Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

А потом… меня стала преследовать странная женщина. Черноволосая, лет пятидесяти пяти. У нее широкое скуластое лицо и похожа она на шведку или немку. Над левой бровью – легкий шрам. – Эва коснулась рукой брови. – Вот здесь… И она стала уговаривать меня отказаться от ребенка, говорить, что в мир скоро придет Антихрист и все мы обречены. Самое лучшее, что мы можем сделать для наших детей – это не дать им появиться на свет.

Я стиснула руку Эвы.

– А ты?

– Я испугалась и убежала от нее. Но она словно подкарауливала меня в разных местах – в кафе, у подъезда, на улице. Я сказала об этом Франсуа, но он поднял меня на смех и заявил, что у меня развились галлюцинации и мне нужно серьезно лечиться. Он предлагал мне лечь в самую лучшую клинику. Но я решила приехать к тебе и переждать здесь. Я поняла, что тут мне будет спокойней.

– То есть Франсуа не знает, где ты?

– Нет.

– Эва! Ты представляешь, что ты натворила. Твой муж наверняка сходит с ума, разыскивая тебя. Ты думаешь, он сидит, сложа руки? Да тебя не сегодня-завтра Интерпол будет разыскивать! Эва! Ты как ребенок, честное слово!

Эва шмыгнула носом.

– Я оставила ему записку, что со мной все в порядке и пусть он меня не ищет. Я считаю, что этого достаточно.

– Ну не знаю.

От ее слов у меня голова шла кругом.

– И что ты думаешь делать дальше.

– Я же сказала, – ответила Эва почти сердито. – Поживу пока у тебя.

– То есть рожать ты будешь здесь? – уточнила я.

– Да.

– Эва! – чуть не взвыла я. – Ты, по-моему, правда свихнулась. И твой Франсуа был прав. Ты хоть знаешь, какие здесь у нас больницы! Роддом последний раз ремонтировали при царе Горохе. И как ты будешь рожать в таких условиях? Это тебе не Франция! И над тобой никто трястись не станет. Чего ты учудила, а?

Я оперлась локтями о стол и подалась вперед.

Мой чай уже остыл.

– Ничего я не учудила. Я просто хочу родить ребенка в более-менее спокойной обстановке. Я не хочу сталкиваться с сумасшедшими тетками и видеть вечно хнычущего мужа, который обвиняет меня в том, что у меня глюки. Ты бы потерпела такое?

– Наверное, нет. Но это тебя не оправдывает.

– Конечно! – вспыхнула Эва. – Я вообще-то должна думать не только о себе, но и о малыше. А мне там плохо. Понимаешь: пло-хо, – по слогам сказала она. – Впрочем, – она прищурилась. – Если я тебя стесняю, то я могу снять квартиру и жить отдельно. Ты только скажи мне об этом, и проблема будет улажена. Моментально.

– Не пори ерунды. Живи здесь сколько хочешь! В конце концов это и твоя дача.

Я отхлебнула холодный чай.

– Я пойду спать, поясница что-то побаливает, – сказала Эва.

– Ты не замерзла?

– Дай еще второе одеяло. Так будет потеплее.

– Нет проблем. – Я встала вслед за ней. – Выспись как следует, а завтра поговорим еще.

– А я думала, мы обо всем поговорили.

– Мне кажется, что нет. Не обо всем.

Уложив Эву и пожелав ей спокойной ночи, я спустилась вниз и легла в родительской комнате. Но сон не шел ко мне, хоть убей. Я ворочалась с бока на бок, пытаясь заснуть, но тщетно. Эва не выходила у меня из головы. Честно говоря, я не так представляла себе встречу с сестрой, но дело было не в этом. Мне внушало опасение психическое состояние Эвы. Я не поверила ни ее рассказу о сумасшедшей женщине, которая преследовала ее, ни тому, что Франсуа резко изменился в последнее время. Беременность могла повлиять на Эву и послужить причиной ее фантазий. Шесть лет назад я потеряла сестру из вида и ничего не знала о том, как она живет. Звонки раз в полгода были не в счет. Она кратко сообщала о своих делах, словно давала мне отчет, и снова исчезала на несколько месяцев. Конечно, она могла измениться. Но что делать мне? Ее появление в нашем городе мне представлялось чистой воды авантюрой! У нас и приличного роддома-то нет. Как она собирается рожать? А вдруг она завтра изменит свое решение? Я подумала, что это был бы лучший выход из создавшегося положения. Я покупаю Эве билет в Париж, и она возвращается под крылышко своего супруга. Пусть сама разбирается со своими проблемами. Уже под утро, засыпая, я подумала, что мне нужно тайком взять у Эвы телефон ее мужа и позвонить ему: пусть приезжает и забирает свою благоверную. У беременной Эвы случился внезапный, как майский дождь каприз, вот она и рванула сюда, очертя голову. Не подумав ни о последствиях, ни о собственном муже. Эва всегда была порядочной эгоисткой и такой поступок вполне в ее духе.

Я проснулась от того, что кто-то ходил рядом. Первая мысль была: залезли воры, но потом я вспомнила о приезде сестры и невольно улыбнулась.

– Эва! – крикнула я.

– С добрым утречком! – сестра выросла в дверях. Выглядела она не лучшим образом – бледное осунувшееся лицо и синяки под глазами. – Проснулась, соня!

– Проснулась. А тебе… не спится?

– Я вполне выспалась. Решила приготовить завтрак. Но у тебя нет ни мюсли, ни молока. Я открыла холодильник, а там пицца и копченая колбаса.

– Я же не знала твоих вкусов. Хотя в ближайшем магазине мюсли и не водятся. Это точно. Придется ехать за продуктами в город.

– Лучше не надо, – поспешно сказала Эва. – Обойдусь и так.

– И чем ты будешь питаться? Копченой колбасой? Не глупи. Я обернусь мигом. Туда-сюда. Не пройдет и часа.

– Нет, – отрезала Эва. – Геркулес у тебя есть?

– Где-то был. С прошлого года. Надо порыться в шкафу хорошенько, чтобы его найти.

– Поищи. Я охотно позавтракаю геркулесом.

– На воде?

– На воде. Это даже полезней.

Я пожала плечами и не стала спорить.

Остатки овсяной крупы я нашла в шкафу и потрясла коробкой.

– На пару порций хватит. Но этого мало.

– Потом что-нибудь придумаем.

– Как хочешь.

В холодильнике я обнаружила сыр, который и предложила Эве.

– Есть сыр. Без голубой плесени и даже не камамбер. Так что смотри сама…

– Сойдет и такой, – отрезала Эва. Она была явно не в духе.

– Ноу проблем, – пробормотала я. – Ноу проблем.

После геркулеса на водичке Эва пила кофе – «три в одном», а я кляла себя, что даже не подумала купить приличный растворимый кофе. Попросту забыла и понадеялась, что на даче есть еще остатки. И напрасно. Ничего на даче не оказалось, и поэтому Эва сейчас со страдальческим видом пила кошмарный кофе и показывала, что ей все нипочем. Даже этот жуткий кофе.

Конечно, к такому она у себя в Париже не привыкла. Я представила свою сестру в кружевном пеньюаре с чашкой кофе по утрам в гостиной. Или в кафе. Веселую, беззаботную. В легкомысленной шляпке и юбке, демонстрирующей красивые ноги. А сейчас она сидит в российской глуши и не может даже попить нормальный кофе. Из-за своей растяпистой сестры. Я стиснула зубы.

– Я сейчас съезжу в магазин и куплю тебе хотя бы молока.

– У тебя есть машина?