Марина Туровская - Пять дней сплошного цирка

Рестораном оказался духан на колхозном рынке, но красиво оформленный. Мы сели за деревянный стол. Меня удивило то, что себе они заказали куриный шашлык, а мне свиной. То есть они с самого начала поставили меня на место тех людей, которые едят свинину и, в их понимании, не чистые. Я, между прочим, с большим удовольствием ем курятину, хотя ни от какого мяса не откажусь. Заказали они себе водку, мне бутылку шампанского.

– Ты ж его терпеть не можешь, – встрянула я, поправляя мятый бант на левой косице.

– Вот именно, лучшее шампанское – это водка. Но меня никто не спрашивал. Когда Халик приезжал сдавать овощи или забирал деньги, то разговаривал со мной почтительно, заискивающе улыбался. А здесь сидел надув щеки, перед другом выпендривался.

Я подождала полчаса и, когда они зачем-то вышли, взяла да и насадила по два куска свинины на их шампуры между куриным мясом. Да я знаю что для них съесть свинину – смертный грех, но ведь колбасу они едят, а я что-то продуктов из конины в наших магазинах не наблюдала.

Раздавили они бутылку водки, шашлык стрескали и стали проявлять ко мне внимание. Не стесняясь, эти двое столпов местной овощной торговли объясняли, что живут они в Волоколамске по семь-восемь месяцев. Дома, в ауле, семья, а здесь сложности с гулящими женщинами. Очень многие сильно потратились на пьющих и платных женщин.

Я их молча слушала, настроение стало отвратительным и очень захотелось выпить. И тут они предлагают мне быть их женой. То есть я сама могу выбрать из них мужа. Но сразу после скромного обряда, на работу, для моего же удобства мне придется надевать пестрые шаровары, платье и платок. И это говорят мне, звезде кордебалета, большую часть своей жизнь проходившей полуголой! Вы же знаете, я лично от своей обнаженности комплексов не испытываю. Так же как и от чужой.

Ладно, думаю, вы меня здесь целый час за наложницу держали, слова не давали сказать, теперь получайте. И спокойно объясняю, что не люблю свиной шашлык и шампанское, но меня о моем желании не спросили, поэтому я в шутку заменила часть свинины на курятину, и дорогие мои работодатели сегодня наелись того самого запрещенного мяса.

Что сделали эта два любителя российских женщин? Они выскочили на улицу, плюхнулись на травку, на колени и начали молиться. Я сижу, наблюдаю, не могу понять их реакции, но тут ко мне подгребает парень из-за стойки и советует делать ноги.

– Ты, говорит, понимаешь, что они сейчас делают, дарагая?

– Молятся, – улыбаюсь я, начиная волноваться.

– Правильно. Они сейчас грех отмаливают.

– За свинину? – наивно спрашиваю я.

– Нет, за то, что сейчас да-амолятся и прибьют тебя, дарагая, как паршивую собаку.

Я смотрю на духанщика. Руки и лицо сальные, глаза смотрят с вожделением, и улыбается он гнилыми зубами очень гнусно.

– Прямо здесь убивать будут? – уточняю я.

– Убить не убьют, но все равно никто не заступится. Скорее всего, тебя до ближайшего контейнера дотащат, и там оба употребят. Может, дарагая, и выживешь.

Я встала, хотела выйти, но духанщик схватил меня за руку.

– Слушай, дура, мне неприятности не нужны. Могу тебя спасти, в подсобке час подержать.

Вот тут я по-настоящему испугалась. Этот меня продержит целый час не просто так, тоже воспользуется, а потом и другим отдаст. Посмотрела я в окно на молящихся, на духанщика, думаю – актриса я или нет? И скромно улыбнулась духанщику.

– Веди в свою подсобку.

Как только я оказалась на одной прямой к двери черного хода, так сняла босоножки и втопила бегом на полную скорость. Догнать меня торгаши бегом не смогли бы, а на автотрассы я не выбегала, кружила по дворам.

Вечером правоверные приезжали к тете Гале, интересовались, куда я могла деться. Тетя наврала, что она знать ничего не знает, я ей не родственница, просто угол снимала, а сегодня чего-то сильно испугалась и сбежала из города, правда, вещи не забрала.

Туркмены оставили Галине Павловне телефон и пятьсот рублей с условием, что она им перезвонит, как только я появлюсь вещи забирать. На эти деньги мы и прожили последний день до приезда Палыча.

Охранник у ворот с интересом наблюдал за двумя подъехавшими машинами – «Газелью» с затемненными окнами и солидной «БМВ». Оценил сноровку двух бойцов, ловко выпрыгнувших из «Газели».

Дальше он ничего не помнил в течение нескольких минут. Когда очнулся, увидел рядом с собою второго охранника, тот безучастно смотрел в стену напротив.

– Думаю, часа им хватит. – Напарник потрогал разбитую губу.

– Кому? – не понял охранник.

– Бойцам приезжим. – Опираясь на стену, напарник встал.

– А чего они тут делают? – все еще не понимал охранник.

– Лучше не задумываться. Но, скорее всего, они свои. Мы ведь живые и неполоманные.

На территории фабрики по случаю выходного народа не наблюдалось. К нужному строению подъехали тихо, выгрузились быстро.

На втором этаже бойцы без заморочек открыли дверь, применив тот же способ, что и позавчера Ладочников. В офисе стояли пустые столы с мертвыми компьютерами.

Перед бетонным коробом бойцы выстроились полукругом.

Эксперт Юрий Павлович открыл коробку с красными цифрами, достал из портфеля ноутбук, опустился на колени и тонкими отвертками снял крышку над светящимися цифрами.

Когда плата оказалась в руках, он поддел провода, и они протянулись синтетическим нитями вслед за его рукой, эксперт щелкнул пальцами. Коля подал ему проводки с зажимами и клеммами. Юрий Павлович закрепил их и ввел в свой компьютер. Набрал программу и созвонился с компьютерщиком в Центре. Выслушав информацию, он перезагрузил компьютер, вставил диск из непрозрачной коробки. На дисплее замелькали цифры и агрессивные картинки загружающейся программы.

– Бойцы, пять минут курим.

Железная стена оказалась не такой прочной, как выглядела. Красные цифры загорелись нужным шифром, и стена, как и обои на коробе, свернулась в металлический рулон. В коробе стала видна лестница, типа шведской, припаянная к стене и уходящая вниз. Реакции из подземного цеха пока не было.

Вперед пустили Колю Войнова. Он согласительно крякнул, примерился к узкому спуску и снял пулезащитный жилет.

– Камеру, камеру не забудь надеть. – Юрий Павлович прикрепил обруч себе на голову и передал такой же Николаю. – Это наше алиби.

Юрий Павлович наблюдал, как Коля, а за ним следующий боец спустились вниз.

Судя по передаваемой записи, в цехе было стерильно чисто. Двое мужчин каких-то очень далеких восточных кровей аккуратно расставляли по коробкам изготовленные изделия. Сейчас это были суповницы, расписанные под Гжель.

Эксперт подумал, что почти такая же стоит у него дома на кухне. Но его больше заинтересовала вторая часть цеха. Рядом с огромным чаном, похожим на установку на бетономешальной машине, стояли стеллажи с ровными рядами больших пакетов по пять килограммов.