Валерий Бронников - Монах

– Как-то неудобно вас стеснять, – сказала Северина, – Мы зашли, чтобы порешать транспортную проблему.

– А чего её решать? Рейс выполняется раз в неделю и на него попасть бывает сложно, особенно летом. Местные люди записываются заранее напрямую или через своих знакомых. Здесь все друг друга знают. На самолёт продают билеты местным пассажирам, а уж потом всем остальным. Я эту систему знаю наизусть, сам часто летаю пассажиром. Вас уже видели, знают, что вам надо лететь. С утра будьте в аэропорту, а я будут звонить и пешком ходить в гости к нужным гражданам, чтобы прояснить обстановку.

За разговорами и за чаепитием рабочий день и закончился.

– Мы прогуляемся, посмотрим город, – сказала Северина.

– А чего на него смотреть? Вы центр прошли от края и до края, а остальное неинтересно. Впрочем, дело ваше, можете прогуляться. Из достопримечательностей у нас можно увидеть порт и посмотреть на почтамт. Девочка тоже пойдёт с вами? – спросил Василий.

– Я с Мефодием, – ответила Настя сама, боязливо поглядывая на здоровенного Василия.

– Дело хозяйское, потом обязательно приходите сюда.

– Зря мы наверно пошли, – сказала Северина, когда вышли на улицу, – Но дома без работы я чувствую себя не в своей тарелке. Как-то непривычно находиться в гостях и ничего не делать. Я за свою короткую жизнь первый раз из леса выбралась в цивилизацию, если не считать нашего местного рынка.

– Везде живут люди, – ответил Мефодий. Я за свою недолгую жизнь насмотрелся всего, но везде чувствуешь себя гостем, пока не окажешься в своём родном гнезде. Человек привыкает к своему дому, а за его пределами всё кажется чужое и незнакомое. Люди в другом месте другие люди тоже живут в гармонии с окружающим миром, но в своём гнезде, на своей малой родине и по тем законам, по которым привыкли жить с рождения. Многие не могут жить в лесу, как мы, особенно городские жители, которые привыкают к суете, городскому шуму и соседям.

Настя, пока шли, крутила головой и разглядывала диковинные незнакомые дома, незнакомых людей, спешащих изредка по своим делам, но, в конце концов, не выдержала и сказала:

– Мама, я не хочу здесь жить, здесь нет деревьев и травы!

Мефодий ответил:

– Мы, Настенька, жить здесь будем очень недолго, а потом уедем обратно домой.

– Зачем тогда сюда мы приехали?

– Мы навестим твоего папу и потом поедем обратно.

– Разве мой папа не ты?

– Сейчас я, а раньше, в молодости, у тебя был другой папа, но он умер, мы едем к нему.

– Разве он нас увидит?

– Не увидит, но почувствует, что мы приехали и пришли к нему. Это и есть, наверно, почта, – перевёл Мефодий разговор на другую тему.

Здание почтамта действительно выделялось от остальных строений своей архитектурой с высоким шпилем. В том же районе увидели здание местного начальства, а затем прошли до гостиницы, предварительно спросив о её местонахождении у прохожих. Гостиница располагалась на окраине города, там, откуда пришли первоначально. Дальше идти было совсем бессмысленно, там находился аэропорт, а рабочий день в его закромах закончился, поэтому повернули обратно. Настя идти устала и значительно замедлила свою скорость, но не жаловалась. Мефодий поднял её на свои плечи и спросил:

– Так удобно?

– Да, удобно, так я не устану и лучше всё видно. Я стала такая же высокая, как ты. А ещё я вырасту такой же сильной, как ты, и буду носить длинную бороду.

Северина и Мефодий рассмеялись, но не стали отговаривать Настю носить бороду. Они понимали, что Мефодий для неё пример для подражания и авторитет. Северина почему-то такой авторитет не завоевала, но сама она подумала о том, что для неё авторитет был дед и никто другой.

Через два часа они пришли домой к Вылке. Василий снова усадил всех за стол.

– Я сильно спиртным не балуюсь, – сказал он, – Но и обычай нарушать не следует. На севере соловья баснями не кормят. У нас принято гостя накормить, обогреть и в душу к нему не лезть. Человек, если захочет, сам всё расскажет.

– А я очень люблю Мефодия, – вдруг сказала Настя, – Он меня нёс и в беде не бросил.

– Хорошо, – ответил Василий, – Мы сейчас все за Мефодия и выпьем, а тебе налито молоко и приготовлено печенье, но, если хочешь, я могу налить чаю.

– Нет, чай на ночь мама пить не велит, – ответила Настя, – А ты чай пьёшь на ночь? – спросила она.

– Иногда пью, – серьёзно ответил Василий, – Я большой, поэтому твоя мама ругаться не будет.

– Пей чай и спать, – сказала ему Настя, видимо подражая матери.

Разговор за столом затянулся. Василий расспрашивал о их жизни в лесу, а Настю интересовало место гибели Ивана. Мефодий больше молчал. Василий сказал, что на место гибели летом добираться очень сложно, река мелководная и порожистая, но само место помечено деревянным крестом, установленном на высоком берегу, крест видно издалека.

– Я вас проводить туда не могу, для этого надо иметь время, но председателю колхоза позвоню, чтобы вам помог, если задумаете туда ехать. Могу сразу сказать, что с ребёнком по диким местам путешествовать очень сложно.

– Мы ещё ничего не решили, – ответила Северина, – А ребёнок всегда с нами, родственников у нас нет. Настя приучена к лесной жизни, живёт в лесу, на природе, с первых дней своей жизни. Осмотримся на месте, там всё и решим, а, может, сразу поедем обратно.

Северина пошла укладывать на ночлег Настю. Мефодий тоже поднялся из-за стола, поблагодарив хозяев за ужин.

Утром они по привычке проснулись рано, но не вставали, чтобы не досаждать хозяевам. Поднялись с таким расчётом, чтобы к восьми часам утра прибыть в аэропорт. Василий после завтрака показал им остановку автобуса, который редко, но исправно, ходил. Аэропорт встретил оживлением и суетой. Не смотря на ранний час, в зале суетился народ, который всё прибывал и прибывал, отчего стало шумно и тесно.

В середине небольшого пассажирского зала стояла квадратная тумба, похожая на трибуну, в которой сидела женщина в форме, выполняющая роль местного диспетчера и, к которой постоянно подходили люди что-то уточнять и узнавать. Эта женщина, которую все называли по имени Лариса, сейчас являлась центром вселенной. Самолёт и вертолёт – единственные в этом регионе виды транспорта, а расстояния измеряются сотнями километров. Вся надежда людей попасть в свой посёлок сейчас зависела от того, что объявит в микрофон эта женщина. А она регулярно объявляла: «Начинается посадка на самолёт Айн-2…» или «Рейс самолёта Айн-2 задерживается…». Она аббревиатуру «Ан-2», производную от имени конструктора Антонова, произносила и с буквой «й». Вероятно, эта женщина хорошо выполняла свою работу, но мало понимала в тонкостях авиации. Мефодий пробрался к её «становищу» и поинтересовался своим рейсом. Она объяснила, что по плану ничего нет, но может полететь грузовой рейс, санитарный или какой-либо другой и что надо на этот случай находиться в пассажирском зале, она всё объявит. Ещё диспетчер посоветовала им записаться в кассе в общую очередь.