Марина Зилотина - Аномалии среди нас. Я рейдер. Книга четвёртая

Моё же окружение всегда изобиловало южным колоритом: игра контрастов, динамичность образов – одной из причин моей лабильности послужило именно это обстоятельство. Я легко манипулировала эмоциями, подстраиваясь под различные ситуации в их вариативности. Когда я взяла на себя обязанности декоратора, мне удалось урезонить пристрастие матушки к барокко. Но до пятнадцати лет нас с Марком окружало традиционное стремление к величию и пышности, которое преследовало одну цель – комфорт и уют окружающей среды.

Однако профессиональная деформация самоотверженно преданных работе медиков не обошла даже их сад: ни цветка, ни декоративного кустарника, ни пряной травки – такой же голый, с бритыми «под ноль» газонами, чистый и утилитарный.

«Гордоны уже лет пятнадцать живут отдельно. А их сын из ревнителя отеческих канонов вырос до законодателя» , – улыбаясь своим выводам, я оторвала взгляд от окна и, обратив внимание на остывшую творожную запеканку, привычно отделила десятую часть от кусочка и оставила нетронутой. О, ну а хищник был голодным! Со своим завтраком, сочетающим в себе живописное оформление, питательную ценность красного мяса и достойные вкусовые качества, он быстро справился и, сострадательно покосившись на мой несчастный диетический продукт, который составлял пару питьевому йогурту, недовольно покачал головой:

– Любовь моя, ты нужна мне вся и сразу. Здесь. Мы же не блюстители морали. – Изучая влажными губами моё запястье, искуситель намеренно доводил меня до отключающего возбуждения и лишал всякой решимости в намеченных планах. Но, несмотря на туман в голове, мне всё же, удалось собраться с мыслями:

– Дело не в морали, а в принципе. Никаких супругов де-факто вплоть до церемонии. Бриги ожидают от меня правильных поступков. И я не стану ещё одним их разочарованием. – Я вовремя успела вернуть чашку кофе на блюдце. Иначе моё платье не смогла бы реанимировать ни одна химчистка. Хищник бросился ко мне.

– Я же сойду с ума! Нет. Смирись со своим диктатором. – Не оставляя мне пространства для манёвра, Гордон подхватил меня на руки и взлетел по лестнице. – Я тебе не то что традиционных пару месяцев, я не позволю ни дня твоей независимости! – Меня уже бросали на необъятную кровать. – Ты моя. Сейчас!

– Хищник снова проголодался? – Я рискнула отшутиться, но мои попытки не нашли должного отклика у обеспокоенного собственника.

– Безумно проголодался! – рыкнул он, срывая с себя рубаху.

Я восхищалась его совершенной наготой, но во мне проснулось любопытство:

– А почему ты обнажённый в момент мутации 13 13 Здесь – превращение в монстра. Так же трансмутация – изменение физического тела из одного состояния в другое, при возможности обратного обращения. ?

– Для деморализации, – он хихикнул и призывно закусил мочку моего уха. Лёгкий жест плечом, как неуловимый оттенок моего настроения, и отшутиться ему не удалось. – Всё в этом мире вращается вокруг влияния и гениталий. Форма отражает содержание или назначение. В моём случае – «Соблазнять и убивать». – Настроение мгновенно поменялось. На меня взирали лукавые глаза довольного хищника, в которых отражалось нескрываемое превосходство. – Но в перевоплощении я могу сохранить и физическое тело. В состоянии мутации меня вообще не существует для реальности. Материя не важна. – Его движения, как и голос, были тягучими и медленными, но по вздутым, перенасыщенным адреналином венам и готовым взорваться тестостероном мускулам, я поняла, что хищник боролся с желанием снова растерзать одежду на строптивой жертве. «Даже не думай! – мой укоризненный взгляд только раззадоривал озорника, но внутри всё холодело. – Соблазнять и убивать – призвание? Господи! Ведь я совсем его не знаю».

– А бесы? Тоже… голые?

– О, им-то стесняться нечего. Они бесполые.

– Разжалованные после падения? Мундиры изъедены до дыр, эполеты истлели, позолота стёрлась, ржа и моль побили всё достоинство. Осталась только вонь, – я выдала на одном дыхании. Люк отвлёкся от моих трусиков и оценил:

– Оригинальная версия. Надо будет у них поинтересоваться.

«Что?!» – я сосредоточилась на размеренном дыхании и вернулась к теме:

– Но ведь это осталось в прошлой одержимой жизни? А сейчас? Ты изменился? Стал невидимым? – Я предположила наугад. – Или заросшим шерстью?

Плут уже зажевал мои кружевные стринги и старался не смеяться в голос:

– Я высокоорганизованное эволюционировавшее животное. Но не оборотень.

– А есть оборотни?! – Я запнулась. И вдруг он мутировал. Внезапно, страшно, в вихре, увеличиваясь в габаритах, надо мной навис Атлант и закрыл рот поцелуем:

– Шш… Есть только я. Твой бог. – Я приняла эту аномалию со смешанными чувствами, но тут же пропустила удар сердца. Он тихо попросил. – Пожалуйста, прими меня таким. Возьми. Всего возьми… – В моих ладонях был налитой, горячий жезл. Каменный фаллос, внушающий священный трепет. – Накорми своё чудовище.

Приятно вымотанная душевно и физически, я анализировала динамику наших отношений и убеждалась, что его чувственный беспредел грозил мне отключением на ещё одну неделю. Но Гордон бойкотировал мои планы – все, кроме тех, что отвечали его целям. Для хищника в любом вопросе имелось только две позиции: своя и… огневая 14 14 Участок местности или водного пространства, занятый, специально подготовленный или выбранный для размещения на нём огневого средства с целью максимального повышения эффективности огневого воздействия на противника в наступлении и обороне. . Незаметно переводя на себя управление моей жизнью, Гордон продолжал настаивать на немедленной свадьбе…

– Я решил. Мы распишемся. Тайно. И ты будешь спать со мной законно. – Его циничный прагматизм, как побочный продукт прошлой одержимости, резал по ушам. Но Гордона не волновали никакие нормы: ни этики, ни морали, ни приличий. Только нормы живого, действующего, реализующего права собственности. Я схватилась за виски, борясь с мерзким чувством. А мой монополист всё вещал. – А публичную свадьбу с выездной регистрацией сделаем, как будешь готова.

– Люк? Зачем всё делать впопыхах, тайно, на коленке? – Но Гордон классически уходил от ответа, виртуозно переводя стрелки и меняя тему:

– Почему же ты упрямишься, Любовь моя? Я составлю брачный договор. Бриги одобрят. Он условный. Я бизнесмен. Это обычная юридическая гигиена. Чтобы обезопасить тебя от неожиданностей. – «Неожиданности? Уже похоже на настоящую причину», – пока я подыгрывала ему ироничной улыбкой, мой куратор занимался программированием сознания строптивой жертвы. – У тебя будут все мои средства, недвижимость, бизнес, имя… Даже этот дом для граффити. Чтобы в случае… неблагоприятном случае тебе не пришлось оспаривать с Гордонами твои права. – «Я поняла бы с наследниками. Но с его родителями?! Это уже не о разводе, а о завещании!» – возможно, влюблённая дурочка не обратила бы внимания на его нечаянную оговорку, свято веря в авантюризм будущего мужа. Но гений Гордона имел аномальную природу. Я осторожно развивала тему, усыпляя бдительность увлёкшегося комбинатора: