Нора Робертс - Дорогая мамуля

– Надеюсь, я найду свою машину там, где я ее оставила, а не то…

Его тонкогубый рот скривился.

– Предмет, который вы именуете машиной, в настоящий момент оскорбляет своим присутствием фасад дома. Я требую предоставить мне сегодня к двум часам изменения или добавления к списку ваших личных гостей на завтрашнем приеме.

– Правда? Ну что ж, сверься с моим секретарем по светским мероприятиям. Я буду занята защитой жителей города, так что мне будет не до этих идиотских списков.

Ева уже вышла из дома, и только тут до нее наконец в полной мере дошел смысл его слов. Список? У нее должен быть список приглашенных? А почему нельзя, случайно столкнувшись со знакомыми, просто пригласить их заглянуть на огонек?

Съежившись под пронизывающим ледяным дождем, она скользнула в машину. Мотор уже работал, и обогреватель был включен. Небось, работа Соммерсета. Надо будет внести это в список причин, мешающих ей задушить его во сне.

Слава богу, этот список был коротким.

Ева двинулась к воротам, включила телефон на приборном щитке и позвонила Рорку.

– Ты уже по мне соскучилась?

– Каждая секунда без тебя кажется мне адом. Слушай, разве у меня должен быть список? Ну, вроде как список приглашенных на завтрашнее сборище?

– А ты хочешь, чтобы у тебя был список?

– Ясное дело, нет. Не нужен мне чертов список, но…

– Все уже сделано, Ева. Список составлен.

– Ну что ж, прекрасно. Отлично. – Тут ей в голову пришла еще одна мысль: – Надеюсь, у меня уже есть на завтра вечерний туалет, соответствующее белье и все остальное?

– Доказывающий, что у тебя изысканный вкус, но белье в обязательный комплект не входит.

Ева рассмеялась.

– А я-то надеялась! Пока! Увидимся позже.

Пибоди уже сидела за своим столом, когда Ева вошла в управление. Это добавило лишнюю щепотку соли к мучившему ее чувству вины. Она подошла к столу Пибоди и дождалась, пока та подняла голову от работы.

– Будь добра, не могла бы ты на минуту зайти ко мне в кабинет?

Пибоди заморгала от удивления.

– Да, конечно. Сию минуту.

Ева кивнула и проследовала в кабинет. Там она запрограммировала на автоповаре две чашки кофе: одну из них – со сливками и сахаром для Пибоди. Бедная Пибоди, едва войдя, снова растерянно заморгала.

– Закрой дверь, будь добра.

– А? Да, сейчас. Э-э-э… у меня есть отчет по… спасибо, – добавила она, когда Ева передала ей чашку кофе. – По Зиро. Прокурор нажал на все кнопки. Вменил ему непредумышленное второй степени по двум эпизодам, использование наркотиков как орудия убийства, причем…

– Сядь.

– О боже, меня переводят на Лонг-Айленд или что-то в этом роде?

– Нет. – Ева села, не спуская глаз с напарницы, пока та опасливо опускалась на стул. – Я должна извиниться за то, что ушла и бросила тебя вчера, за то, что не сделала свою работу и оставила ее на тебя.

– Да мы уже практически все закончили, и вам стало плохо.

– Ничего мы не закончили, а если мне стало плохо, это была моя проблема. А я сделала ее твоей. Ты позвонила Рорку. – Ева выждала, пока Пибоди не начала пить кофе, старательно отводя глаза. – Я собиралась шкуру с тебя за это спустить, – добавила она, когда Пибоди открыла рот, чтобы возразить. – Но это было, пожалуй, именно то, что положено делать напарникам.

– Вы были в плохой форме. Я не знала, что еще можно сделать. Ну, а как вы сегодня? Нормально?

– Нормально. – С минуту Ева изучала свою чашку. В партнерстве были свои правила. Целый свод. – Вчера, когда мы вернулись, у меня в кабинете была женщина. Я знала ее много лет назад. Для меня это был удар. Нокаут. Она была моей первой приемной матерью… если это слово вообще подходит. Мне тогда несладко пришлось, и когда она вдруг появилась после стольких лет, это было… я не могла…

«Нет, – сказала Ева, – ты всегда могла».

– Я не справилась, – уточнила она. – Вот и бросилась наутек. Ты разбиралась с делом практически в одиночку. Ты отлично поработала.

– Чего она хотела?

– Не знаю, и знать не хочу. Я ее выставила. Дверь закрыта. И если она снова просочится в замочную скважину, ей больше не застать меня врасплох. И уж теперь я с этим справлюсь.

Она поднялась, подошла к окну и подняла стекло. Холодный ветер и дождевые капли ворвались в кабинет, когда она высунулась наружу и оторвала приклеенный к стене за окном пластиковый мешочек для вещественных улик. В нем лежали четыре нераспечатанные плитки шоколада.

– Вы держите шоколад в мешке за окном? – пролепетала изумленная и растерянная Пибоди.

– Держала, – поправила ее Ева. Она выдала местонахождение своего лучшего тайника, который устроила для защиты от похитителя сладостей, отравлявшего ей жизнь. Она распечатала мешочек и протянула шоколадку потерявшей дар речи Пибоди. – Как только ты уйдешь, я запру дверь и найду для него другое место.

– Ну, ладно. Спрячу-ка я свою шоколадку в карман, а то вы еще передумаете, когда я вам скажу, что мы не добились непредумышленного второй степени.

– Я так и знала.

– Вот и прокурор сказал то же самое. Еще до того, как мы пошли к судье за ордером. Мне кажется, он очень хотел зацапать Зиро. Еще больше, чем я. Зиро не раз ускользал у него между пальцев, и прокурор хотел во что бы то ни стало его засадить.

– Люблю целеустремленных прокуроров.

– Да, это помогает, – согласилась Пибоди. – Мы их припугнули разговором о двух последовательных пожизненных заключениях, о каторжных работах на урановых рудниках, намекнули на показания очевидцев.

Пибоди похлопала себя по карману, словно желая убедиться, что шоколадка на месте.

– Мы получили ордер на обыск и изъятие, обнаружили кое-какую «химию» в клубе и дома у Зиро. Честно говоря, мелочь, и он мог с чистой совестью утверждать, что это для личного пользования, но вкупе со всем остальным и эта мелочь произвела впечатление. К тому времени, как мы с ними покончили, Зиро и его адвокат уже смотрели на непредумышленное второй степени как на подарок свыше. От пяти до десяти, и он, скорее всего, не отсидит полный срок, но…

– Ты засадила его в камеру, стало быть, у тебя очко в колонке забитых мячей. Он потеряет лицензию, потратит весь свой загашник на штрафы и гонорары адвокату, а его клуб, скорее всего, всплывет брюхом вверх. Шоколадка твоя по праву.

– Это было потрясающе. – И, поскольку шоколадка уже прожигала ей карман, Пибоди сдалась: вынула ее, развернула и отломила кусочек. – Мы так старались это протолкнуть, и у нас получилось, – продолжала она с набитым ртом, то и дело расплывавшимся в довольной улыбке. – Мне так жаль, что вы это пропустили.

– Мне тоже жаль. Спасибо, что прикрыла меня.

– Без проблем. Можете вывесить мешок обратно наружу. С моей стороны ему ничто не угрожает. – Заметив, что Ева смотрит на нее прищуренным взглядом, полным подозрения, Пибоди заспешила: – Куда бы вы его ни спрятали, с моей стороны ему ничто не грозит. Я хочу сказать, что если из этого кабинета когда-либо пропадали сладости, я тут ни при чем.