Екатерина Гринева - Хранитель тайн, или Сброшенная маска

Володя накрыл мою руку своей.

– Перестань.

Он нежно вытер мне салфеткой глаза.

– Рева-корова. Не надо.

– Нет, надо. Там… я была как окаменелой, а сейчас отхожу.

– Поехали ко мне, – без всяких предисловий предложил он мне. – Просто посидим и поговорим.

– Посидим? – подняла я вверх брови.

Он усмехнулся.

– Ну хорошо. Поговорим. Тебя так устраивает? Я хочу утешить любимую девушку. Как тебе такая постановка вопроса?

– Не надо, правда, не надо. Не начинай наш разговор сначала. Я ценю тебя как друга… и точка.

Мы прошлись по улице. Разговор не клеился, и я понимала почему. Я не могла дать своему старому другу того, что он хотел: любви, нежности, внимания. Не могла. Внезапно я остановилась напротив него.

– Мне пора. – И я отвела взгляд в сторону.

– Куда-то торопишься? – спросил он, нахмурившись.

– Обещала Шашковой сегодня приехать пораньше. У нее какие-то проблемы.

– Доведет тебя до ручки эта сплетница. Языком лишний раз почесать, и все ее проблемы.

– Она не сплетница. Ну, я побежала.

– Беги. Ты всегда от меня бежишь! – усмехнулся Иванников. В его голосе чувствовалась горечь, он понимал, что я от него действительно сбегаю.

– Нет. Я правда тороплюсь. Завтра позвоню…

Я ушла, ощущая на своей спине тяжелый Володькин взгляд.

На встречу с Тереховым я опоздала. Он стоял около памятника Героям Великой Отечественной войны и вертел головой в разные стороны. При виде меня на его лице появилось озадаченное выражение, и он сложил губы трубочкой. Я подошла ближе.

– Умоляю, не свисти. Терпеть не могу свиста. – И припала к его груди, всхлипывая: – Никит! Их уже нет.

– Я знаю, Ксань! Знаю. – И он, отстранившись, потянул меня в кафе. – Я год ходил сам не свой. И до сих пор не могу поверить, что Темы нет. Блин, как живой передо мной. В моей комнате все о нем напоминает. Наши фотки, его подарки… Склеенная картина. Он однажды уронил ее, она разбилась… Да ладно. – Его лицо искривилось. – Рассказывай о себе. Для меня было полной неожиданностью, что ты позвонила. Извини, что бросил трубку, я думал, ты тоже умерла. Я не ходил на похороны, потому что это было просто мне не по силам. Я хотел его запомнить таким, каким видел в последний раз, а видеть в гробу не мог.

Я вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Я в последнее время только и рассказываю о себе. Как прима-балерина какая…

– Твоей истории я еще не слышал, – с нажимом произнес он. – Так что выкладывай. Только давай в кафе зайдем. Я после работы – аки волк голоден. Только что после смены и жутко устал. – Никита работал врачом в больнице. – Ты не против?

– Конечно, нет. Я тоже, пожалуй, что-нибудь закажу.

Мы зашли в первое попавшееся кафе и сделали заказ.

Пока мы ждали официанта с едой, я принялась за рассказ. Никита слушал меня невнимательно и почти все время шевелил губами. Закончив, я замолчала и откинулась назад.

– Ты чего? – удивилась я.

– Вычисляю тебя. Старуха, ты врешь. Ты поехала с ними. Я знаю это точно, потому что мы с Темой разговаривали перед тем, как вы отъехали, и он сказал: «Сеструха пришла. Все, я с тобой заканчиваю разговор». Твоя история не прокатит. Сочини что-то более удобоваримое и талантливое. Для кого ты все это придумала? Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но мне ты расскажешь, как все было на самом деле.

Я похолодела. Получалось, что я должна довериться Терехину. Но могла ли я это сделать? Не втяну ли я себя и его в крупные неприятности? Мои размышления прервал голос Никиты:

– Я сейчас встаю и ухожу. И знать больше тебя не знаю. Неужели ты не понимаешь, что предаешь Темину память такими враками. Если у тебя есть реальная причина так врать – самое время сказать об этом. Пойми, Тема был моим единственным настоящим другом. И я хочу знать о нем все. Ясно?

В его глазах проступили льдинки. А взгляд стал жестким и колючим.

– Я понимаю… Но… – Я растерялась.

– Ксань. Говори все! Без утайки! Я – твой друг. Еще раз повторить? На пальцах, как глухонемой, чтобы до тебя дошло? Или все-таки сама все поймешь?

Я покачала головой.

– Ладно. Но здесь так много непонятного. Я и сама толком ничего не понимаю. А знаю – и того меньше.

– Вместе разберемся, – сказал Терехин уверенно и приготовился меня слушать.

– Я тебя еще в напарники не брала.

– Придется взять. Я от тебя все равно не отстану… – Он пристально посмотрел на меня и произнес: – А ты изменилась!

– В какую сторону?

– Трудно сказать. Раньше ты была такая… мягкая. А сейчас – видно, что кремень.

– Обстоятельства изменились, мы все после этого стали другими. – Потом мы на несколько секунд замолчали, с преувеличенным вниманием изучая меню.

Через двадцать минут нам принесли заказ.

Терехин ел мясо с картошкой фри и запивал колой. Он ел шумно, с аппетитом. Я же заказала себе небольшую лазанью с мясом и апельсиновый фреш.

– Извини, голоден. – Он провел тыльной стороной ладони по столу. – Рассказывай.

– Ладно. Хотя… я сомневаюсь, стоит ли говорить. Все-таки можно вляпаться в большую неприятность.

– Стоит! – и он кратко рубанул ладонью в воздухе. – Говори! Я жду.

– Хочется курить… – призналась я.

– Давай перейдем в зал для курящих. Раньше ты не курила вроде?

– Раньше… раньше…

Мы перешли в другой зал, находящийся в глубине кафе, и нам принесли пепельницу.

Никита дал мне свои сигареты, и я закурила, пытаясь оттянуть момент.

Рассказывала я ровным тоном, на одной ноте. Мне было трудно остановиться, иначе я понимала – непременно разрыдаюсь… Закончив рассказывать, я уткнулась в чашку с кофе, который заказала после ужина.

– Все?

Я кивнула.

– Ты точно от меня ничего не скрыла? А то ведь я все равно вытяну из тебя всю правду.

– Да знаю я, поэтому все и рассказала, как оно было.

– Вывод: типичный заказняк, который вряд ли будет раскрыт.

– Но я… – начала я.

Однако Никита прервал меня:

– Послушай меня. Внимательно. Приехала ты сюда зря. Это абсолютно точно. Ты себя подвергаешь серьезной опасности. Лучше бы ты сидела тихо-мирно и не высовывалась. Так спокойней, проще и безопасней.

– Я не могу жить, зная, что убийца – тот, кто заказал смерть моих близких, на свободе… Не могу!

– Это все – красивые слова! Тебя пристрелят, как щенка, даже не поморщившись. Ты хоть представляешь: во что ты влезаешь…

Я качнула головой.

– Все говорят разное: кто – зачем я приехала сюда, кто – почему ты отсиживалась раньше. И никто не хочет меня понять: я приехала сюда по своей воле. Потому что так надо мне. А не кому-то другому.

– Молодец! Но свою шкурку ты вряд ли спасешь этими заявлениями.

– А я и не собираюсь ее спасать!

– Понял… И чего ты хочешь от меня? – Никита поднял на меня усталые глаза. – Какой помощи?