Марина Туровская - Зона Топь

Праздничный стол тете Лиле удался.

Но настрой у нее был неприветливый, все-таки приезжает моя подруга, и она никак не может быть приличной и правильной девушкой. Но, как все, кто впервые встречал Аню, она тут же растрогалась, радуясь ее улыбке и обаянию.

Саша на ужине не присутствовал, третьи сутки утешал Иришу. На работу в магазин приходил с темными кругами под глазами и блаженным выражением лица.

На легкий перекус и обнимания с Толиком и Ниной я выделила тридцать минут, после чего решительно отвела Аню на второй этаж, где мы оборудовали ей собственную спальню.

Глаза Ани слипались от усталости. Еще бы, добиралась она до меня почти сутки. Разговор получился скомканный. Мы больше говорили, как рады за Толика с Ниной и нашей встрече. А еще Аня показала мне распечатанные фотографии ее отдыха в Италии.

Цветущий вид Валерии Николаевны и Вовчика меня порадовал, Луиджи произвел сильное впечатление итальянской экспрессией. На всех фотографиях его лицо было разным, выражая каждую секунду новые эмоции.

— Езжай, Анька, не сомневайся. Такой мужчина, да еще талантливый художник — это то, что тебе нужно. Оторвись от занятий и затворничества хотя бы месяца на три. — Не сдержавшись, я откровенно сладко зевнула. — Прости, последнюю неделю спала по четыре часа, готовила документы, замучилась. Завтра с утра аукцион по поводу кемпинга. Процедура торгов займет пятнадцать минут, а после него и до отъезда я вся твоя.

Не надеясь, что Ириша поедет со мной в мэрию, я не стала ее будить. Скинула для очистки совести эсэмэску, сонно натянула на себя цветастое платье и надела высокие сапоги. Но в восемь Ириша позвонила.

Голос соседки был решительным и сердитым.

— Сантименты на потом, сначала дело. Ты готова?

— Да. — Я убрала тушь для ресниц в косметичку. — Подходи через пятнадцать минут к машине.

— Уже иду.

Увидев меня с черно-красными волосами и в платье с алыми маками на черно-зеленом фоне, Ириша закурила.

— Хорошо подготовилась, молодец.

А вот сама Ира выглядела бледненько. И лицом, и одеждой, и настроением.

Торги заняли не пятнадцать минут, а только пять.

И до аукциона мой бизнес-план был признан лучшим, а уж после справки об оборотных средствах, о специализированном направлении торговли и, конечно же, о наличии свободных средств вопросов не возникло.

Результаты объявили в кабинете заместителя мэра по строительству Виталия Александровича. Сразу же после формального объявления моей победы я минут пять наблюдала кислые лица своих конкурентов, неискренно поздравлявших меня.

После рукопожатий Виталий Александрович, Чернецкий как представитель банка-гаранта и пресс-секретарь, заявившийся на торги в художественно разодранных джинсах, сели за фуршетный стол, а я, извинившись, попятилась к дверям. Есть мне не хотелось, пить не имела права, а сидеть с выпивающими мужчинами посчитала потерянным временем.

Заместитель мэра благосклонно махнул дланью, отпуская меня домой, а Ирише пришлось остаться для украшения стола и поддержания компании.

По взгляду, брошенному соседкой на чиновника, стало понятно, что Саше придется сегодня ночевать одному. Но ничего, он сделает вид, что не заметил отсутствия Ириши. И тетя Лиля «не заметит».

Известный оптический эффект — если медленно идти мимо забора, доски которого поставлены неплотно друг к другу, то для удовлетворения любопытства приходится заглядывать в просвет между досками. Если идти быстро, то перед глазами возникает чуть смытая картинка того, что происходит за забором. А если ехать на машине, то картинка становится гораздо четче.

Проезжая мимо забора, я наблюдала отрадную сценку семейной идиллии, которую совсем не портила облачная погода. Чуть правее от дома, на зеленой лужайке с цветниками, высаженными мною, Ниночкой и тетей Лилей в редкие свободные часы, в шезлонге сидела Аня и читала толстую книгу. На коленях Анны лежали два пакетика с едой и белейшее полотенце.

Рядом, на площадке, выделенной как «детская», носились мой Данька, шестилетний Васька, мальчишка из дома напротив, и черный Ривз. Иногда мальчики, стараясь не сильно помять цветочки, подбегали к Ане, и она давала из левого пакета фрукты мальчикам, а из правого собачье питание Ривзу, не забывая каждый раз вытереть пальцы.

Заметив меня, Аня встала, накрыла полотенцем пакетики и отложила в шезлонг книгу. Как я и думала, это был медицинский учебник.

— Вижу, что торги прошли в твою пользу.

— Да! — Я обняла Аню. — Теперь мы можем болтать до вечера, и нам никто не будет мешать!

«Никто не будет мешать» — понятие относительное. Иногда один телефонный звонок от неприятного человека выбивает из расслабленного состояния на полдня, а полуторачасовой треп любимой подруги или требование внимания ребенка ничуть не раздражают.

Я поставила второй шезлонг рядом с Аниным, и мы до обеда обсуждали новости и лениво воспитывали играющих детей и собаку.

Самую больную для нас тему, тему моей беременности, мы обсудили сразу.

— А ты? — Я взяла руку Ани, чтобы лучше слышать ее сердце. — Ты бы как поступила?

Вот это был взгляд! Взгляд человека, давно выбравшего приоритеты на ближайшие несколько лет. И ее молодость на секунду потерялась на фоне мудрости уникальной, но не самой счастливой женщины.

— Не надо, Маша… не надо. У меня нет выхода, я стерильна. — Аня вздохнула несколько раз. — Я бы, Машенька, от кого угодно родила и на любых условиях. А если мне не дано, то я буду помогать другим детям. Сейчас съезжу в Италию, а потом на учебу в институт, буду работать в детской клинике.

— А в Топь вернешься?

Аня улыбнулась. Не печально, не надменно, а спокойно.

— Куда же я от нее денусь? Пока альтернативы у меня нет.

— Мне яблоко! — заорал Даник и с налету схватил с колен Ани яблоко, за ним подхватил грушу Васька. Самым последним подскочил Ривз и утащил остатки еды в пакете.

— Очень понимаю тебя, Анечка. — Взяв из пакета апельсин, я очищала его, и на руки брызгал горький сок потревоженной кожуры. — Но у меня другая ситуация, прямо противоположная твоей. Я чувствую себя кроликом для опытов, вернее — Хавроньей, которой ввели чужую кровь, изменив ее… А Ленчик обещал мне стабильную семейную жизнь, и я ему верю.

— Машка, ты не просто дура, ты дура загипнотизированная. — Аня, обладающая, как и Ленчик, феноменальной физической силой, легким жестом левой руки притянула мой шезлонг к себе. — Смотри мне в глаза.

Разумеется, от взгляда Ани не отвлечешься, и я слушала ее монолог, не моргнув. И постепенно агрессивное настроение, в котором я пребывала последнюю неделю, сменилось реальной оценкой происходящего.

— Ты ему не жена, Маша, ты инкубатор. У Ленчика другое понимание семьи. Не зря он занялся религией. Он возомнил себя богом. — Глаза Ани держали мой взгляд. Голубая радужная оболочка казалась почти синей. — Девы Марии из тебя уже не получится, поэтому у него будет жена, с которой удался эксперимент по производству детей. Ты думаешь, ты одна, с кем произвели эксперимент?