Эмма Скотт - Как спасти жизнь

– Мы приехали из Миссури, – продолжила я, – пригород Канзас-Сити. У нас была квартира, не дом. И это отстой.

– Да?

– Ага. Нет, я не о том, что она была маленькой. Понимаешь, окна моей спальни выходили на парковку. И время от времени по ночам приезжала машина. Люди оставляли ее, включали фары и громко разговаривали с теми, кто жил в нашем доме. Меня это чертовски раздражало. Нет, они не вели себя вульгарно, не слушали громкую музыку. Просто двигатель работал, и они общались так, что слышал весь комплекс. И каждый раз я чувствовала себя неуравновешенной . Это ведь должен быть мой дом, верно? А парковка – что-то вроде моей подъездной дорожки. Люди просто болтали. Мы не знали друг друга, но приезжали на парковку, и я ничего не могла с этим сделать. – Я нахмурилась и ударила ребром ладони по воде. – Знаю, что это, скорее всего, прозвучит совершенно безумно, но я ненавидела ту квартиру. Если я начинаю задумываться о своей идеальной жизни, то в нее входит небольшой дом, огражденный забором. Мне не нужны деньги или какие-нибудь вещи. Я просто хочу жить в месте рядом с красивой горой или лесом, или же озером, где можно просыпаться и любоваться видом каждое утро. Писать. Мое место. Мой дом, который мне не придется оставлять через полгода из-за очередного переезда. Мне не нужно многого. Немного жизни, понимаешь?

– Да.

Резко подняв голову, я встретилась с пронзительным взглядом Эвана. Обычно его глаза походили на небо в безоблачный жаркий летний день. Но этот взгляд… обволакивал, вплетаясь в мою мечту, сливаясь с ней, пока я не оказалась почти там, на своем месте, с видом из окна на что-то прекрасное, а сильные руки крепко обнимали меня.

Я моргнула и погрузилась в воду. Я только что раскрыла глубокую тайну своего сердца почти незнакомому человеку. Сразу вспомнилось, что я считала Эвана тем, кто первый изольет душу любому, кто согласится слушать. Оказалось, что этим человеком стала я.

Зато я не ошиблась насчет того, что он прекрасный слушатель. Парень не осуждал, не задавал вопросов и не добавлял собственных комментариев. Просто давал мне возможность высказаться, что отлично, а затем переходил к другой теме. Мое смущение развеялось, подобно опадающим с деревьев листьям.

– Так, значит, Джо, – проговорил он. – Это сокращение от Джоанны?

– Джозефина. Как Джо Марч из «Маленьких женщин». Любимая книга моей матери. Джо была писательницей, если ты не читал.

– Твоя мама рано выяснила, что ты станешь поэтом, – усмехнулся Эван. – Даже прежде, чем ты родилась.

Я улыбнулась.

– Сомневаюсь. Думаю, ей нравилось, что Джо была самой сильной из сестер. Морально выносливой. Не побежала в объятия первого попавшегося парня, как моя мать. Она была молода и безумно влюбилась, но эта сказка осталась без счастливого конца. Мне кажется, она восхищалась Джо Марч, которая верила в себя и нашла настоящую любовь в парне, который меньше всего подходил на эту роль.

Эван вытянул руки, проводя ладонями по воде.

– Твоя мама, похоже, была мудрой женщиной.

– Не совсем. Мы часто переезжали в поисках глупой работы, когда я была ребенком. Мама была милой и веселой, но не думаю, что кто-то назвал бы ее мудрой. Позже мы жили с семьей отца, и она нуждалась в помощи, но никто не воспринимал ее всерьез. – Я разрезала рукой воду. – Она была психологически неустойчивой.

– А кто устойчив? – пожал плечами Эван.

Я благодарно улыбнулась.

– Я таких не знаю, – ответила я и брызнула в него водой.

Он рассмеялся.

– Хочешь поговорить о ней? – спросил он.

– Кажется, я и так уже наговорила кучу дерьма, ты так не думаешь?

– Нет, мне нравится тебя слушать. Если хочешь поговорить о своей маме, то можешь. Если бы я мог вспомнить хоть что-то, то поступил бы так же.

– Ты совсем ее не помнишь?

Эван улыбнулся, но улыбка на этот раз не коснулась его глаз.

– Нет. Я пытался. Но, похоже, моя жизнь началась в пожарной части.

– Я тоже мало что помню. Почти ничего. А те годы, что вспоминаю, кажутся мне серыми. Словно я не могу до них дотянуться.

– Что ты имеешь в виду?

Я подошла к краю бассейна и положила руки на бортик, Эван последовал за мной. Мы находились всего в нескольких футах друг от друга и одновременно положили головы на руки.

– Однажды, когда я была маленькой, мама взяла меня с собой на остров Тайби. Мы отлично провели время. Знаю, что это было так, но не могу вспомнить свои ощущения. Помню, что светило солнце, но не помню тепла. Я смеялась, но не могу вспомнить себя счастливой. – Я искоса взглянула на него. – Странно, правда?

– Я так не думаю, – ответил Эван. – Не исключено, что это защитный механизм.

– Защитный, – повторила я, отводя взгляд.

Я не рассказала ему правду о своей матери и о шраме. Я чувствовала, что должна, но слова застряли в горле. Вся эта история так уродлива и ужасна. А я хотела, чтобы он продолжал думать обо мне как о девушке, попавшей в трагическую автокатастрофу. Чтобы я не была для него той, кто сам оставил себе шрам, мешая дяде дотронуться до себя. Я проглотила слова.

– Да, справляюсь. У каждого свои трюки, верно?

– Вот тут согласен, – подтвердил Эван, указывая головой на бассейн.

Воцарилось молчание. Я отбросила свои воспоминания, чтобы обратить внимание на Эвана. Находясь так близко, мне многое удалось разглядеть. Белая изношенная футболка. Влажная ткань просвечивала, и я видела его грудь и пресс. Даже заметила зеленоватый синяк на его правой груди.

Я придвинулась ближе, пока не оказалась рядом с ним. Парень не пошевелился, позволяя рассматривать себя. Наблюдал, как я глазею на темно-пурпурные багровые синяки на его спине и руках.

Сердце стучало в незнакомом ритме. Прошло много времени с тех пор, как я боялась за кого-то, кроме себя.

– Кто это делает с тобой, Эван? Братья? Или отец?

«Господи, пусть он скажет, что это не отец…»

– Братья, – ответил он, – точнее, Мерл. Мы часто деремся.

– Почему?

Я подняла руку и положила ее на особенно темное пятно на его правой лопатке.

– Он не слишком умен. И делает все, что говорит ему Шейн.

– Но зачем все это Шейну?

Я осторожно коснулась его синяка под футболкой, полностью накрыв ладонью. Кожа на его руках покрылась мурашками.

– Чтобы я не забывал, что мы не родные, что я другой, – произнес он, глядя прямо перед собой.

Я убрала руку. Синяк все еще оставался на месте.

– Это не причина.

Эван молчал. Воздух, казалось, между нами сжался, стало даже немного холоднее.

– Почему ты так добра ко мне? – поинтересовался он, понизив голос.

Защитные рефлексы активировались в мгновение ока.

– О чем ты? Почему…

Он повернулся ко мне. Я отодвинулась от его пристального взгляда.

– Я чертовски серьезен, Джо. Зачем ты приходишь сюда? Почему проводишь время с местным фриком? Скажи мне правду, пожалуйста. Пожалуйста.