Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2

– С чего ты взяла?

– Так он меня за билетами с утра гонял. А перед этим с Ольгой разговаривал по телефону, я слышала. Выяснял географические подробности.

– Забавно. Очень забавно. – Даша выдохнула дым и почувствовала, что ее подташнивает.

Вот почему Грозовский спокоен. Вот, значит, какое он принял решение…

– Похоже, наш Дима во что бы то ни стало хочет вернуть пропавшие деньги! – рассмеялась Катя.

– Да нет, пожалуй, он хочет совсем не это вернуть… во что бы то ни стало.

Даша со злостью затушила сигарету прямо о стену, оставив на свежей краске черный след.

– Даш, ты чего? – удивилась Катя, глядя, как она до крови закусила губу.

– Голова болит. – Даша зашла в кабинет, хлопнув дверью.

Что еще она может сделать для своего счастья? Убить?

Она подошла к зеркалу, посмотрела на свое безупречное отражение. Ну да, убить. Только себя. Чтобы навсегда положить конец этим глупым телодвижениям, которые не приносят ни любви, ни удовлетворения…

Оказалось, что приятные сюрпризы могут случаться даже в этой беспросветной жизни.

Надя дожаривала котлеты, когда на кухню зашел Паша.

– Пришел? – не оборачиваясь, спросила она. – Сейчас кормить тебя буду. Ты б руки пока помыл.

Паша развернул ее за плечи к себе и улыбнулся.

– Закрой глаза.

– Чего это ты?

– Ну, закрой!

Надя зажмурилась – не целоваться же он к ней полезет. Наверное, паспорт наконец сделал, вот и устроил спектакль.

– Открой!

На ладони у Паши лежало кольцо. Белое золото, крупный бриллиант. «Я заколебался без тебя по утрам просыпаться…»

– Ой! Это ж… откуда?!

– Твое?

– Мое.

– Ну, бери, раз твое.

Боясь, что это опять сон, Надя осторожно взяла кольцо, надела на палец.

Кусочек ее жизни вернулся. Хорошо бы и остальное вернуть…

– Я этого лысого как облупленного знаю. Перекупщик. Сколько раз у меня проходил, я уж со счета сбился. Ты как сказала, что он тебя мадам называл, я сразу смекнул – он это. Ну, а остальное – дело техники.

– Ой, Паша! Ой! – Надю захлестнуло такое чувство радости и благодарности, что она бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки. Щеки под ее поцелуями мигом сравнялись цветом с веснушками.

– Что это у вас тут? – раздался строгий голос Анны Степановны.

Надя замерла, чувствуя, что тоже краснеет, отстранилась от Паши.

– Ничего, – хором сказали они.

Мамаша поджала губы, ушла.

Надя с Пашей одновременно прыснули, со смеху покатились, стараясь, чтобы Анна Степановна их не услышала.

– А может, и ладно, что с чужим ребенком, – пробормотала Анна Степановна, взбивая на своей кровати подушку. – Девка, по всему, неплохая, а по молодости с кем не бывает…

Она накапала себе пустырника с корвалолом, прислушалась к участившемуся сердцу – пить, не пить?

Выпила для профилактики и села перед выключенным телевизором обдумывать важную мысль – что соседям сказать…

Вместо того чтобы пить, стенать, тратить деньги на ясновидящих, он должен был давно это сделать. Купить билет в Надин город.

В общежитии швейной фабрики он произвел фурор. Наверное, если бы по коридору вместо Грозовского прошел жираф, такого ажиотажа не было бы. Фабричные девушки от вида Димы теряли дар речи и практически падали замертво, не веря своим глазам. Одна из них уронила ему под ноги таз с мокрым бельем, другая едва не упала сама, а третья кричала из дверей комнаты:

– Лови его, Зинка, лови! Уйдет!

Дмитрий, представив, что эти девахи и правда его отловят, бросился бежать, но поскользнулся на мокром белье. Пока он удерживал равновесие, хватаясь за стены и за неумолкающих девиц, в коридоре появился пожилой дядька, комендант, судя по командирскому тону.

– Так! Это что тут происходит?! Вы тут… зачем?

Дядька прицелился пальцем в грудь чудом устоявшему на ногах Грозовскому.

– Это вы тут зачем?! – заорал Дима, позабыв, что он здесь не директор, а просто гость. – Я так понимаю, передо мной представитель администрации? Вы бы позаботились об указателях, табличках каких-нибудь… У вас никаких опознавательных знаков!

– А вы, извиняйте, кто сами будете? – прищурился комендант, на которого не произвели никакого впечатления внешние данные Грозовского.

– Сами мы не местные, – начал было ерничать Дима, но тут же осекся. Это ж Надькины все знакомые, с ними контакт налаживать нужно. – Есть тут у вас место, где поговорить можно спокойно?

– Пройдемте.

Комендант провел его в крохотную комнатушку, где помещались стол, стул, раскладушка и чайник.

– Зинка, раззява! – голосил кто-то в коридоре. – Какого мужика упустила!!!

– По какому делу к нам? – строго спросил комендант, не предлагая сесть.

– Я ищу Надежду Кудряшову.

– Кудряшову?! Она уж года два как в Москве живет.

– Знаю. Последние несколько дней она тут не появлялась случайно?

– А вы ей кто будете? – Комендант осмотрел Грозовского с ног до головы, давая понять, что для него он не мачо, а хмырь с деньгами.

– Неважно. Так появлялась или нет?

– А я посторонним никаких сведений не обязан давать.

– Не посторонний я! – завопил Дима, но опять вспомнил про налаживание контактов и проникновенно сказал: – Я вам сейчас объясню. Надя неожиданно пропала. Ушла. А я ее ищу.

– Ну и правильно сделала, – отрезал комендант.

– Не понял, – опешил Грозовский. Никто никогда так не реагировал на его проникновенный тон.

– Я Надежду хорошо знаю. Она человек стоящий! Зря ничего делать не станет.

– Ну ясно, – сник Дима. – Значит, вы ее не видели.

– Не видел.

– Извините. Спасибо… Я, кажется, вел себя… Извините.

Предстояло преодолеть коридор с сидевшими в засаде девчонками. Он набрал в грудь воздуха и открыл дверь.

– Есть у нее родственники в городе, – вдруг смягчившись, сказал комендант. – Тетка с дядькой. Может, она к ним подалась? На углу возле рынка дом ихний, с зеленым забором.

– Спасибо, – выдохнул Дима и со спринтерской скоростью преодолел коридор под девичий визг.

Предстояла дружеская встреча с тетей Зиной и дядей Толей.

Грозовский постучал в зеленую калитку и на всякий случай поставил блок от прямого удара в лицо. Оставалось открытым солнечное сплетение, но Дима решил, что лицо дороже.

Калитку открыл дядя Толя. Увидев его с блоком, присвистнул.

– Кто это там? – послышался голос тети Зины. Она выглянула из-за плеча дядьки и протянула: – Ба-атюшки!

Дядька убрал руку Грозовского от лица и указал на него, словно на достопримечательность.

– Вот, мать, полюбуйся, кого к нашему порогу прибило. Родственничек объявился.

– Чего, так и будешь его тут держать? – возмутилась вдруг тетка. – Пусть уж заходит, раз пришел. Проходи, родственничек, гостем будешь. – Она отвесила Диме земной поклон.