Ника Маслова - Любовник Павлова

– Конечно.

Вадим шумно выдохнул.

– И перед сучкой этой, кинувшей меня на деньги, защитите?

– Если скажешь мне «да», почему нет?

Он сглотнул.

Выражение его лица, борьба с собой – бесценное зрелище. Хочется и колется, вот как оно называется для него, а для меня – чистейший соблазн.

Вадим всё сильней меня заводил. Его ценность росла для меня с каждой минутой. Когда смогу его разложить, попробовать эти губы на вкус, увидеть затуманенный взгляд, услышать жаркие стоны – есть шанс, что влечение поутихнет. Так я думал ещё до того, как решил его сюда привести. А теперь уже не сомневался, что потребуется больше времени, чтобы им насытиться.

Всё, пора уже закрывать сделку. Торг вышел лёгким. Ему хватило приманки из серьёзных для него денег, чтобы дёргаться и желать сдаться. Я хотел купить, он – продать. Так зачем ещё ждать?

Я встал и пересел на диван. Похлопал ладонью рядом с собой.

– Если выбираешь «да», то иди сюда, ко мне ближе.

Он остался на месте. Всё не мог решиться, метался. И хотя мне нравилось наблюдать за игрой эмоций на его лице, я захотел помочь ему с принятием решения.

– Двойная выгода для тебя, Хотов. Сказав мне «нет», ты откажешься от шестидесяти тысяч, а не тридцати. Твоя зарплата в пересчёте на дни возрастает до тысячи. Неплохо, некоторые о такой сумме за месяц мечтают. А ты можешь заработать за день. Одним «да».

Он хотел его сказать, я же видел.

– И что, даже подписывать ничего не придётся?

Справедливо говорят, что голод – лучшая приправа к еде. Это он решает, попадёт рыба на крючок или нет, а затем сама отправится на сковородку.

– Какие тебе нужны подписи и на чём? На твоей круглой попе?

Вадим дёрнул уголком рта, и я продолжил:

– Такие вещи решаются по старинке. Твоё слово, моё – и всё, договор заключён.

Он опустил взгляд, и я улыбнулся.

Вадим-Вадим, тебе нельзя даже смотреть на покерный стол. Все эмоции на лице, все надежды и даже мысли при желании прочитать можно.

– Ты ведь не думаешь, что сможешь безнаказанно кинуть меня на деньги? Не советую тебе узнавать, что будет тогда.

У него вытянулось лицо. Как минимум, он подумал о том, чтобы меня обмануть. Ну что тут скажешь, остаётся только головой покачать и произнести про себя вечное: «Вот в наше время люди сразу понимали, с кем можно связываться, а с кем шутить нельзя».

– Вставай и иди сюда, ко мне, – сказал я. – Хватить уже зря время тянуть. Этим цену ты себе не набьёшь, я и так сделал тебе шикарное предложение.

Вадим бросил на меня острый взгляд.

– А выглядит так, будто вы собаку зовёте.

Мне не понравились ни его слова, ни дерзкий тон.

– Значит, ты плохо смотришь и слушаешь. Я вижу в тебе человека, в котором заинтересован. Ты имеешь право сказать мне «нет» и уйти, забрав телефон, но разумней остаться со мной и получить тридцать тысяч, защиту и ещё тридцать тысяч, которые, кроме меня, тебе никто вернуть не поможет. Этого мало?

Он всё ещё медлил, к моему удивлению. Я сделал устраивающее его по цене предложение и удвоил выгоду. Мы всё обсудили, и он явно поддавался на уговоры. И тут вдруг так резко затормозил.

– Простите, но я не могу так, – сказал он, опустив взгляд. – Никогда так делал.

– Чего не делал? – Я честно его не понимал.

– Не трахался чисто за деньги. – Он взъерошил волосы, и этот маленький жест показался мне естественно красивым, как и лёгкий беспорядок, оставшийся в его аккуратной причёске. – Мне всегда нравились те, с кем я… ну вы понимаете. Я влюблялся, ну или вдохновлялся. У меня, простите, всегда стояло на тех, в чьей компании я трусы снимал. А вы говорите о сексе так, словно я дохлой рыбой на рынке торгую.

Удивительный всё-таки парень. С девушками, когда доходило до переговоров, ни одна, ни разу не посмела сказать, что я ей не нравлюсь настолько, что она не сможет раздвинуть передо мной ноги. И ведь это женщин считают натурами тонкими и романтичными.

Или он всё же играет, набивает себе цену повыше?

Я спросил прямо:

– Что, я настолько непривлекателен для тебя?

Вадим отвёл взгляд, и это мне не понравилось ещё больше.

– Не вздумай врать. Говори прямо, как есть. Поверь, я пойму, что ты притворяешься, и тебе не понравится, что в итоге случится.

Он посмотрел на меня исподлобья, дёрнул уголком рта.

– Что, опять изобьёте меня? Если что, то тогда вы били за кристально чистую правду.

– Советую не вешать мне лапшу на уши, я это сразу увижу. И хватит уже, говори.

Вадим, прищурившись, усмехнулся ещё неприятней.

– Ну не знаю. Для человека, который собирался выдать дочь замуж за Кирилла и годами не понимал, что он за тип, вы слишком самонадеяны. Притворство не так очевидно, как вы утверждаете.

Нет, он это всерьёз? Он вообще понимает, кого решил подёргать за хвост?

– Тебе нравится меня дразнить? Хочешь, чтобы я разозлился и отменил своё предложение? – Мне пришлось сдерживать раздражение в голосе, а это уже никуда не годилось.

Я откинулся на спинку дивана. Поймал себя на том, что постукиваю носком ботинка по полу. Неслышно, и из-за мебели Вадим это вряд ли заметил, но, чёрт подери, когда он умудрился настолько меня зацепить?

Его сопротивление, даже намёк на него раздражали, подталкивали броситься вперёд и любой ценой победить.

Он потёр лоб, вздохнул. Вновь бросил на меня взгляд, и я вдруг понял – да он боится. Потому злится, ершится и словами бросается, не задумываясь об их смысле.

– Ну и вопрос вы мне задали. Ладно. Только не обижайтесь на правду. Что хотели, то получили. Окей?

Я молчал, и Вадим, глубоко вдохнув, выпалил:

– Просто на страх у меня не стоит. Вы вполне в моём вкусе, хотя и старше всех, с кем у меня когда-либо был секс. Но я смотрю на вас, и у меня внутри тут, – он прижал руку к верхней части живота, – всё сжимается.

– Потому что я ударил тебя, и ты думаешь, я повторю это? Вадим, это даже не смешно.

Он встал.

– Смешно, не смешно. Вы капец какой страшный, когда злитесь. И бьёте охренеть как больно. И, будем честны, у нас разные весовые категории во всех смыслах. Я моложе, но блин… Я думал всё, конец мне пришёл, вы меня до смерти изобьёте. Потом позовёте кого-нибудь из этих бравых ребят, которые тут всё охраняют, они меня в ковёр закатают и где-нибудь прикопают или отвезут на стройку и утопят в бетоне.

Давно я так не смеялся.

– Тебе б детективы писать. Триллеры там, боевики.

Вадим – взволнованный, едва ли не дрожащий – сделал несколько шагов в мою сторону и сел на диван. Недостаточно близко.

– С триллерами у меня не прокатит, такого жизненного опыта нет. Если что я и смогу писать, так это горячее порно. Вот в этом я спец.

– Это значит «да»? – спросил я, разглядывая его привлекательный профиль.

Вадим всем корпусом повернулся ко мне.