Юлия Герман - Пленники солнца

Белый пух облаков проплывал за стеклом иллюминатора, расстилаясь невесомой периной, создающей иллюзию безопасности. Казалось, будто она готова подхватить самолёт и не дать ему упасть. Наверное, это последняя видимость надёжности, сопровождающая меня на сложном пути. Но, как ни странно, сейчас меня меньше всего волновало то, что ожидало впереди. Голову занимало лишь оставленное позади. Все мысли находились вместе с Максом, там, в его спальне. Скольких сил потребовало решение оставить его объятия и уйти. Сколько горячих слёз пролилось после. Но я не жалею о сделанном выборе. Так должно было случиться. До сих пор не понимаю, откуда во мне взялось столько смелости и твёрдости покинуть его теперь, после того как чувства вскрылись. Никогда я не испытывала такого счастья, как прошлой ночью, и сохраню это чувство в своём сердце, извлекая из потаённого уголка души в трудные моменты, черпая в этих воспоминаниях силу.

Случившееся, вопреки здравому смыслу, облегчило для меня наше расставание. Теперь я уезжала от него не с болью неразделенной любви, а с лёгкостью, наполнявшей каждую клетку моего тела. Пузырьки счастья, резвившиеся внутри меня ночью и утром, когда я смотрела на безмятежный сон Жёлтого, лопались и щекотали изнутри, тут же сменяясь новыми, теперь успокоились, вытесненные умиротворением.

Конечно, я не желала покидать Макса, но понимала: стоит остаться, и я никогда не решусь на этот шаг, о чём в последствии буду корить себя всю оставшуюся жизнь и проецировать это сожаление на Жёлтого. Я не хотела для нас такого будущего и знала, что он, в свою очередь, никогда не позволил бы мне жертвовать своими мечтами и целями ради него. И поставив все точки над «и» в наших с ним отношениях, я наконец-то могла сосредоточиться на воплощении в жизнь задуманного, не оборачиваясь назад. Вспоминая каждое мгновение, скучая так же сильно, как космонавт по земле в открытом космическом пространстве, и, скорее всего, проклиная себя за совершённую глупость, я буду следовать вперёд к своей цели. Осознавая с особой чёткостью весь риск, поджидающий меня прямо по курсу, знала, на что иду и не рассчитывала на чудо.

Для меня гораздо страшнее было оставаться в своей безопасной оболочке под защитой Жёлтого и всю оставшуюся жизнь пытаться спрятаться от совести, кричащей о моём бездействии. И если я в силах сделать что-то хорошее для этого мира, то ни на мгновение не пожалею о совершённом шаге, как и не буду жалеть себя. Не в моих правилах выбирать наиболее лёгкую дорогу, и я не собираюсь сворачивать с выбранного курса. И благодаря Максу теперь у меня на сердце лишь радость и любовь, а они, как известно, способны творить чудеса.

Оранжевое солнце слепило через стекло, снова напоминая мне о Максе и о том дне, когда мы познакомились. Удивительно, что даже спустя двадцать лет детали нашей первой встречи не померкли в памяти, оставаясь такими же яркими, как тогда, в детстве. И я знала, что прожив ещё долгие десятки лет, буду помнить всё так же чётко, как в этот момент.

***

Двадцать лет назад

Солнце скрылось за тучей, заставив меня поёжиться и плотнее прижаться к поручню. Продолжая вычерчивать палочкой домик на песке, я пыталась отвлечься от того, что родители не повезли меня сегодня к бабушке, как собирались, пообещав поехать навестить её через неделю. Ветер усиливался, задувая в глаза волосы, выбившиеся из косички. Убрав непослушные золотые волосинки от лица, подняла голову и посмотрела на небо. Сощурившись от ослепительно яркого света, тут же перевела глаза к рисунку на земле. Домик казался каким-то скучным, и я решила добавить к нему дерево и несколько цветочков под ним. Окинув взглядом получившуюся картинку, улыбнулась, довольная результатом.Не выпуская палочку из рук, схватилась за поручни, любуясь своим творением. Подол голубого в ромашках платья взметнулся вверх, раздувшись, словно парус корабля, но меня это нисколько не беспокоило. Как и всегда, в это время на площадке не было детей. До этого я никогда не гуляла одна, но сегодня мама оказалась очень занята и отправила меня на часик прогуляться, взяв обещание никуда не уходить отсюда. Конечно, играть одной скучно, только сидеть дома и грустить об отменившейся поездке ещё менее весело.Но у мамы слишком много срочной работы, и она торопилась закончить её до следующих выходных, чтобы исполнить данное мне слово.

Я никого не знала в своём дворе, поэтому не расстраивалась отсутствию детей, даже радуясь тому, что не придётся со стороны смотреть, как играют другие. Скоро меня отвезут к бабуле, где есть двоюродные и троюродные братья и сёстры, с которыми я буду ездить купаться, играть в прятки и строить домики.

– Чур, я первый! – услышала отдаленный крик.

– Нет, я!

Я подняла голову, чтобы посмотреть на кричащего. Прищурилась, вглядываясь вдаль, и увидела трёх мальчишек, бегущих к площадке.

«Только не мальчишки», – подумала, взявшись за поручень еще крепче.

Будучи стеснительным ребенком, я сторонилась незнакомых детей, тем более мальчиков.

«Все пацаны – драчуны и дураки!» – так в моих глазах выглядел противоположный пол.

Но идти домой ещё рано, да и прятаться некуда. Опустив голову пониже, сжалась и заново принялась за свой рисунок, решив дорисовать облака и солнце.

Топот бегущих ног и обрывки разговора мальчишек становились всё громче, пока перед глазами не появилась пара синих сандалий, затоптавших так тщательно выведенную мной картину.

– Я первый! – крикнули сандалии. – Кто не успел, тот – Шреддер!

– Сашка – Шреддер! – послышался голос, мальчика подбежавшего сбоку к качели, на которой сидела я, и постучавшего по опоре.

– Э, я не буду Шреддером! Вы сами такие! – обижено крикнул третий голос, чей хозяин резко затормозил, подняв облако пыли.

Посмотрев туда, где только что красовался домик и увидев на его месте лишь следы от сандалий, почувствовала, как глаза тут же запекло. Обида подкатила к горлу, и немедленно захотелось соскочить с качели и поколотить обидчиков. Но я боялась, что они дадут мне сдачи.

– Что вы наделали! – крикнула, поднимая взгляд на этих ужасных пацанов. – Вы не видите, что я тут рисую? – расплакалась, не в силах сдержать едкие слёзы досады.

– Всё равно твой рисунок некрасивый!– засмеялся первый мальчик.

– Ну и что?! Это мой рисунок! Вот рисуй свой и топчи его, – крикнула ему сквозь слёзы.

– А может, мы хотим твой рисунок топтать, – присоединился к первому третий пацан и начал прыгать по тому месту, где еще виднелись дерево и облака.

Первый мальчик, решив не оставаться в стороне от такого весёлого занятия, присоединился к другу, запрыгав вместе с ним.