Юлия Пульс - Сожги мои крылья

– Ты выйдешь за него замуж! – набатом пульсировало в висках, когда бежала по коридору в свои покои, стараясь унять в груди разбитое вдребезги сердце. Решение отца никто в этом доме не мог оспорить, но я не собиралась мириться со своей участью.

Сбегу!

Меня больше не волновала безупречная репутация нашего рода. Я не собиралась жить в навязанных с рождения рамках. И пусть наказание за нарушение устоев – жестокое! Я не отступлю! Буду бороться за свое счастье до последнего вздоха!

– Что ты делаешь? – в голосе матери слышалась не тревога, а самый настоящий страх.

Я же продолжала молча собирать вещи, без разбора запихивая их гневно в сумку.

– Лоурэн Сэлман! – встретила яростью мама.

Я замерла.

Строгий тон и произнесенное полное имя не предвещали ничего хорошего, это я усвоила с детства, но мамочка – моя душа. Никогда ее не боялась так, как отца. Она укоряла за поступки, но выслушивала, заботилась и любила.

– Если я скрыла от всех твое увлечение этим… – не подобрав нужного слова, она запнулась.

Я знала, как эльфы относятся к оборотням, как ненавидят врагов и желают им скорейшей смерти, поэтому не удивительно, что мама не смогла озвучить правду.

– Это не значит, что буду прикрывать тебя сейчас! – ее злость нарастала, как снежный ком, угрожая придавить меня лавиной.

А я ничего не могла с собой поделать. Сердце трепыхалось и дрожало в страхе. Как представлю, что мой верный зверь ждет в лесу, рискуя жизнью…

Это великий дар так сильно и самоотверженно любить, но и самое страшное проклятие для эльфа.

– Нет! Ты поможешь! – повернулась в сторону матери и посмотрела ей прямо в глаза. Я отражалась в сверкающей слезами зелени. – Потому что ты знаешь, что мне не жить без него! – прокричала и мать шикнула, подскочила с кресла и зашагала по комнате.

– Милостивая Ши, – взмолилась в привычной манере, подняв взгляд к потолку, прижала ладонь ко лбу. – За что ты так со мной?! О, Великая! Направь мою дочь на путь света. Прогони темных духов, что сделали ее одержимой! Дай ей возможность прозреть. Не оставь в беде. Я не переживу! О, Ши! Мы будем прокляты! Весь род! Муж откажется от меня! Я лишусь семьи и дома! – она подошла к стене с изображением богини и поцеловала ее лик.

– Ой, мама… – я затолкала в походную сумку теплый плед и завязала в три эльфийских узла, чтобы свободно перекинуть через плечи. Так будет легче дойти до Самшитового леса, а там, на условленном месте, меня встретит Тилион.

– Умоляю, Лоу, – подскочила и схватила меня за ворот ткани походного платья, да так сильно, что она затрещала. – Они не такие как мы! Жестокие звери! Они пожирают эльфов, когда голодают! Твой отец такие вещи о них рассказывал… – она всхлипнула и будто постарела на несколько лет, сухие губы задрожали. – Ты не сможешь жить в этом племени! Вам не позволит стая! Он разобьет тебе сердце! Они разорвут тебя на куски и зажарят на вертеле! А если отец узнает о побеге, если поймает, то лишит тебя крыльев, а это прямой путь к проклятию! Ты станешь изгоем и умрешь в том лесу! – стараясь привести меня в чувства и напугать, мама вытряхивала из меня душу, а я ей улыбалась и качала головой.

Она не понимала, что я и так на костре горю каждое мгновение вдалеке от возлюбленного.

– Он ждет… – я вздохнула и накрыла ее руки ладонями, аккуратно разрывая их цепкий захват. – Я не вернусь, мама. Никогда. Благослови, – смахнула слезу с ее теплой щеки.

– Твой отец откажется от меня, когда узнает. Вот увидишь. И так постоянно твердит, что я плохо тебя воспитала. Я останусь одна, – прошептала обреченно с диким страхом в глазах, а потом перевела дух и добавила: – Благословляю именем великой Ши, – прижала к губам тыльную сторону моей ладони и сотряслась рыданиями.

Я же держалась из последних сил. Моя душа разрывалась на части, одна из которых хотела остаться и прожить жизнь так, как положено родовитому лесному эльфу из клана Изумрудных крыльев, а другая – отчаянно рвалась к тому, кто украл мое сердце.

– Мамочка, не плачь, – едва не сорвался голос. – Я за счастьем иду.

– Солнце зашло за горизонт, – наставляла она, – уходит наше время. В сумерках еще безопасно, но наступит полночь и никто не сможет тебе помочь. Власть оборотней безгранична, когда они выходят на охоту. Это закон. Они имеют право убивать всех, кто зашел за черту. Ты знаешь.

Я кивнула, полностью осознавая опасность.

– Я не буду застилать твою постель, – горько завершила она свою пылкую речь. – Знай, я жду, и буду ждать всегда, – осенила меня знаком нашего рода, пальцами вырисовывая в воздухе очертания остролиста.

– Скажи отцу, что люблю его, пусть не проклинает, а братишку поцелуй, – сказала я на прощание и вышла в темный коридор.

Набрала полную грудь прохладного воздуха, собираясь с силами. Крылья задрожали – им передалось мое волнение, прижались к спине плотнее, и я ощутила, как они почти слились с кожей.

Страшно… Очень страшно делать шаг в неизвестность, но за Тилионом я бы и в бездну прыгнула, не раздумывая.

Оставалось лишь спуститься в сад по каменной лестнице, прошмыгнуть мимо заброшенной оранжереи и колонн, где у арки дремали стражи, опоенные зельем, а потом бежать без оглядки к белой границе. Там Самшитовый лес и озеро рядом с деревом гинга, где однажды темной ночью познакомилась со своим любимым – сыном вожака стаи черных оборотней – Тилионом.

– Смотри, с вершины этой горы видна территория нашей стаи. В лучах предзакатного солнца она очерчивается тенью. Видишь?

– Но Самшитовый лес не в тени, – ухмыльнулся, в который раз указывая отцу на место, которое стало для меня целой вселенной. У оборотней так и не получилось отвоевать его у эльфов. Зато наши расы заключили договор, который четко разграничивал время посещения леса и позволял делать в нем все, что душе угодно. Теперь мы охотились только ночью.

– Придет время, когда клан сапфировых волков подчинит себе Самшитовый лес. Тогда мы возьмем от природы все, что она может дать, а эльфы уйдут в горы, где им самое место, – заверил отец с победоносной улыбкой. Он всегда был уверен, что настанет тот день, когда мы не будем голодать, – Сегодня ты – мой старший сын, стал настоящим мужчиной. Не каждый способен молча и стойко выдержать ритуал посвящения. Метка на твоей груди все еще кровоточит? Болит? – зря он напомнил, боль вернулась, когда я посмотрел на грудь. Выжженный раскаленным кинжалом круг со знаком рода внутри, больше напоминал рану после сражения с лесной нечистью, будто кусок плоти вырвали острыми клыками.

– Правда? Ничего не почувствовал, – отшутился, на что отец рассмеялся и одобрительно похлопал меня по плечу.