Георгий Ланской - Беги, Алиса!

Был и иной вариант. Например, вложить деньги в некий проект: инвестиционный, социальный, дающий рабочие места. Здесь сумма вклада была в разы меньше, я могла рискнуть тремястами тысячами, которые снимала и прятала в закромах, чтобы выложить в нужный момент. Это сокращало ожидание, но даже в этом случае пришлось бы ждать, возможно, лет пять, а я не могла себе этого позволить. В качестве проекта я придумала приют для собак. Через объявления в Сети я нашла такое заведение, нуждающееся в срочных финансовых вливаниях.

На самом деле приют возник не просто так. В России я, похоронив пса, подумала, что могла бы принести пользу хоть кому-то, и попыталась устроиться в подобное заведение, но выдержала всего пару дней. Дело было даже не в вопиющей бедности и неустроенности, а в отношении соотечественников к бездомным собакам и кошкам. Реально действующие приюты были переполнены, но львиная доля таких заведений, к моему удивлению, была фикцией, контролируемой мафией. Отвыкшая от реалий отечественного бизнеса, я не сразу уразумела, в чем дело. Оказалось, в России бездомных собак законодательно запретили убивать, их предписывалось отлавливать, стерилизовать и выпускать в среду обитания, что, на мой взгляд, было несусветной глупостью. Псевдоприюты наживались на этом, отлавливали в лучшем случае пару собак, вешали им бирки на уши и отправляли восвояси, отмывая полученные из бюджета денежки. Там же я столкнулась с таким новым для себя понятием, как «зоошиза». Так называемые зоозащитники не имели ничего общего с настоящими. Это была целая армия интернет-троллей, которые вываливали в Сеть слезливые истории о собаках и кошках, призывая не убивать животных. Благое, казалось бы, дело было всего лишь ширмой для мошенников, наживающихся на страданиях животных. Весь этот механизм я увидела изнутри, сбежала и больше не возвращалась.

В Португалии все было по-другому. У меня получилось, правда, с определенными оговорками. Приют, несмотря на все мои усилия, все равно оставался убыточным предприятием, которое я подпитывала из собственных средств, чувствуя себя невероятной дурой. Осталось выйти замуж. Проблему осложняло то, что после аборта и того, что делал со мной Змей, я питала к физической близости настоящее отвращение. Потому встреча с Деметрио Мендесом стала для меня спасением.

Первое время португальский мне не давался, оттого я радовалась, когда встречала на улицах соотечественников, иногда даже шла за ними, прислушиваясь к разговору. Особое удовольствие доставлял наш родной русский мат, трехэтажный, с ветвистыми посылами к общим родственникам. Если туристы понимали, что я неспроста иду следом, то задавали вопросы, на которые я отвечала по-французски и спешно ретировалась. В минуты тоски я одиноко напивалась в барах, предпочитая выбирать заведения для лиц нетрадиционной ориентации – это было безопаснее. Здесь тебя не пытались лапать мужчины, а отбиваться от дам, томно взирающих сквозь стекло бокалов, было даже забавно. Впрочем, я не производила впечатления лесби, и после неуклюжего флирта меня обычно оставляли в покое, однако бывали исключения. Одним из них стала Луиза, толстуха с короткой стрижкой под мальчика и булавкой в носу. Луиза, которой перевалило за тридцать пять, была настоящим фриком: обильно красилась, носила лосины, что на ее гиппопотамьих ногах выглядело устрашающе, обтягивала живот и обвисшую грудь тесными топиками со стразами. Ее лицо было очень щедро одарено всем, я, признаться, не встречала прежде человека, у которого всего было… с перебором. Слишком большие глаза, слишком крупный, как у бультерьера, нос, слишком большие зубы. Что до щек, то их было просто много, как и подбородков. В зависимости от наклона головы насчитывалось и три, и четыре. Сколько я ни встречала Луизу, та всегда была в каких-то ужасающих, частенько очень несвежих одеяниях, свидетельствующих о тотальном отсутствии вкуса.

Луиза прицепилась ко мне в баре Ле Мараис, где я, будучи изрядно навеселе, ответила на ее улыбку. Каково же было разочарование Луизы, когда та поняла, что я не из сестер. Тем не менее мы продолжили общение. Мне было все равно, с кем болтать, лишь бы подтянуть язык, а Луизу не пугал мой плохой португальский.

– Ты пугающе красива, – восторгалась она. – Я бы дьяволу продала душу хотя бы за четверть такой внешности.

Она же была дурна собой и совершенно несчастна, поскольку последние отношения закончились год назад. Бедная Луиза до сих пор хранила в телефоне фото своей последней обоже и при первой же возможности с придыханием рассказывала, какая красивая у них была любовь, демонстрируя фото из разных городов Европы. На них с ней рядом была миниатюрная азиатка по имени Чайлай, откуда-то с Филиппин или Таиланда, и, по словам Луизы, она потратила на тоненькую фею с раскосыми глазами все свои сбережения, после чего та упорхнула в неизвестность. Я ни в какую любовь со стороны азиатской прелестницы не верила, но благоразумно помалкивала, отчего прослыла в глазах Луизы тонкой и чувствующей натурой. К тому же я никогда не смеялась над ее любовью, в отличие от прежних знакомых.

Работала Луиза в маникюрном салоне, и, по ее собственному мнению, пользовалась бешеным спросом, хотя позже я убедилась: она по уши в долгах и влачила буквально нищенское существование в своей крохотной студии, где душем служил закуток на кухне. Однажды я оказалась в квартире Луизы, и она суматошно носилась, распихивая валяющееся барахло по шкафам. Я тактично предложила перенести нашу встречу в кафе, чем, кажется, оскорбила ее до глубины души. Луиза навязчиво предлагала свои услуги, пока я не согласилась. Ногти, выкрашенные в дикие цвета и украшенные гигантскими стразами, после ее работы выглядели сомнительно, и потому я редко соглашалась на повторение. Извиняло меня лишь то, что в тот вечер мы напились. Тогда, кстати, я, выпив полбутылки мадеры, разоткровенничалась и призналась, что денег у меня полно, а сейчас я ищу себе фиктивного мужа, лучше гея, чтобы скорее получить гражданство.

– По-моему, тут найдется куча мужиков, готовых жениться на тебе вполне по-настоящему, – пробурчала Луиза. Мысли о том, что я выпорхну из ее жирных лапок, казалась бедняжке невыносимой, чего она даже не скрывала. От Луизы пахло спиртным и несвежим телом, что заставляло меня морщиться, однако я терпела. В основном потому, что привыкла привечать убогих, а Луиза была как раз из таких. Мне было ее жаль.

– Не хочу я по-настоящему, – ответила я. – В последнее время мне тяжело даже думать о сексе, а кому нужна такая жена?

Тогда я пробудила в Луизе смутную надежду, которую тут же раздавила, как червяка, стоило той заикнуться о запретной женской любви в духе: «да ты только попробуй», «это совсем не то». Пришлось туманно намекнуть, что в прошлом я пережила неприятную историю, после которой доступ к моему телу закрыт для любых поползновений. После Луиза надолго задумалась и робко предложила: