Марина Крамер - Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы

«Как же больно… кто бы мне заранее сказал, что будет так больно… нет сил терпеть, просто нет сил. И это я – человек, общавшийся на «ты» с любым оттенком боли! Не думала, что в этой жизни есть что-то, чего я еще не испытывала…»

Тонкая рука тянется к тумбочке, шарит по ней и находит зеркало на длинной ручке. Подносит его к лицу, но там по-прежнему отражается какая-то упакованная в бинты мумия. Кровяные следы на белой марле, в прорезях блестят холодные синие глаза. Зеркало отброшено на одеяло.

«Как я вообще решилась на это, зачем? Опять все сначала, все снова. Не хочу, устала. Но уже ввязалась, поздно поворачивать, да и не в моих привычках делать это».

Он уже отвык от холода – от настоящего, русского холода, такого, какой бывает только здесь. Ежась и пряча в воротник лицо, высокий широкоплечий мужчина с белоснежным ежиком волос и такой же крашеной бородкой-эспаньолкой спустился по трапу и вошел в наполненный людьми аэропортовский автобус. До здания, где располагался зал прилета, можно было дойти пешком – самолет стоял совсем близко. Но – так положено. Сибирь в феврале – то еще счастье. Пронизывающий ветер и мороз, в комплекте это вызывает желание забиться под одеяло с кружкой чая и не выходить из дома. Но мужчине нужно было сюда, непременно нужно, и для этого он предпринял жуткий по времени и нервным затратам вояж. Бристоль – Лондон – Бангкок – Сибирь. Почти двое суток в дороге. И сейчас еще почти сорок минут на такси. Встречать некому – его тут не ждали. Сюрприз…

Такси он нашел быстро – в зале прилета толклось множество желающих заработать извозом. Вещей у мужчины не было – все свое с собой, в большой спортивной сумке. Первый же таксист заломил цену, превышавшую тариф втрое, но когда мужчина сделал шаг в сторону, отрицательно качнув головой, он ухватил потенциального клиента за рукав и зашептал:

– Это, слышь… поехали, по дороге договоримся. Я не обману. Просто тут иначе нельзя – враз шины порежут.

Мужчина с интересом оглядел невысокого плотного водителя, прикинул, что в случае чего разберется с ним одной рукой, и согласился.

«Волга» с «шашечками» была припаркована сразу за шлагбаумом, водитель открыл багажник, но пассажир отказался, забросив сумку на заднее сиденье. Сам уселся туда же, едва втиснув огромное тело, упакованное к тому же в объемный пуховик с капюшоном, в узкую дверь. С удивлением он наблюдал в окно за тем, как водитель снимает с крыши знак такси и небрежно бросает его на переднее сиденье.

Они успели отъехать от аэропорта километров на пять, уже началась хорошо знакомая лесополоса, сейчас сплошь заваленная снегом, когда наперерез «Волге» из кустов вынырнула старая иномарка. Водитель чертыхнулся, рванул руль влево, но сзади его тоже уже ждали. Заглушив двигатель, он нагнулся и стал шарить под сиденьем. Когда в его руках появилась монтировка, пассажир с оттенком жалости к себе вздохнул: «Ну, Хохол, не можешь ты без приключений. Как только ногой на родную землю – так шандец, слезай – приехали».

Дверки машины уже рвали с двух сторон какие-то люди в черных куртках и вязаных шапочках, натянутых на самые глаза. Водитель не успел даже пискнуть, как его вытащили из машины, сунули головой в снег и начали топтать ногами. Хохол неторопливо вылез и, потянувшись, спросил:

– И что за утренняя гимнастика для тех, кто в пути?

– Сядь обратно и захлопнись, а то и тебе наваляем, – не отрываясь, бросил один из нападавших.

Подобного пренебрежения к своей особе Жека Хохол стерпеть уже не мог.

– Ну, братва, извиняйте, коль что не так. – Он сбросил пуховик и, оставшись в тонкой шерстяной водолазке, схватил первого попавшегося за куртку и пояс брюк, размахнулся и отшвырнул на дорогу.

Тот неловко упал, ударившись головой о бампер иномарки. Трое остальных замерли, выпустив водителя.

– Ты че, в натуре? – протянул один, медленно опуская руку в карман, но Хохол это предвидел. Быстрым броском он оказался рядом с говорившим и вывернул тому руку так, что мужик взвыл и рухнул на колени, а Хохол выдернул из кармана его куртки пистолет.

– У, как тут у вас по-взрослому-то, – протянул он, переводя пистолет с одного нападавшего на другого. – Ну что, юноши? Постреляем?

«Юноши», однако, были другого мнения о стрельбе в столь ранний час на пустой дороге. Они подхватились и побежали к машине, и через секунду старая иномарка, взвизгнув и пройдясь юзом по обледенелой дороге, умчалась в направлении аэропорта. Хмыкнув, Женька сунул приобретенный «ствол» за пазуху – кто знает, что может случиться, да и не бросать же его на дороге. Не война же…

Он помог подняться водителю, и тот, сплевывая кровавую слюну на измятый ногами снег, выругался:

– Вот же, а… заколебали, сволочи, работать не дают!

– Что это у вас? – поинтересовался Хохол, садясь в машину и закуривая. – Не возражаешь, если я в салоне покурю?

– Да кури, что ты… – Водитель сел за руль и глянул в зеркало заднего вида. – Ну, отрихтовали рожу… что теперь жене брехать буду…

– Ну так и скажешь, как было.

– Ты что! Ей нельзя, она беременная у меня, узнает – расстроится! – вздохнул водитель. – Я ж и таксую для того – ну, чтоб там пеленки-распашонки, всякое такое-этакое. Мне по жизни и своей зарплаты хватает, но ребенок – сам понимаешь. А тут объявились волки – единая такса – и все тут, всех чужих разгоняют, цену чтоб не перебивали. Сами ломят такое бабло – страх подойти, а у нас тут так – если не на тачке и не встретил никто, то будешь автобус этот до ночи ждать. Вот они и пользуются.

«Н-да, Россия-матушка, – подумал про себя Хохол, покуривая в приоткрытое окно. – Ничего-то не поменялось».

В доме, к которому подвезло его такси, горели окна – многоквартирный «скворечник» давно проснулся, и его обитатели собирались на работу, в институты, школы – кто куда. Только два окна в том подъезде, около которого Хохла высадил таксист, были темными. Это его встревожило – а что, если Мышка в больнице? Надо было все же позвонить…

Он вошел в подъезд и поднялся пешком до знакомой двери, нажал кнопку звонка и прижался ухом к холодному металлу в районе глазка, пытаясь определить, есть ли кто-то в квартире.

– Кто там? – Женский голос успокоил его – Мышка дома.

– Открывай, не бойся – не менты.

Дверь открылась, и худая брюнетка в черном халате повисла у него на шее:

– Женька!!!

– Все, не ори, горло простудишь. – Он занес ее в квартиру и захлопнул дверь. – Ты одна, что ли? А Алена где?

Аленой звали дочь женщины.

– Они с мужем в Бельгию улетели, у него там турнир какой-то, а Аленку он с собой взял. Когда еще будет такая возможность…