрин в багажник и вывезет за пределы города.

Подобравшись к дому, Кевин прижался к стене, держась подальше от окон. Он прислушивался к внутренним шорохам, стараясь уловить звуки открывающихся дверей, бегущей из крана воды или звяканье тарелок, но все было тихо.

Его мучила головная боль и жажда. Зной лился с небес обжигающим потоком, рубашка промокла насквозь. Кевин часто дышал, но он уже совсем близок к Эрин. Он снова начал думать о том, как она его бросила, не заботясь о том, что каждую ночь он плакал. Она смеялась над ним за его спиной. Она и ее мужчина, кто бы он ни был. Кевин знал, что без мужчины не обошлось. Она не могла сделать все одна.

Он осторожно выглянул из-за угла, но никого не увидел и двинулся вперед. На задней стене было маленькое окно, и Кевин отважился заглянуть внутрь. Свет не горел, но в кухне было чисто, полотенце развешено на краю раковины, как всегда делала Эрин. Кевин тихо подошел к двери и попробовал круглую ручку. Она повернулась.

Сдерживая дыхание, он открыл дверь и вошел, сразу остановился и прислушался, но ничего не услышал. Он направился в кухню и дальше в гостиную, проверил спальню и ванную и громко выругался, поняв, что Эрин нет дома.

Если, конечно, он не ошибся коттеджем. Увидев в спальне комод, Кевин открыл верхний ящик. Он перебрал стопку трусиков, потирая ткань большим и указательным пальцами, но прошло много времени, и Кевин не мог точно сказать, это ли белье Эрин носила в Дорчестере. Другие вещи он видел впервые, но трусики были ее размера.

Он узнал шампунь и кондиционер для волос, узнал марку зубной пасты. В кухне он открывал ящики один за другим, пока не нашел счет за коммунальные услуги, выписанный на имя Кэти Фелдман. Кевин прислонился к буфету, глядя на это имя и чувствуя себя человеком, достигшим цели.

Единственная проблема заключалась в том, что Эрин не было дома и неизвестно, когда она вернется. Кевин понимал, что машина не может стоять у магазина до бесконечности, но он так устал, так смертельно хотел спать! Ему обязательно надо поспать: он провел за рулем всю ночь. Голова раскалывалась от боли. Плохо понимая, что делает, Кевин снова пошел в спальню. Постель стелила Эрин. Откинув одеяло, он почувствовал ее запах на простынях, лег на кровать и глубоко вдохнул аромат Эрин. Слезы выступили на глазах, когда он подумал, как сильно скучает по ней и любит и как они могли быть счастливы, если бы не ее проклятый эгоизм.

Глаза закрывались сами собой. Он приказал себе — недолго. Он только наберется сил, чтобы вернуться сюда вечером. Голова будет ясной, он не допустит ошибок, и они с Эрин снова будут мужем и женой.

Алекс, Кэти и дети поехали на велосипедах, зная, что припарковаться в центре будет просто негде. А разъезжаться после праздника будет и того хуже.

По обе стороны улицы выстроились павильоны со всевозможными ремесленными поделками. Густо пахло хот-догами, бургерами, попкорном и сахарной ватой. На эстраде местный ансамбль играл бич-бойзовскую «Little Deuce Coupe». Зазывали на забеги в мешках, висел баннер с объявлением о конкурсе поедания арбузов. Азартные игры тоже не были забыты — метание дротиков в воздушные шары, набрасывание колец на бутылки, а за три заброшенных в баскетбольную корзину мяча давали мягкую игрушку. Над всем этим изобилием возвышалось установленное на границе парка колесо обозрения, притягивавшее семьи как магнитом.

Алекс занял очередь за билетами, а Кэти с детьми пошли побродить вокруг, направившись в первую очередь к электромобилям и каруселям с крутящимися вагончиками. Везде были длинные очереди. Матери и отцы держали детей за руку, подростки собирались группами. Воздух вибрировал от рева генераторов и разнообразного постукивания и пощелкивания.

Самую высокую в мире лошадь можно было увидеть за доллар. Еще за один доллар пускали в соседнюю палатку, где обитала самая маленькая в мире лошадь. Ходившие кругами пони, привязанные к колесу, страдали от жары и усталости — их головы были низко опущены.

Детям не терпелось покататься везде, так что Алексу пришлось раскошелиться. Разлетались билетики моментально, потому что на большинство аттракционов брали по три-четыре билетика. Сумму в кассе назвали ошеломляющую, и Алекс старался растянуть билеты на подольше, настаивая, что есть и другие развлечения.

Они смотрели, как мужчина жонглировал шарами для боулинга, и подбадривали собаку, которая ходила по канату. Они пообедали пиццей в местном кафе, из-за уличной жары выбрав столик в зале, и послушали несколько кантри-песен. Потом они посмотрели гонки на гидроциклах на Кейп-Фир и только потом вернулись к каруселям. Кристен захотела сахарной ваты, а Джош налепил себе временное тату.

Так проходило время — под знаком жары, шума и радостей маленького городка.

Кевин проснулся через два часа, оплывая потом, со сведенным судорогой желудком. Сны в такую жару оказались правдоподобными и красочными, и он не сразу понял, где находится. Голова, по ощущениям, уже раскололась надвое. Пошатываясь, Кевин вышел из спальни и направился в кухню, утолив жажду водой из-под крана. На него накатывала дурнота, слабость, он чувствовал себя даже хуже, чем до сна.

Но медлить он не мог. Не надо вообще было спать. Кевин вернулся в спальню, аккуратно заправил кровать, чтобы Эрин ничего не заподозрила, и направился к выходу, но вспомнил о запеканке с тунцом, которую видел в холодильнике во время обыска. Кевин был страшно голоден и сразу подумал, что уже много месяцев Эрин не готовила ему еду.

В этой лачуге, стоящей на солнцепеке, температура приближалась к сорока градусам. Открыв холодильник, Кевин с наслаждением постоял под холодным воздухом. Схватив кастрюлю, он принялся судорожно рыться в ящиках в поисках вилки. Отвернув полиэтиленовую пленку, он подцепил солидный кусок запеканки и отправил в рот. Еда не облегчила головную боль, но судороги в желудке начали утихать. Кевин готов был проглотить все без остатка, но, съев еще кусок, заставил себя положить остальное в холодильник. Эрин не должна знать, что он здесь был.

Он вымыл и вытер вилку, бросил ее в ящик, расправил полотенце и, вернувшись взглянуть на кровать еще раз, убедился, что все выглядит так, как до его появления.

Удовлетворившись результатом, он вышел из коттеджа и по грунтовке направился к магазину.

Крыша машины раскалилась, и когда он открыл дверь, из салона пахнуло, как из духовки. На парковке не было ни души — слишком жарко для прогулок. Давящая духота, зной без малейшего дуновения ветерка или спасительного облачка. Кто, Бога ради, станет жить в таком месте?