Галина Романова - Любовь окрыляет

Зайти или нет? Зайти, что сказать? О чем спросить? Скандалил он или нет со своей женой в вечер убийства Натальи Ивановны? Странным, по меньшей мере, покажется Сошкину подобный вопрос. Да и не обязан он отвечать Карпову, если уж на то пошло. О том, что делала Нина Сошкина, выйдя из квартиры, Гена мог и не знать. Другой вопрос, почему он скрыл от следствия, что она в тот вечер находилась у него?

Да! Между прочим…

Про него Симакову рассказал во всех подробностях. И как возле подъезда с ним столкнулся. И что машину его в соседнем дворе обнаружил. А вот про бывшую жену умолчал.

Ишь ты, умник какой!

И он уже без лишних колебаний нажал на кнопку звонка квартиры Геннадия Сошкина…

– Все, пока. Пока. – Кристина в третий раз простилась с ним у порога и выскользнула наконец за дверь.

Глеб постоял минуту у порога, слушая через дверь, как она сбегает вниз по ступенькам. Лифтом Кристина редко пользовалась, особенно утром. Потом метнулся к балкону и наблюдал уже оттуда, как она садится в свой автомобиль, как выруливает со стоянки, выезжает со двора. Не забыла, посигналила ему перед тем, как тронуться. Вернулся в кухню и тут же заскучал, наткнувшись взглядом на ее чашку из-под кофе.

Почему же он по ней так скучает-то, а? Странно это было, как-то противоестественно. Стыдно было признаться самому себе, но по Ваньке он так болезненно не скучал, хотя и не видел давно. Ныло, конечно, в груди. Увидать сильно хотелось, но болезненности никакой при этом не ощущалось. И Светку проклинал, хотя иногда с испугом ловил себя на мысли, что благодарен ей будто.

За что? За встречу с Кристиной. За то, что никогда бы не мог представить себе, что может быть так счастлив.

Вчера он осторожно намекнул ей, что, возможно, с них в скором времени снимут все подозрения. Ей бы обрадоваться, а она снова расплакалась. И Симу ей дико было жалко, и даже Наталью Ивановну. Уж той-то пристало в свои преклонные года умереть от болезней, к примеру, в собственной постели, а не от того, что кому-то понадобилось проломить ей голову.

– Это так страшно, больно, бесчеловечно, – шептала она, измочив слезами всю рубашку у него на груди. – Сима… Она такая веселая была, жизнерадостная. Почему, Глеб?!

– Прости, милая, но к ее бы жизнерадостности рассудка побольше.

– Да, она могла быть бесшабашной, но… Но разве за это надо убивать?!

– Убивают не за это, Тиночка. – Глеб нежно поглаживал ее по спине. – Этим пользуются злоумышленники, чтобы убить. А Сима… Она случайно, ведомая своим безрассудством, стала свидетелем чего-то.

– Чего?!

– Вот это мы сейчас и пытаемся выяснить. Но видеть этого она точно не должна была, уж поверь мне.

Потом им звонила мама Кристины и говорила с Глебом строгим внушительным голосом. И все допытывалась напрямую или завуалированно, как он мог оставить свою семью ради ее дочери. Что за причина?

Глеб назвал это любовью. Мама Кристины предположила, что это бес в ребро. И решила, что Глеб непременно к своей семье вернется, а ее дочери разобьет сердце. И тоже принялась плакать прямо в телефонную трубку.

Выдержать слезы сразу двух Назаровых было ему не под силу, и Глеб запросил к телефону отца Кристины. Тот был сдержан, скуп на слова, но по его осторожным вздохам Глеб понял, что тот тоже сильно переживет за свою дочь. И в конце разговора вдруг тоже не выдержал и спросил:

– Почему все же, Глеб, вы оставили Светлану? Вы казались мне таким примерным семьянином…

Оказывается, отец Кристины не раз наблюдал их семейство по субботам из окон квартиры своей дочери. И умилялся, оказывается. И все Кристине советовал найти именно такого вот основательного мужика.

Напророчил!

Глеб на них не обижался. И прекрасно их понимал. Кристина хоть и пыталась изо всех сил походить на современную независимую женщину, с несгибаемой волей, сильным характером, на самом деле оказалась очень хрупкой и ранимой. И к Глебову сильному плечу прильнула с нескрываемым облегчением и отпускать его, кажется, не собиралась.

Скорее, скорее бы все разрешилось. Скорее бы утряслись все эти страсти с розыском преступников. Чтобы они с Кристиной смогли наконец вдохнуть полной грудью своего счастья, чтобы жили без оглядки, начали наконец планировать хоть какие-то дела, не боясь, что их общее завтра может не наступить.

Вспомнив, что Новый год не за горами, Карпов загрустил. Всегда баловал Ваньку подарками. На елку возил, наряжая его то медведем, то кроликом. И хохотал там над мелкой детворой до упаду. Катал с ледяных гор, усаживая себе на коленки. Тайком от Светки покупал сыну мороженое, и они воровато ели его потом в машине, вытирая крупные молочные кляксы носовым платком. И ни разу ведь сын после того не заболел. Будто само провидение снисходило к ним, наблюдая за такой любовью между сыном и отцом.

Удастся, нет забрать его к себе в этом году? Кристина уже и подарки начала Ваньке покупать, складывая их в большой атласный мешок красного цвета с меховой белой оторочкой и шелковым витым шнурком.

– Мы его под елку ему поставим, – мечтала она, трамбуя плотными рядами плюшевых медведей с волками и тиграми… машинки, лото, домино. – Лишь бы Света разрешила…

Света могла и не разрешить. На днях Глеб позвонил ей, чтобы выпросить сына на выходные. Та дико заржала в ответ, потом смех свой истеричный оборвала и зашипела, зашипела:

– Я не могу позволить своему ребенку встречаться с убийцей!!! Тем более с убийцей его бабушки!!!

– Я не убивал, – стараясь говорить спокойно, парировал Глеб.

– А вот этого никто не знает наверняка.

– Узнают!

– А вот как узнают, тогда и ребенка проси. А пока нет у него отца! Такого отца…

Он еще тогда сильно удивлялся, откуда в Светке такая уверенность сидит, что виновен именно он, а никто другой? Жорж ее, к примеру, а? И только вчера вечером, вернувшись из похода по соседям, понял причину.

Жорж ее Наталью Ивановну не убивал. Он мог быть в этот момент где-то далеко или, наоборот, чрезвычайно близко. У него для Светки было алиби. Вот почему она с таким истеричным напором обвиняла в смерти мамы своего мужа. Больше-то на кого она могла подумать? Уж точно не на бывшую соседку, которая по какой-то непонятной причине оказалась тем вечером у Натальи Ивановны в гостях.

Что она там делала? Зачем к ней зашла? Если ударила именно она, а больше, выходит, некому, то почему? Каков мотив ее поступка? Что так разозлило Нину Сошкину, которая на данный момент тоже мертва?

Вчера Глеб хотел получить ответы на эти вопросы или хотя бы на часть из них. Но Сошкин ему не открыл. Глеб долго жал на кнопку звонка. Не поленился даже и вышел из подъезда на улицу, чтобы на окна Генкины посмотреть. Света не было. Либо таился хитрец – а он несомненно хитрец: так долго лавировать в хитроумных вопросах господина Симакова под силу не каждому, – либо его действительно не было дома.