Нидейла Нэльте - Режим соблазнения активирован

Активирую внутреннюю связь – ядрён атом! Тоже не могу воспользоваться! Борюсь с грёбанным воздействием, смотрю вслед уходящей компании. Жду, что хоть Тани просечёт, может, у неё сканеры какие сработают…

Но оборачивается Мэл.

– Кэр, что там? – сводит брови недоумённо.

– Всё в порядке, – отвечаю против воли, процессор снова хозяйничает. Никак не пойму, откуда он приказы получает. Казалось, я его уже победил, подчинил, приручил, а тут такая подлянка!

Хоть слово, хоть звук, открываю рот… Точнее, только хочу открыть, но никак.

Эбонитовый х-хвост! Снова как в самом начале!

Ну же, Мэл, ты всегда всё чувствовала, понимала без слов!

Хотя, что она тут сделает? Не пострадала бы. Лучше уходи в дом.

«В «Кибериум» на диагностику», – прилетает от процессора, я уже и отвык от нашего долбанного общения.

«Отменить: сближение с Мелагрен в приоритете», – пользуюсь его же распределением важности.

Чурбан какое-то время соображает, может, и правда пытается поменять задачу. Но выдаёт:

«Отменить невозможно: недостаточно параметров. Цель совпадает со вторым приоритетом. Направляюсь в «Кибериум». Поиск оптимального пути: найдено. Направляюсь на катер БМ-52».

Кто бы сомневался, что катера не просто так за нами летели!

Разворачиваюсь против воли, последний раз мазнув взглядом по встревоженному лицу Мэл.

– Папа! – восклицает вдруг та. – Это ты? Перестань!

– Мелагрен! – суровая складка прорезает лоб Эйшеля.

Моложавое лицо, обрамлённое тронутыми сединой волосами, становится властным. Каким и должно быть лицо человека, с нуля создавшего грандиозную корпорацию. Повернувшись, перестаю его видеть – но тон говорит сам за себя:

– Твоего киборга нужно отдать на проверку. Это не обсуждается. Точка.

– Прекрати! Убери чёртово воздействие!

Ах вот оно что. Какое-то воздействие. На любого киборга действует? Отлично придумано, не поспоришь. Но вряд ли законно.

Вот бы нам такую программу… или самоосознанные давно уже всё у себя почистили? Только я как идиот по всем шишкам и граблям!

Борюсь с процессором, который наметил себе путь к ближайшему катеру. Обернуться не могу, лишь при помощи сканеров отмечаю, кто где остановился. Ну и пара скрытых задних камер передаёт картинку.

Танара и Мэл пытаются прорваться по разным каналам, но всё полностью закрыто и не подчиняется мне.

– Я слишком долго грыз локти, что не проверил его в прошлый раз, – отрезает отец. – Больше ошибок не повторю.

– То, что ты делаешь – самая большая ошибка! – Мелагрен бросается ко мне.

– Он опасен! – отрезает Эйшель.

С ужасом ощущаю, как тело снова разворачивается, всё ещё пребывая полностью в чужой власти. Рука поднимается, чтобы оттолкнуть Мэл.

Ты что, совсем идиот, Эйшель? Готов рискнуть дочерью, чтобы доказать мою опасность?! Я же киборг, ст о ит чуть не рассчитать силу – и…

Все силы, какие у меня ещё есть, направляю на то, чтобы подавить долбанного чурбана. Мэл тормозит, что-то увидев в моих глазах.

Рука рывками поднимается, борюсь с ней до дрожи, до чёртового пота на висках, который процессор не может отрегулировать.

Только не ударить. Только не Мэл. Она после выходок Варана с трудом собрала себя, до сих пор вон от мужчин шарахается.

Сзади на спину прыгает Танара.

– Хочу помочь, – шепчет на ухо, ухватив мои руки.

И тут же резко отлетает в сторону. Ударяется о землю и остаётся лежать на пышной клумбе с местными оранжевыми цветами. Среди изломанных стеблей и опавших бутонов.

– Отпусти Кэра! – кричит Мелагрен.

Оборачивается было к отцу. Замирает. Осознаёт – и у меня тоже будто воздух из лёгких выбили.

– И Танару! – добавляет, но отец уже всё услышал.

– Ты решила назвать его Кэром? – совсем другим голосом спрашивает Эйшель.

Мэл вдыхает глубоко. Выдыхает.

– Нет. Не я. Это наш Кэр. Кэрран Рошшасс. Именно в это тело его запихнули. И именно об этом я хотела с тобой поговорить. Отпусти его. Он пришёл к тебе за помощью! И дай подняться Тани!

Она шагает к SYS-68, протягивает ей руку.

– Что за бред! – злится Эйшель, и на меня наваливается обречённое ощущение дежа-вю.

И этот тоже не поверит.

Мелагрен

Отец меня всё-таки любит. Осознаю это, когда он перестаёт давить на киборгов.

А может, на него произвело впечатление то, как Кэрран боролся с приказом? Но не мог же папа приказать навредить мне!

В полной тишине заходим в дом. Велю ИскИну отправить зарядочных дронов к Виоле, а заодно и запас провизии подновить. Надо же, он меня всё ещё слушается…

Не так я хотела всё рассказать. А сейчас и вовсе не уверена, что ст о ит рассказывать хоть что-то.

Но уж как есть.

Проходим стеклянной галереей с видом на соседние острова прямиком в столовый зал. Мэри расставляет дополнительные тарелки, и я непроизвольно беру Кэра за руку. Смотрю на неё, пытаюсь представить, как бы я восприняла новость, что она – моя мама.

Но не могу. Мама занимает такую огромную часть моего сердца, и пустоту от её отсутствия ничем не заполнить…

Лин с Балленом тут же, сидят в креслах у панорамной стены, откуда открывается вид на пирс и наши корабли возле него.

У Лин в руках традиционный бокал, у Бала – виртуальное окошко, в которое он то и дело поглядывает да тычет пальцами. Оба радостно поднимаются нам навстречу: окошко растворяется, бокал отправляется на столик.

– Мэл! – Лиония порывисто приближается, обнимает меня крепко, не забыв стрельнуть глазками в сторону киборга.

Бал же с профессионально-брезгливым интересом присматривается к Танаре. Но та строит ему такую зверскую гримасу, что наш мастер-конструктор предпочитает отступить на шаг.

– Чёрт, она самоосознанная, да? – шепчет мне тихо.

– И слух у меня острый, – обрывает Тани.

– Прости-прости, – поднимает руки Баллен. – Я знаю твои характеристики. Просто надеюсь… ну, что ты когда стала самоосознанной, не была, ну… у хозяев.

– Всё нормально, я была на свалке, – криво усмехается Танара. Однозначно не собирается никого посвящать в подробности.

– Прошу к столу! – приглашает отец.

Это от мамы пошло. Она всегда считала нужным всех усадить за стол, накормить, пообщаться. Особенно наших с Лин друзей, если они к нам заходили.

Пока моем руки, рассаживаемся, Мэри приносит кашку Чимке:

– Вы в прошлый раз оставили, – напоминает Пьеру.

Тот кивает, и даже не настаивает на том, что у него всё необходимое с собой.

Какое-то время жуём в тишине, если не считать некоторое недовольство малыша. Он вредничает и тянется к папе: слишком привык за полгода, что им занимается исключительно Атоль. И, похоже, непонятную тётю пока ещё не признал.