Наталья Солнцева - Дневник сорной травы

Она захохотала и подмигнула Анне, совсем как старуха-«пиковая дама»; мушка над ее верхней губой была неотразима.

Мата Хари снисходительно улыбалась. Графиня казалась ей несколько старомодной: карты, парик, фижмы, бриллианты, мушки! То ли дело Око Зари. Огонь, страсть… пылающий экзотический цветок Индии, по совместительству разведенная жена, шпионка, дорогая куртизанка… Теперь и она свободна. Захочет – будет ездить в «Восточном экспрессе», захочет – вернется на сцену, чтобы снова покорять Париж, Монте-Карло, Вену… Главное – она сможет покорять не только зрителей, но и мужчин. У нее снова будет молодое, дивной красоты тело…

Мата Хари мечтательно вздохнула, ее золотые браслеты тихонько звякнули. Быть призраком не так уж плохо, но со временем надоедает. Скучно! А теперь, благодаря Гекате, она получила энергию вечного обновления.

– Давай еще раз полюбуемся кольцом, – попросила Мата Хари.

Анна положила на ладонь магическую реликвию, по которой пробегали неясные тени.

– После обряда кольцо еще три ночи сохраняет эманации Гекаты, – сказала графиня. – Если надеть его на палец какого-нибудь человека, он получит то же, что и мы. Сила кольца проникает существо насквозь и нитью устремляется к своему источнику. Ты уже подумала, кто достоин этого дара богов?

Анна покачала головой. Нет, она еще не думала. Собственные превращения занимали ее полностью.

– Анна!

Она обернулась и увидела, что Юрий проснулся. Он выглядел усталым и измученным. Графиня и Око Зари исчезли. Господину Салахову и так хватило испытаний: не стоит перегружать его рассудок.

– Почему ты не спишь? – спросил он.

– Не хочется…

Юрий спросонья не мог рассмотреть ее как следует. В купе царил полумрак, в голове туманилось. Анна показалась ему совсем юной… Может, он еще не проснулся окончательно?

– Анна! – повторил он. – Что произошло ночью? Ты ведь заранее знала. Для этого мы и поехали на «Восточном экспрессе».

– Ты меня любишь? – спросила она вместо ответа.

– Да. И ты это знаешь. Всегда знала.

Ее лицо сияло, как и она вся, каким-то мягким светом. После страшной ночи Анна стала другой – теперь Юрий ясно видел это, – еще более желанной, еще более чужой. Чужой не только ему, но и всему окружающему миру.

– Ты ошибаешься, – улыбнулась она, как обычно, читая его мысли. – Просто ты не привык ко мне настоящей.

– Я когда-нибудь смогу привыкнуть? По-моему, ты говоришь о невозможном.

– Если чего-то хочешь – стань этим. Хочешь любви – стань любовью. Хочешь бессмертия – впусти в себя жизнь. Это всего лишь энергия.

– Анна… – с тоской вздохнул Юрий. – Ты меняешься, а я остаюсь прежним. Ты все больше отдаляешься от меня… а я все сильнее хочу быть с тобой. У тебя всегда есть что отдавать, чем делиться. Целый хоровод ангелов не сделает этого лучше. Меня тянет к тебе неудержимо. Ты привлекаешь… а я даже не могу объяснить чем. Твои тайны никогда не кончаются, и моя любовь тоже. Когда я встретил тебя, то понял, что ничем не владею в этом мире. И пока ты не будешь со мной… я не смогу быть счастлив. Без тебя ничего не останется…

Анна молчала. Золотая нить Гекаты дрожала в ее руке. Юрий этого не видел, не мог видеть. Но он чувствовал тепло Анны, волну нежности, исходящую от нее. Их любовь выходила за пределы земной жизни, как река из берегов…

– По тебе скользит тень луны… – прошептал он, наклоняясь к лицу Анны. – Может, мы оба спим? Я не хочу просыпаться…

– И не надо, – улыбнулась она. – Ты когда-нибудь мечтал о власти?

– Честно? Нет. Считаешь, это недостойно мужчины?

Анна засмеялась. Она поняла о власти все. В чем ее сила и слабость. В чем ее суть. Множество культов делают ставку на страх, на слабые места в характере людей. Они ищут ту самую червоточину, через которую начнут разрушать. И уж если есть она в человеке, то… плохо его дело. На него будут оказывать давление, запугивать, воздействовать то кнутом, то пряником, пока он не дрогнет, не изменит себе. Тогда все! Он становится легкой добычей. Он больше себе не хозяин и будет делать то, что велят.

Такая власть иллюзорна. Ее сила обманчива и, по большому счету, ничтожна. Никого ни к чему нельзя принудить… если только не щелкать бичом страха. Многие обретают подобную власть, неизменно становясь ее жертвой.

Но есть Власть подлинная – над сердцем и душой человека, – и достигается она чистой любовью и внутренней красотой того, кто ее дарит. Только Любовь всесильна. Только она может все дать или всего лишить. И только она освещает жизнь, как свеча алтарь…

«Восточный экспресс» мчался по рельсам бытия, вне времени и пространства. Но люди, которые находились в нем, не замечали этого. Они думали, что все идет так, как должно быть. Они были пассажирами. И путешествие их длилось долго… дольше, чем можно себе представить…

– Юрий, – сказала Анна. – Дай руку, я хочу обручиться с тобой.

– Разве мы не женаты?

Она засмеялась.

– Конечно, нет. Мы теперь будем жить по другим законам. Смотри!

Анна разжала ладонь, и Юрий увидел кольцо, мерцающее лунным золотом. Он протянул к нему руку, но тут же отдернул.

– Горячее… Или мне показалось?

Анна легко вздохнула и надела кольцо Гекаты ему на палец…

На землю снова опустилась ночь. Минуты, часы и дни смешались… Огромные звезды блистали на черном небе, как глаза влюбленных. Тень луны скользила над миром…

Может, пойти за ней? Уподобиться ревнивому мужу или неуверенному в себе любовнику? Нарушить установленные им же самим правила? Презреть приличия?

Оленин вскочил, нервно потирая ладони, бросил взгляд на часы и выглянул в приемную. Его молоденькая ассистентка Сима поспешно спрятала зеркальце.

«Опять красится на рабочем месте, – сердито подумал он. – Забыла, что у нас тут не ночная дискотека!»

– Кто следующий по записи?

– Госпожа Правкина, – заливаясь краской смущения, ответила девушка. – Но ее не будет…

– Почему?

– У нее грипп. Она звонила и просила передать вам, что…

– Хорошо.

Оленин закрыл дверь и вернулся в свое кресло. Никуда он не пойдет! Не хватало превратиться в филера и шпионить за собственными пациентами. Что может быть отвратительнее и позорнее?

С этими мыслями он встал, вышел в приемную, молча прошагал мимо застывшей Симы, которая успела накрасить только один глаз и теперь докрашивала второй. От неожиданности ассистентка выронила зеркальце, оно упало на пол и, судя по звуку, разбилось.

– Ой…

– Впредь, будьте любезны наносить макияж дома, – не оборачиваясь, процедил Оленин, срывая с вешалки куртку.