Марина Туровская - Пять дней сплошного цирка

Справа от входа сверкал семью булавами худющий Аркаша. Его жена Даша гоняла по бревнам пятерых крохотных шпицев.

Ольга-кордебалет заставляла девочек тянуть носок, держать спинку и не обращать внимания на мужиков-козлов, повадившихся в последние дни ходить на репетиции и пускающих слюни на их фигурки, фактически ничем не прикрытые.

Увидев меня, Ольга махнула своим девочкам, и те накинули халатики до пупка.

– Настя! Пойдем пеликанов дрессировать.

На руке Ольги багровел внушительный синяк и рядом несколько маленьких. Горластые птицы, если делать неправильный жест, начинали щипаться. Только вот какие именно жесты их раздражали, мы пока понять не могли.

– Ты, Насть, не забыла, что их сегодня не надо было много кормить, иначе работать не будут?

– Не забыла. А где новый разнорабочий?

Три девушки хихикнули, а Ольга показала длинным пальцем в сторону манежа.

Я заглянула в балаган. Сергей, стоя на коленях, оттирал бордюр щеткой, часто макая ее в ведро с мыльной водой.

Палыч сидел на ступеньках, размахивал жареной куриной ногой и разглагольствовал.

– Цирк, мой дорогой, это все. Еще Ленин, который Владимир Ильич, говорил, что кино и цирк, заметь – и цирк, при поголовной безграмотности населения, являются важнейшими искусствами для народа.

Сергей от неожиданности нового прочтения цитаты оторвался от чистки бордюра. Палыч довольно покивал головой.

– Да-да, это точная цитата, которую шестьдесят лет договаривали только наполовину. А эстрада! Смешение стилей театра и цирка ее и породило! Артисты театра подрабатывали в цирке, и наоборот. Отсюда выросли пародисты, куплетисты, пантомима… И мюзиклы! Даже Маяковский участвовал в создании прологов и реприз. В цирк пришел профессиональный оркестр, артисты цирка со слухом и голосом решили реализовать себя, подтянули театральных актеров, умеющих петь, и – вперед, возникли мюзиклы! Понимаешь, Серега?

Сергей снял куртку, оставшись в мятой майке.

– Насчет мюзиклов я бы поспорил…

– А вот и не надо! – Палыч потряс куриной костью. – Я пятьдесят лет в цирке, хорошо эрудирован…

– И поэтому можете убедить всех, – Сергей встал и кинул в ведро щетку, – что цирк – родина слонов.

– …Я обиделся, – Палыч притворно насупил брови. – Вымоешь еще два ряда стульев.

В шапито забежала одна из собачек Даши, молча и высоко подпрыгнула к куриной ноге в руке Палыча, оторвала последний кусок мяса и бодро усвистала из балагана.

Палыч отнесся к воровству философски.

– Вот так и живем.

Вчера, в понедельник, в цирке был выходной, но все равно шли репетиции, хоть и в облегченном варианте. Чинился реквизит, кормили зверей, ремонтировали шапито. Во вторник, среду и четверг представления давались один раз, в семь часов вечера. В пятницу выступлений было два – днем и вечером. В субботу и воскресенье представлений было четыре, первое в десять утра, а затем каждые три часа.

Сотни раз я наблюдала, как цирковые готовились к своим номерам, как переодевались в блестящие костюмы и изменялись внешне и внутренне. В них появлялась нервность, называемая куражом. Предощущение личного праздника «заводило» их. Если человек не был настроен работать, он не вписывался в общий ажиотаж.

Палыч ежедневно отсматривал каждый номер.

– Сальто нормальное, а тройной фляк у тебя рыхлый! – орал он на сына, и Виталик чувствовал себя несчастным.

– Как ты спину держала, корова толстая! – шипел он на Ольгу, которая при росте в сто семьдесят пять сантиметров весила от силы пятьдесят килограммов.

Зато, когда он похвалил Дашу за новый удачный трюк с собачками, дрессировщица на радостях перекормила крохотных шпицев, и они сутки спали, отказываясь выступать на манеже.

Сегодня вечером в репертуаре, как всегда, были акробаты, икарийские игры, велосипеды, использующиеся не по прямому назначению, жонглирование, фокусы, кордебалет с пеликанами и клоун Володя с медведицей Матильдой.

Володя, пребывающий в тихом запое вторую неделю, особо на сцене не шутил, не до этого было. Ему удавались «бой» с медведицей и задушевный разговор, когда Матильда гладила его по голове и лезла целоваться. Худо-бедно паузы между номерами он заполнял.

Наше шапито всем шапитам шапито, шапитистее не найдешь!

Перед тем как вернуться в Россию, цирк оказался в Латинской Америке. То, что артисты выжили, – исключительно личная заслуга Палыча. Цирк гастролировал в Чили, незаметно для себя перебрался в Аргентину, далее в Боливию.

Заезжали в самые отдаленные уголки, где только было возможно поставить шатер и получить деньги.

В Перу, застряв в маленьком поселке из-за проливных ливней, размывших дорогу, они все чуть не сошли с ума от местного напитка. Загорелые жилистые индейцы пили «нектар» глотками, а наши, по вековой привычке, стаканами.

Почти у всех артистов начались галлюцинации, общения с покойными родственниками и совместные ритуальные бдения с туземными древними богами.

Палыч за себя не боялся, считал, что выдержит, но беспокоился за коллектив, особенно за родного сына, который собрался в единственный за две недели выходной сходить «тут неподалеку» за двумя вещими птицами.

Виталик решил забрать невиданных птиц в Москву для более тесного общения, а пока разговаривал с ними телепатически. Палыч попытался урезонить людей, воззвать к разуму. Но те, осоловевшие от наркотической настойки и безделья, слабо отмахивались, советуя «хлебнуть и не париться».

Палыч попросил сына показать таинственных вещих птичек, но Виталик объяснил ему, что птиц за последние триста лет мало кто видел. Их ощущают, когда летают. Лететь лучше всего с ближайшей горы. Вниз головой.

Вечером, сидя у традиционного костра, Палыч два часа слушал, как его сослуживцы с сонными глазами, смотрящими в нирвану, толкали заумные речи о грани между мирами. И решил принимать незамедлительные меры.

В ста двадцати километрах от селения, где они зависли на месяц, был небольшой залив, в который иногда забредали корабли. Палыч решил спасаться морем.

Купив последнюю в этом сезоне бутылку сводящего с ума снадобья, Палыч повел за ней родной коллектив. Завел всех в старый автобус желтого школьного цвета без стекол…

Путь в сто двадцать километров с гор к морю занял полдня. Палыч гнал раздолбанный арендованный автобус с максимальной скоростью для этих дорог, на которых никогда не было асфальта, – тридцать километров в час.

Через два дня в порту их подобрал небольшой теплоход, отправляющийся в Европу.

За время гастролей по Латинской Америке труппа обносилась, исхудала и изголодалась. Кордебалет в составе четырех тощих девушек за две недели путешествия на судне отъелся. Мужская же часть ежевечерне развлекала команду, травила анекдоты на всех языках мира, пела песни, жонглировала, в общем, репетировала на палубе.