Селина Катрин - Разбитые мечты [СИ]

Малыш громко завозился сквозь сон, Эллис машинально стала покачивать свою ношу, сонно приговаривая:

— Т-ш-ш-ш, Славик, тише, тише.

Ладислав не внял просьбе, широко распахнул карие глаза, и уже более требовательно заагукал.

— Неужели снова есть хочешь? — почему-то улыбнулась служанка и потянулась за каким-то странным продолговатым предметом, лежащим на столе перед ней.

Выглядел предмет достаточно опасно, а потому я отмер, стремительно пересёк кухню и крепко перехватил руку служанки за запястье, когда она уже занесла опасную вещь над лицом моего сына.

— Что это такое? — требовательно спросил.

— Что? — девушка сонно посмотрела, явно не узнавая меня, затем пару раз моргнула, и её взгляд приобрёл осмысленность. — Это кондитерский шприц.

— Вы хотите отравить моего сына?! — я сдавил хрупкое запястье мерзавки ещё сильнее.

Неужели за столь ангельской внешностью кроется тварь, задумавшая убить его ребёнка?

— Пустите! Вы делаете мне больно! — сквозь зубы прошипела Эллис, гневно свергнув зелёными глазищами.

— Вначале объяснитесь, что Вы делаете, — даже не думая её отпускать, процедил я.

Вначале выслушаю, что какую околесицу она сочинит, а затем придумаю ей подходящее наказание.

— Кормлю Вашего сына, разве не видно?! — раздражённо ответила девушка, попробовала высвободить руку, дёрнув на себя, но попытка оказалась тщетной.

Её запястье было как минимум втрое тоньше моего предплечья, при всём своём желании она не смогла бы оказать настоящего сопротивления, даже если взять во внимание мою больную ногу. Сильнейшие из подчинённых не могли высвободиться из моей каменной хватки, что уж говорить о физически неподготовленной девушке.

— Кормите? — вопросом на вопрос ответил и всё-таки отпустил женскую руку.

Искреннее возмущение, промелькнувшей в ярко-зелёных глазах заставило меня поверить в её слова.

Девушка поморщилась, ей явно было больно, но закатывать рукав и истерично тыкать в своё запястье со словами «Вы мне синяков наставили» не стала. Проигнорировав вопрос, она опустила странный шприц в кастрюлю с белым вязким содержимым, набрала его и дала в рот Ладиславу. Кроха радостно обхватил своими маленькими ручками продолговатый предмет поверх пальцев служанки и принялся сосать белёсую субстанцию.

— А это что? — указал кивком головы на кастрюлю, чуть сбавив тон.

Только что мне пришло в голову, что захоти она отравить сына, то уже наверняка бы это сделала. Ладислав же выглядел довольным и упитывал странную субстанцию за обе щёки.

— Овсяная каша. Ему надо хорошо питаться и набирать массу, Ваш сын явно недоедает. Если бы Ваша жена не терроризировала кормилицу, то у той бы было больше молока. Вы вообще в курсе, что кормящим женщинам нельзя нервничать? А в итоге страдает Славик, — недовольно пояснила Эллис, вынула изо рта сына уже опустошённый кондитерский шприц и одним уверенным движением набрала новую порцию еды из кастрюли.

— Терро…что? — какие-то странные у неё слова.

— Терроризировала. Меньше на неё ругалась.

Девушка разговорила с такими интонациями, будто бы отчитывала меня за плохое поведение. Впрочем, почему «будто»? Она бросила весьма выразительный взгляд, полный немой укоризны, и вот ведь зараза! Я отчего-то действительно почувствовал себя виноватым в сложившейся ситуации. Виноватым в том, что не осадил вовремя жену, не нанял вторую кормилицу, не заметил, что Ладислав недоедает…

— Славик? — я уцепился за необычное имя, стараясь не выказать своих истинных чувств.

— Ладислав, Слава, Славик. Мне показалось, что это имея ему больше подходит, — легко пояснила девушка, продолжая кормить сына.

Я постоял некоторое время, молча наблюдая, как Ладислав с удовольствием поглощает содержимое шпица. Я впервые видел, чтобы грудного ребёнка кормили каким-то иным способом, кроме как естественным. Неужели эта девчонка сама догадалась до такого специфического способа вскармливания?

— А это не вредно? — осторожно поинтересовался спустя какое-то время.

— Что вредно? Каша? — удивилась Эллис и вновь возмущённо на меня посмотрела. — Вообще-то вредно недокармливать ребёнка! Славик голодает, это видно невооружённым взглядом. Сколько ему? Шесть месяцев? Вы в курсе, что к шести месяцам малыш уже должен уверенно переворачиваться со спины на живот и обратно, а также садиться? У Славика же нет достаточного количества мышц на руках и ножках, нет сил на физическую активность, потому что не хватает калорий! Да куда Вы вообще смотрели эти полгода? Неужели Вам абсолютно всё равно, что будет с Вашим родным ребёнком?!

Я немного смутился. Нет, мне не было абсолютно всё равно. Просто я много времени проводил во дворце у короля, а когда приходил домой, то Ладислав либо спал, либо плакал. Лекарь уверял, что маленькие дети всё время плачут, это нормальное для них состояние. Что касается недоедания… да чёрт его знает, как должен выглядеть здоровый грудной ребёнок! По мне, так все маленькие дети очень хрупкие и какие-то непропорциональные. Но говорить всё это служанке не стал.

— А почему ты кормишь кашей, а не коровьим молоком? — спросил то, о чём думал, когда ещё искал Эллис с Ладиславом по всему дому.

Рядом с этой девчонкой, годящейся мне в дочери, я вдруг почувствовал себя совершеннейшим неучем. Она настолько чётко заявляла, что требуется моему сыну, что я ей поверил. Да и профессионализм Бенедикта, утверждающего, что постоянно плачущий ребенок — это норма, последнее время стал вызывать вопросы.

— Вы, мужчины, совсем что ли глупые? Думаете, если в словосочетании есть слово «молоко», то этот продукт автоматически подойдёт маленькому ребёнку?! — воскликнула девушка, не давая ответа на вопрос, и сердито фыркнула.

Я же был настолько ошеломлён полученной информацией и дерзостью Эллис, что даже не обратил внимания на проскользнувшее оскорбление в свой адрес. К сожалению, за сегодняшний день это было далеко не первое проявление неуважения с её стороны.

— А откуда каша? — уже понимая, что ни черта не смыслю в детском питании, спросил слегка рассеянно.

Странно, если Гронар приготовил кашу для Ладислава, то почему не сообщил об этом Адель или Эрлене? Да и выглядит она не совсем так, как обычно готовит её пожилой повар.

— Промолола геркулесовые хлопья на кофемолке и отварила. Делов-то, — пробурчала девушка, пополняя уже третий шприц необычной овсяной кашей.

— Ты готовить умеешь?! — вырвалось у меня прежде, чем осознал, что потрясённо спросил это вслух.

Служанка же посмотрела на него как на умственно отсталого и поморщилась.

— Уф, спина затекла. Не подержите Славика столбиком, чтобы отрыжка вышла, а я пока разомнусь? — спросила она, снова игнорируя мой вопрос.