Маша Малиновская - По рукам и ногам

– Давно идёт кровь?

– Нет. Скоро закончится.

– Девочки сказали, ты ушла почти двадцать минут назад.

– Я уже сейчас вернусь, Игорь Владимирович, правда. Минутку.

– Покажи, – он присаживается напротив и отводит в сторону мою руку с салфеткой.

Я тут же ощущаю горячую влагу на губах, прижимаю руку обратно.

– Понятно.

Котовский снова поджимает губы. Мне становится страшно, потому что он и так относится ко мне не очень хорошо, а тут ещё и вопрос в моей трудоспособности. Я же ещё даже не отработала испытательный срок.

– Вставай, Маша, – он берёт меня под локти и помогает подняться.

Головокружение тут же усиливается, и перед глазами сыплет чёрными мушками. Мне невыразимо стыдно перед Игорем, хотя единственное, чего мне сейчас так отчаянно хочется – это чтобы его сильные руки не дали мне упасть, удержали, обняли. Но, Маша, это только мечты.

Руки немеют до самых плеч, и я чувствую, что плыву. Ноги совсем не держат. Если бы не Игорь, уже бы свалилась на каменный пол, разбив голову о раковину.

– Ещё раз!

Кажется, всё немного проясняется, когда в лицо мне снова плещет ледяная вода. Очертания в зеркале напротив становятся чётче. Не успеваю глубоко вдохнуть, как Котовский, продолжая придерживать меня крепко одной рукой, набирает в пригоршню воду и плещет мне в лицо в третий раз. Немного закашливаюсь, это тоже приводит в чувство.

– Мне очень жаль, Игорь, – выходит хрипло, пока я прочищаю горло и вытираю под глазами подплывшую тушь.

Он ничего не отвечает. Сжимает крепко за плечо, позволяя привалиться к его твёрдой груди, и уводит из туалета. Голова всё ещё немного кружится, и я даже не спрашиваю, куда он меня ведёт. Наверное, сейчас вызовет такси и вышвырнет. А я же, как мазохистка, ловлю последние крохи его близости.

Но Котовский приводит меня в свой кабинет и усаживает на диван.

– Игорь, всё нормально, я могу идти работать, – пытаюсь встать на нетвёрдые ноги, но он кладёт руку мне на плечо и возвращает обратно, что-то параллельно набирая в телефоне.

– Просто сядь, Маша, – говорит раздражённо, засовывая телефон в задний карман джинсов. – Дай мне руку.

Дам я или нет ему руку, значение имеет несущественное. Он сам берёт моё запястье и прижимает два пальца на лучевой артерии, смотрит на часы и хмурится. Я молчу и просто слушаюсь. Возражать нет ни сил, ни желания.

– Откинь голову, – Коту что-то не нравится в замере пульса на запястье, и он прижимает два пальца к артерии на моей шее.

Не знаю, какие показатели его напрягли. Сердце частит, естественно это, когда слабость, но измерения прикосновением его пальцев ко мне в любом случает даст результат необъективный.

В дверь стучат.

– Войдите.

В кабинет входит высокий мужчина. Довольно молодой, с ясными светлыми глазами и красивой улыбкой.

– Ну что? – перехватывает у Игоря моё запястье. – Тахикардийка на фоне переутомления, я так понимаю?

– А вы кто? – пытаюсь отнять руку, но мне её не отдают.

Мужчина показывает знаком молчать, что-то считает, а потом отпускает и широко улыбается.

– Зернов Захар Леонидович. Друг вашего начальника, с которым он сегодня выпил по бутылке пива. Ну и врач-гинеколог по профессии. Игорь написал, что вам стало плохо, сейчас разберёмся.

– Ещё чего, – таращу на него глаза. Котовский совсем, что ли – гинеколога мне притащил.

– Спокойно, Мария, я вроде как и в общей терапии не олень. Игорёк, у тебя же есть в аптечке тонометр?

Котовский из шкафчика достаёт прозрачный большой контейнер и вытаскивает из него коробку с тонометром.

– О, хорошо, что не электронный, мне нужен стетоскоп отдельно.

Мне вообще-то всё это не очень нравится. Я понимаю, что Котовский заботится о сотрудниках, но терапевтический осмотр выпившего гинеколога мне сейчас совершенно не нужен.

– Всё со мной нормально, я уже пойду работать.

Но кто бы меня тут слушал. Этот Захар Леонидович измеряет мне давление, недовольно морщится, потом отсоединяет стетоскоп от аппарата и прикладывает к груди, слушая сердце.

Котовский стоит молча, сложив руки на груди.

– У неё кровь из носа уже не впервые.

– Угу, – врач продолжает внимательно слушать сердцебиение. – Так, Мария, вы когда последний раз спали?

– Ночью, – хотя сном это назвать сложно, конечно.

– Сколько часов?

– Не помню.

Этот Зернов встаёт и словно забывает о моём существовании.

– Игорь, у неё истощение. Низкое давление, пульс частит. Девочке надо хорошо поесть и выспаться. И желательно делать это регулярно. Она или на диетах сидит или…

Что за наглость – говорить обо мне в третьем лице, когда я здесь? И вот эта пауза. Ну давай, док, скажи, что …или мне жрать нечего.

– Короче, я напишу, какие бы попить витамины, да и кровь сдать не помешало бы.

Зернов что-то черкает на листке и оставляет у Котовского на столе.

– Теперь я могу идти? – спрашиваю у Игоря, когда док уходит продолжать пить своё пиво.

В ответ получаю взгляд и молчание. И даже затрудняюсь этот взгляд охарактеризовать. Не злой, не давящий, но и не такой, как бы мне хотелось. Котовский молча открывает шкаф, достаёт оттуда подушку и плед и кладёт рядом со мной на диван.

– Спи, – только и говорит, а потом уходит из кабинета, повернув в замке ключ.

Кто я, чтобы спорить с начальством? Сказано спать, значит, буду спать. Не вставая, бросаю подушку и расправляю плед. Сталкиваю балетки и залезаю на диван, поджав ноги. Уткнувшись носом в подушку, глубоко втягиваю запах. Теперь он так пахнет. Мягко, маняще, с глубокой мужской ноткой и отдалённо ещё чем-то знакомым, чем-то, что, на первое восприятие не вписывается в букет парфюма. Я узнаю эти дополнительные нотки – горький миндаль.

Наверное, даже до трёх я досчитать не успеваю, потому что выключаюсь как лампочка. Просто проваливаюсь в темноту без снов и ощущений. Просыпаюсь же от чувства, что на меня смотрят.

Котовский сидит за своим столом и что-то печатает в ноутбуке при включенной настольной лампе. За окном уже почти рассвело, значит, сейчас около половины шестого утра. Получается, я проспала всю смену.

– Доброе утро, – говорит он негромко, не отрываясь от работы и даже не глядя на меня. – Поешь и приведи себя в порядок, через двадцать минут собрание.

Рядом на столике замечаю тарелку, накрытую куполом и чашку с кофе. Рот заполняется слюной, едва я улавливаю запах, но… это уже слишком.

– Спасибо, Игорь, но я поем дома.

Он ничего не отвечает, лишь пожимает плечами и продолжает работать.

– Я могу воспользоваться ванной? – надеюсь не сочтёт за наглость и не отправит в общий туалет, вдруг я кого-то встречу, как тогда объяснять свой вид? Да и как вообще объяснить коллегам, где я подевалась на всю смену?