Марина Туровская - Серый ангел

Пришлось ждать минут двадцать.

Для окончательного объяснения Аристарх отменил дела и сел перед монитором в своем кабинете.

Два часа он рассказывал, каких результатов можно достигнуть, применяя лекарство, сделанное на основе биологического материала, получаемого здесь, в Зоне Топь. Человечество станет стареть в два раза медленнее, многие болезни излечатся, деньги исчисляются миллионами.

Анна, будя саму себя и привлекая внимание человека, заточившего ее в клетку-бокс, пощелкала пальцами.

— Генерал, не отвлекайтесь. Что нужно именно от меня?

— А я не сказал? — Аристарх отпил коньяка из серебряной стопки. — Хочу провести самый гуманный и человечный эксперимент. Будем скрещивать тебя с Лёнчиком. Получится либо урод, либо суперчеловек.

— Знаете что, Аристарх? — Анна протянула руку к монитору, выставив безымянный палец. — Рожайте сами! Я буду сопротивляться до последнего.

— Посмотрим, поглядим, — спокойно заявил генерал и отключился.

И впервые Анна осознала, что такое несвобода, что такое тюрьма. Это же уму непостижимо — зависеть от чужой воли. Ты никто и звать никак. Кто-то, не лучше и не умнее тебя, кроит твою жизнь на свой, извращенный вкус. А ведь заключенные, эти рабы в шахтах, они обречены остаться здесь навсегда. И большинство людей, живущих в Топи, тоже здесь останутся навсегда. Но в поселке люди сами выбирают свою судьбу, а ее, свободную, ни в чем не виновную, насильно изолировали от свободы.

Отчаяние! На Анну напало отчаяние.

В поселке первой подняла тревогу Аринай. Не найдя Аню вечером дома, она отзвонилась Геннадию. Тот, не боясь «барского» гнева, связался с Аристархом, и генерал его успокоил.

— У Ани нервный срыв после гибели мужа, я ее к себе определил. Пускай недельку полежит, придет в себя.

Неделю в поселке пережили спокойно, но невесело. Гибель Григория и отсутствие Анны сказались на настроении всех жителей.

Еще три года назад такого быть не могло. Уход двух человек, одного по трагической случайности, другого по непонятной причине, но связанной с решением руководства, подлежало расследованию. Но его не произошло. Раньше никто бы не возмутился. Нельзя. Опасно.

Но ситуация в стране изменилась, и в поселке набрались храбрости. Десять человек обратились к Аристарху за разъяснениями — куда делась Анна?

Аристарх вызвал к себе Геннадия и объяснил простым русским матерным языком, что он намерен провести ряд экспериментов и ни одна сволочь ему не помешает. Генерал напомнил Геннадию, кто именно руководил разделкой заключенных на органы и получил за каждого по сто тысяч.

— Именно ты успокоишь людей в поселке. Покаешься, что мы с тобой, такие-сякие, провели неправильно спинно-мозговую пункцию и Аня впала в кому. Матери ее сообщишь то же самое. Иди, Гена, работай. Последняя партия заключенных не до конца обследована.

Затушив в хрустальной пепельнице сигарету, Геннадий достал из кармана пачку и закурил новую.

— Аристарх, я хочу ее видеть.

— Пока рано. Пока ею занимается Лёнчик.

Геннадия передернуло от отвращения при упоминании ненавистного имени. Он, не закурив, вышел из кабинета, ощущая свою зависимость от решения Хозяина.

Вечером ему пришлось говорить с Александром, Яковом и Аринай, врать, пряча глаза.

В течение двух месяцев Аристарх развлекался тем, что колол Анне во сне весь ассортимент зоновской аптеки. Диапазон был обширен: психотропные препараты, виагра, никотиновая кислота, слабительное, викасол и многое, многое другое.

На восьмой неделе Анна сломалась. Ей стало все равно.

Первый «визит» Лёнчика прошел так, как она и ожидала. Он сначала пытался поговорить о совместной работе, о знакомых, но Анна молчала. Тогда Лёнчик начал ее осторожно целовать в губы и в шею, Анна вяло сопротивлялась. Когда он содрал с нее халат и стащил через голову футболку, добираясь до нижнего белья, Анна попробовала сопротивляться активнее, но Лёнчик сжал ее горло.

— Обжечь меня не получится, сил у тебя после опытов не осталось.

Анна смотрела на Лёнчика, и впервые заметила, что у него цвет глаз абсолютно неопределим — пыльный.

Процесс «занятия любовью» прошел «на высоком физическом уровне». Анна лежала колодой, Лёнчик старался вовсю, но только для себя.

После телесного контакта Анна села в душе и долго смотрела на белый стерильный кафель стен. Нормированная вода быстро закончилась.

Анна включила экстренную связь, потребовала тройную порцию воды и терла себя мочалкой под душем до крови, с омерзением девственницы после изнасилования. Ее даже вырвало.

Через два месяца привыкла.

Геннадий смог ее навестить только в конце годичного ареста.

Оба знали о наблюдении, и разговор получился вялым. Геннадий передал приветы ото всех, рассказал о наступающем лете. За легким ужином он постоянно говорил о жутком внешнем виде Анны и подавленном психическом состоянии. Анна понимающе смотрела ему в глаза.

— Наверное, на твоем внешнем виде сказалась передозировка лекарств. — Гена говорил, внимательно всматриваясь в Анну, пытаясь ей внушить нужную информацию через взгляд. — Наши тебе передают привет, волнуются. Вот, смотри, я тебе фотографии принес. И послушай меня, в тебе слишком много шлаков от вводимых лекарств. Ты меня слышишь?

Аня очнулась от гипноза взгляда Гены.

— Слышу.

Геннадий ушел, и Анна осталась одна с высокой стопкой фотографий. Она стала перебирать их. Улыбающиеся Аринай, Таня, Яков и Александр сидели в гостях друг у друга или делали серьезные лица на своих рабочих местах. Гриша, сеявший укроп, и Гриша, сидящий в своем кабинете за рабочим столом, задумался над официальными бумагами.

Но каждая третья фотография в стопке была старой. Замысел Геннадия стал понятен — воспоминания должны «разбудить» Анну. Красивый и здоровый Григорий в расстегнутом скафандре, Анна в летнем платье на своем огородике, улыбающиеся мама с папой, с надеждой смотрящие в объектив.

Анна легла в кровать, положила фотографии на грудь и закрыла глаза. Гена принес ей привет — друзья тебя помнят и ждут; напоминание — Гришу убили; и тоску — маме без тебя плохо.

Анна сосредоточилась, и внутренний взгляд прошелся от мозга через все артерии, через сердце и печень, в вены и капилляры. Тяжелая жаркая волна очистительного адреналина вытеснила из крови вредные медикаменты. Руки вспотели. Анна открыла глаза и осмотрела ладонь — в порах проступила сукровица. В кровавом поту было все тело.

Одновременно наплыла боль и легкость очищения. Несколько минут Анна лежала, глядя в потолок. Боль уходила, накатывала облегчающая слабость и прояснение в голове.