Линда Ховард - Если повезет

Фрэнк снял трубку и попросил референта отыскать Лукаса Суэйна, который — о чудо! — он оказался в здании. Похоже, изменчивые Парки [2]благоволили Фрэнку.

Минут через сорок пять позвонил референт:

— Мистер Суэйн здесь.

— Пусть войдет.

Открылась дверь, и в комнату вразвалку вошел Суэйн. Он везде и всегда двигался медленно и неторопливо, как ковбой, которому некуда идти и незачем спешить. И, судя по всему, это в нем нравилось женщинам.

Суэйн был одним из тех красивых людей, которые к тому же обычно благожелательно настроены. Вот и сейчас его губы тронула легкая улыбка. Он поздоровался и сел в предложенное Фрэнком кресло. По непонятной причине его улыбка действовала так же безотказно, как и его походка: люди его любили. И он, как хороший профессионал, умел пользоваться их расположением. Он был счастливчик. Посмотреть на его походку, так ленивее нет человека. Но с делом Суэйн справлялся отлично. Без малого десять лет он проработал в Южной Америке, чем и объяснялись его темный загар и жилистость.

Стареет, заметил про себя Фрэнк. А кто молодеет? На висках и вдоль пробора каштановых волос Суэйна, всегда коротко подстриженных из-за непослушного вихра посередине, пробивалась седина. Вокруг глаз и на лбу наметились морщины, на щеках обозначились складки, но женщины, скорее всего, находят все это таким же сексуальным, как и походка этого везунчика. Сексуальный. Да, совсем плохи дела, размышлял Фрэнк, раз уж для характеристики своего лучшего офицера у него не нашлось другого определения.

— Что стряслось? — спросил Суэйн, развалясь в кресле и вытянув перед собой длинные ноги. Соблюдение любых формальностей было ему чуждо.

— Наши дела в Европе осложнились. Один из внештатных агентов вышел за рамки дозволенного и уничтожил нашего ценного осведомителя. Ее нужно остановить.

— Ее?

Фрэнк передал через стол отчет. Суэйн взял его в руки и, бегло просмотрев, вернул.

— Дело сделано. Чего теперь ее останавливать?

— Сальваторе Нерви не единственный, кто замешан в истории, закончившейся смертью друзей Лили. Если она в своем неистовстве решила уничтожить их всех, то может погубить всю сеть. Лили и так уже наломала дров, убив Нерви.

Суэйн поморщился и энергично потер лицо руками.

— Неужели у тебя не нашлось какого-нибудь агента из негодяев, выгнанного в отставку и обладающего тем особым качеством, которое дает ему шанс найти мисс Мэнсфилд и помешать ей отомстить?

Фрэнк прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку.

— Тебе это что, кино?

— Человек вправе надеяться.

— Считай, твои надежды не оправдались.

— Ладно. А как насчет Джона Медины? — Голубые глаза Суэйна лучились весельем: он вздумал подразнить Фрэнка.

— Джон сейчас на Ближнем Востоке, — как ни в чем не бывало ответил тот.

Услышав это, Суэйн тотчас распрямился. Исчез всякий намек на лень.

— Погоди-погоди. Ты хочешь сказать, Медина действительно там?

— Да, Медина действительно там.

— Его файла нет… — начал было Суэйн, но тут же осекся, улыбнувшись: — Ой!

— Значит, ты проверял.

— Каждый, черт возьми, кто в деле, проверял.

— Вот поэтому в базе и нет его файла. Для его же блага. А теперь, как я уже сказал, у Джона хорошее прикрытие на Ближнем Востоке, да и в любом случае я не стал бы бросать его на поиски.

— То есть он гораздо важнее меня. — Суэйн снова улыбнулся, показывая, что не обиделся.

— Или он обладает другими талантами. Мне нужен ты и сегодня же вечером ты вылетаешь в Париж. Вот что тебя требуется.

Весь день Лили посвятила восстановлению сил: ела, спала, делала легкие упражнения и благодаря этому наутро в день отъезда чувствовала себя уже гораздо лучше. Тщательно упаковав сумки — большую и поменьше, — она убедилась в том, что не забыла ничего важного. Большая часть ее одежды осталась висеть в шкафу. Старые, расставленные и развешанные по всей квартире фотографии в дешевеньких рамочках, которые должны были подтвердить легенду ее прошлой жизни, тоже не покинули своих мест.

Лили не сняла постельное белье, не вымыла после завтрака ни тарелки, ни ложки, хотя предусмотрительно протерла все в квартире дезинфицирующим раствором, уничтожая отпечатки пальцев. Эту процедуру Лили проделывала регулярно вот уже девятнадцать лет, и она прочно вошла у нее в привычку. Даже покидая владения Нерви, Лили протерла все, к чему прикасалась, хотя и не имела при себе дезинфицирующего раствора. За столом она каждый раз, прежде чем унесут посуду, тщательно протирала свои приборы и стаканы салфеткой, а по утрам обязательно чистила щетку для волос, выбирая застрявшие между зубцами волоски.

И вот теперь ей не давала покоя мысль, что образец ее крови попал к доктору Джордано и она бессильна что-либо сделать с этим. Но идентификация по ДНК проводится иначе, чем по отпечаткам пальцев. Обширной базы данных ДНК не существует. Отпечатки ее пальцев хранились в Лэнгли в личном деле, но только там и нигде больше. Если бы не досадные накладки в этом убийстве, она была бы абсолютно чиста. Даже отпечатки пальцев ничего не дадут, если их не с чем сравнить и нельзя узнать имя обладателя. Один промах еще ничего не значит. Два уже дают возможность установить личность. Лили, как могла, старалась не оставлять ни малейшей зацепки.

Наверное, доктору Джордано показалось бы до крайности странным, если бы она обратилась к нему с просьбой вернуть ей оставшуюся от анализа кровь. Будь она сейчас в Калифорнии, возможно, Лили сумела бы изъять взятые для анализа образцы — объявив, например, себя членом таинственной секты и сказав, что кровь требуется ей для совершения культового обряда.

Лили скривила губы в презрительной улыбке и пожалела, что не может поделиться этой мыслью с Зией, которая очень живо реагировала на нелепости. С Авериллом и Тиной, а особенно с Зией, Лили могла немного расслабиться и позволить себе иногда делать глупости, как и всякий нормальный человек. Для таких, как она, передышка — роскошь, возможная лишь в кругу себе подобных.

Улыбка, едва появившись на лице Лили, тотчас угасла. С потерей друзей в ее жизни образовалась зияющая пустота, которуютеперь вряд ли когда-нибудь удастся заполнить. На протяжении долгих лет круг ее привязанностей неумолимо сужался, пока из близких людей наконец не осталось всего пять человек: мать с сестрой, которых Лили не осмеливалась больше навещать из опасения навлечь на женщин опасность, сопутствующую ее профессии, и трое друзей.

Когда-то Аверилл был ее любовником. Недолгое время вместе им удавалось избегать ощущения одиночества. Потом они расстались. И как-то раз на одном задании, для выполнения которого требовалось два человека, Лили познакомилась с Тиной. Никогда раньше Лили не сходилась с людьми так быстро, как с ней. Они сблизились, будто нашедшие друг друга близнецы. Они понимали друг друга с полуслова. Они смеялись над одним и тем же, обе лелеяли одну и ту же наивную надежду — как в один прекрасный день, бросив эту работу, выйдут замуж и откроют свой собственный бизнес — не обязательно связанный с тем, чем они занимаются сейчас, — и, может быть, заведут ребенка или даже двоих.