Елена Свительская - Ветер моих фантазий. Книга 2

«Почему они снова были вместе?.. – подумал Сандиас-другой растерянно. – Я же видел, как они расстались. Кристанран был страшно обижен на своего кианина. Велел убираться и никогда больше не приближаться»

И он вдруг понял, что эти двое однажды опять встретились. Две души, целая и осколок чужой, почему-то нашли дорогу друг к другу. Они смогли найти эту дорогу!

«Но… где же Кристанран теперь?.. Эти двое же не могут друг без друга!»

Тут Сандиас-другой недоумённо сжался. Он не понимал.

Ведь тогда они расстались. Кристанран оставил Кри Та Рана свободным. Нет, просто выкинул. Просто прогнал. Так как же они тогда встретились? Сейчас ему вдруг стало интересно. Но тогда он просто страшно злился на Кристанрана, ставшего видным учёным чужого дарина. Тогда просто как соперников их повстречал. Хотя… что тогда заставило его держать язык за зубами?.. Почему не сказал другим, кто этот Кри Та Ран такой?..

А Кри Та Ран отчаянно пытался заживить его раны своими имплантатами. Но не мог. Как ни старался – а он старался – и не мог.

«Живи уже ты, – подумал Сандиас, невидимый и лишённый тела, – ты лучше меня!»

Кианин снизу вдруг замер. Взгляд поднял. И…

«Неужели, увидел?.. Но ведь душу не осуществлённую, не кристаллизированную люди не способны увидеть! Лишь редкие, сложные приборы. Какие – уже не помню»

Но Кри Та Ран сказал вдруг:

– Значит, ты уже ушёл.

Значит, он видел его, даже невидимого! Он, лишённый приборов! Кажется, те имплантаты таких редких функций не имели?..

Они смотрели друг на друга. Две души, одна сквозь глаза своего тела, другая – просто из пустоты и сгущающихся сумерек. Или просто она уже иначе реагировала на свет?..

Это потом умерший учёный… то, что от него осталось. Оно запоздало вспомнило тот странный день из детства оставленного недавно тела.

То странное, необычное ощущение.

Когда две души смотрят друг на друга, они могут говорить без слов.

«Останься ты» – попросил уже Сандиас-свободный.

Он ведь уже пожил. И у него было больше удовольствий. Много разных. Он же не всё время работал. Те, которых у кианина не было.

«Но ты же знаешь», – грустно ответил Кри Та Ран, ни слова не произнося вслух.

И душа, никогда не знавшая плена, снова вспомнила, что перед нею осколок чужой души, насильно заточённой.

– Она живая, – повторил кианин уже вслух, – Лерьерра живая. И ты тоже живой. Ты можешь дать ей настоящее тепло. Которого я ей дать никогда не смогу.

«Но она хотела быть с тобой!» – напомнил Сандиас-другой укоризненно.

– Но ты видишь… – искусственное чужое тело грустно развело руки в сторону. – Я не могу, – вдруг вздохнуло. – Да и… если никого больше не осталось на этой планете… если природа везде взбунтовалась против цивилизации людей…

«То мы этого, значит, заслужили»

«Но я же не могу просто уйти!»

Сандиас-другой какое-то время недоумённо смотрел ему в глаза. Он, уже лишённый тела, не сразу и вспомнил. Но всё-таки потом вспомнил. Это свойство живой природы: всегда продолжаться. Всегда жить. И на уровне душ, и на уровне тел.

– Пусть она живёт! – попросил его с мольбой Кри Та Ран. – Со мной она не могла быть женщиной. Не могла стать матерью. А с тобой – сможет. Хотя бы ребёнка ты можешь ей подарить? Если вернёшься в тело. И…

«И пусть люди снова будут» – ответил он за него, вспомнив и поняв, что природа никогда не умирает, что трава всегда стремится выйти из семени и пробиться между плит, сломать все искусственные покрытия и снова подняться к свету небесного светила. Зачем?.. Просто чтобы подняться. Просто чтобы жить. Но зачем?.. Просто она создана, чтобы продолжала существовать.

«И ещё… – Кри Та Ран грустно посмотрел на него, невидимого, неосязаемого, но всё ещё существующего. – Знаешь…»

Он ещё не окончил, но Сандиас-душа его уже понял.

Потому что однажды другие пожертвовали своим существованием ради Кри Та Рана. Он, Сандиас, никогда не был в той подземной лаборатории, не видел того жуткого хранилища артэа. Но сейчас, когда две души смотрели друг на друга – и между ними протянулась хрупкая нить общения и понимания – сейчас он увидел… нет, просто почувствовал. Весь ужас пленных душ, всю их надежду, когда они отпустили в жизнь душу одного из них, самую упрямую, самую любознательную и потому самую сильную, самую яркую из них. Тот страх, когда другие исчезают в никуда, просто ради того, чтобы один из них смог жить. Тот, у кого больше всего сил. И боль того, кто единственный остался. Обречённый на трудное или даже жуткое существование. Он остался один, чтобы души могли существовать, но уже какие-то другие. Чтобы люди продолжили существовать, хотя уже и какие-то другие.

Сейчас Сандиас понял его, хотя Кри Та Ран ни слова о том не сказал. На обычном, человеческом языке. А у душ язык другой. И… и души так не пекутся о своём благе, как корыстный, холодный ум, как сознание, прилеплённое к телу. Души готовы отдать всё, что у них было и есть другим, просто, чтобы другие жили. Даже если их самих больше не будет.

И Сандиас понял, что сейчас уже Кри Та Ран хочет уйти. Даже если он уйдёт в никуда. Но у Сандиаса больше шансов остаться. Сейчас он – самый сильный.

И… и, кажется, так было правильным?..

Но…

«Моё тело не выдержит, – он понял это первым. – Моё тело полуискусственное. Оно временно примет твои имплантаты, но вечно с ними не выдержит. Сердце – важный орган на уровне тела. Никто не сможет прожить без сердца. Люди научились делать искусственное сердце, но оно вечно работать не будет»

– Но…

«Нет! – душа свободная сжалась напугано. – Не смей!!!»

Хотя она уже поняла, что другого выхода не будет. Здесь, на уровне души, выбор очевиден.

А потом её встрясло. Ту, невидимую душу. Всё помутнело. Рывок…

Вдох… резкий вдох и такой мучительный! Тело, раненное тело, растревоженное чужими имплантатами, отчаянно вдохнуло, задыхаясь. Задыхавшееся тело… этот первый вдох… этот первый вдох на грани смерти и жизни такой мучительный! Вдох, когда воздух впервые растекается по лёгким… колюче-сладкий… совсем другой… когда существование переходит на другой уровень, а как раньше уже не будет. Этот ужас и этот опьяняющий восторг он уже раз испытал. Далеко-далеко. Когда его рожала мать. Нет… и ещё один раз, когда он впервые слился с женщиной. Ну, не впервые, но в тот раз это получилось как-то особенно… пьянящий вдох другой жизни, неизведанной и незнакомой…

Вспышка света… он снова увидел свет! Но…

Сандиас растерянно распахнул глаза. Нет, от ужаса.

Боль, жуткая боль в груди! Нет привычного там движения. Сил нет. Только что-то копошится в крови и у той сильной боли, мелкое, мерзкое. Но…

Кри Та Ран поднял его и отпустил, позвал по имени, но мужчина его голоса не услышал, оглохший от боли. Он упал на бок. Щекою на снег. На толстое, снежное покрывало. Кашлял. Кажется, кашлял.