Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя

Итак, это все-таки случилось. В возрасте двадцати пяти лет Ксения Климова, москвичка с высшим образованием, благополучная во всех отношениях, имеющая собственную жилплощадь и постоянное место работы, влюбилась без памяти. При том, что она собиралась замуж за москвича с высшим образованием, благополучного во всех отношениях… Какая чушь! Какая чушь! Все это вдребезги разбилось за одну минуту – минуту, когда она подняла глаза от тарелки и увидела, как в комнату входит Илона (вся сплошь шелка и бриллианты), а с ней этот парень.

Ксения почувствовала себя так, будто по голове ее ударили тупым, тяжелым предметом. Этакой мультипликационной кувалдой. С большим трудом она заставила себя отвести взгляд. Торопливо глотнула из бокала, поперхнулась и закашлялась.

– Все в порядке? – Сидящий рядом Игорь протянул ей салфетку.

Не зря ей не хотелось идти на эту вечеринку! С самого начала все пошло не так. На платье, которое она приготовила накануне, за полчаса до старта обнаружилось жирное пятно. С прошлого раза, конечно, тогда она его просто прополоскала с жидким мылом, а надо было сперва пятновыводителем… Короче, на маленьком черном платье пришлось поставить крест и довольствоваться юбкой из шелка тусса и темно-бордовой трикотажной кофточкой на пуговках. Получилось неплохо, но чувство незавершенности осталось. Украшения, подходящие к платью, были совершенно неуместны здесь, на фоне перламутровых пуговок и ажурной горловины, так что от них пришлось отказаться, а подбирать новые не было времени. В конце концов она решила: ладно, не все ли равно, на день рождения тетушки не обязательно наряжаться, как на бал. Тетке стукнуло сорок пять. Ну и кого она может пригласить? Таких же, как она сама, кумушек, которые на полном серьезе считают, что они «еще очень даже ничего», да начинающих лысеть ковбоев, половина из которых зашитые алкоголики, а остальные если не язвенники, то сердечники. Она бы и вовсе не пошла, забежала бы лучше как-нибудь на неделе поздравить, посидеть вдвоем на кухне за чашечкой чая, но матушка как назло подхватила грипп, отец заявил, что считает своим долгом дежурить у постели больной, так что если бы и Ксения начала придумывать отговорки, Вера обиделась бы на всю жизнь.

Игорь в соответствии с договоренностью подъехал к половине пятого и еще полчаса подпирал стены в прихожей, покуда терпению его не пришел конец.

– Мы едем или нет? Сколько можно вертеться перед зеркалом?

– Иду, иду, – отозвалась Ксения с досадой.

Влезла в сапоги, дернула вверх «молнию»… и порвала колготки.

Игорь застонал.

Они прибыли с опозданием на час. Веселье было в самом разгаре. Ксения попыталась свалить все на снегопад и пробки на дорогах, Игорь скептически улыбнулся, но ничто не могло испортить настроение имениннице, которая вдобавок ко всему недавно превратилась из старшего менеджера какой-то довольно крупной, даже в масштабах столицы, туристической компании (название все время вылетало у Ксении из головы) в коммерческого директора и сегодня ожидала появления на своем празднике вице-президента этой самой компании Илоны Борисовны Бельской, чья доброта и отзывчивость, а также постоянное стремление принимать самое деятельное участие в личной жизни сотрудников и послужили причиной долгожданного повышения.

Все оказалось не так плохо. Лысеющие ковбои шутили, временами даже удачно, произносили хвалебные речи в адрес «нашей несравненной Веры Аркадьевны», развлекались сами и развлекали кумушек, которые вопреки ожиданиям выглядели еще очень даже ничего. Кто-то из гостей учился с Верой в старших классах школы, кто-то в институте. Кто-то работал с ней вместе сто лет назад, кто-то сейчас. С точки зрения Ксении, это был достаточно серьезный риск – собрать за одним столом такую разношерстную компанию. Но Вера всегда умела ладить с людьми, так что через пять минут после завершения процедуры знакомства все уже общались между собой совершенно непринужденно, как будто съели вместе не только пуд соли, но еще и несколько пудов молотого красного перца, куркумы, кориандра и сушеного лаврового листа.

А потом появились эти двое. Блистательная Илона, которая двигалась и говорила так, словно весь мир лежал у ее ног, и молчаливый молодой человек – высокий, худощавый, слишком юный для мужа, слишком взрослый для сына, слишком элегантный для телохранителя. Вера представила опоздавших остальным гостям, но из-за проклятого кашля Ксения не расслышала его имени и наклонилась к соседке:

– Илона и кто? Как, она сказала, его зовут?

– Ник, – лаконично отозвалась крашенная в цвет спелой сливы Лариса, не то менеджер, не то бухгалтер из числа теткиных тур-подруг.

– Ага… это по-модному. А по-простому как? Николай?

Лариса сделала лицо, и сразу стало ясно, что ни Илона, ни ее спутник не вызывают у нее ни малейшей симпатии.

– Что не Николай – это точно. Девчонки однажды пристали к нему, когда он заехал за этой своей… – Лариса указала глазами на Илону, увлеченную салатом по-гречески, – а она как назло застряла на совещании. Девчонки ему кофе, печенье, то да се… Ну и спросили, может, Николай? А он: нет-нет, просто Ник.

Ксения украдкой взглянула на человека, пробуждающего во всех такое нездоровое любопытство. Очень светлая кожа. Очень темные волосы, отросшие почти до плеч, разделенные пробором посередине. Когда он встряхивал головой, отбрасывая их со лба, эти роскошные, прямые как у индейца, чисто вымытые волосы блестели в электрическом свете благородным антрацитовым блеском, способным вызвать зависть у любой кинозвезды. Ник… Если не Николай, то кто? Никанор?.. Никифор?.. Никодим?..

Увы, заботливая хозяйка предусмотрительно усадила именитых гостей поближе к себе, то есть на прямо противоположный от Ксении край стола, чтобы лично обеспечивать бесперебойное поступление заготовленных в большом количестве деликатесов, так что подслушать их разговор не было никакой возможности. Лишь изредка до Ксении доносились отдельные реплики или взрывы смеха, но смеялась и говорила в основном Илона. «Просто Ник» ограничивался тем, что отвечал на вопросы типа «Еще немного рыбки?.. Водочки или вина?..», да и то на последний вопрос за него ответила Илона, заявив во всеуслышание:

– Он водку не пьет!

Похоже, Нику потребовалось время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но пререкаться он не стал и согласился на сухое вино. Вообще он не производил впечатления человека, склонного к конфликтам, однако в его чуть прищуренных серо-голубых глазах временами вспыхивала шальная искорка; на губах появлялась и сразу же исчезала абсолютно неподражаемая, наполовину елейная, наполовину саркастическая улыбка; вооруженная вилкой рука замирала над тарелкой, выдавая мгновенное оцепенение, которым он реагировал на своеобразные Илонины шутки, – и все вместе наводило на мысль, что за ним необходимо присматривать.