Джина Шэй - Частичка тебя. Мое счастье

– Господи, да ты с ума сошла? Как ты вообще могла такое подумать? Про меня!

Голос Юлы глухой, за шумом воды отдельные слова разобрать сложно. Ответ я, естественно, совсем разобрать не могу.

– Шурик, давай завтра все обсудим, – добавляет Юла еще сильнее понижая голос, – мы со всем разберемся, я тебе обещаю.

Больше разговор не продолжается, а шум воды – прекращается. Со странным ощущением я ухожу в спальню, чтобы переодеться. Тон разговора мне не понравился, но понять хоть что-то по тому обрывку беседы, что я услышал – сложно.

Тема такая, что можно подогнуть и под семейный скандал, и под заказное убийство. Параноить по такому поводу глупо. Хотя моя паранойя и по менее подозрительным вопросам регулярно разыгрывается.

– Не слышала, как ты пришел, – Юля останавливается в дверях спальни, наблюдая за моим сражением с галстуком, опостылевшим за день.

– Ты была занята, – я пожимаю плечами, – бывает.

– Слышал меня? – Юля сконфуженно улыбается. Просто улыбается.

А мне мерещится тревога в её глазах. Что вы еще хотели знать об уровне моей паранойи? Дай мне волю – я обвешаю её прослушкой, лишь бы убедиться, что она ничего не творит за моей спиной.

– Не прислушивался, – я качаю головой, буквально стискивая горло собственной подозрительностью, – но уловил тон. Что-то случилось?

– А, да нет? – Юля нервно встряхивает волосами. – Шурка завалила сессию и её мать об этом узнала. Она решила, что я её сдала, потому что я позавчера запалила её зачетку, в которой половина предметов непроставлена. Раскричалась, слушать ничего не хочет. А я уверена, что её матери просто из деканата позвонили.

Желание уволить Александру искушает меня в очередной раз. Бестолковая от слова совсем, теперь еще и нервы беременной родственнице треплет. Той, которая, между прочим, её постоянно выгораживает перед всеми.

– Я с ней поговорю, пожалуй, – проговариваю я вслух, – она со своими претензиями к тебе в положении ведет себя отвратительно.

– Да не надо, прошу тебя, – Юла виснет на моей шее, – мы со всем разберемся сами. Еще не хватало мне и вправду на неё ябедничать.

– Юль, – я сжимаю её подбородок, прямо глядя в глаза, – не все следует спускать и не всем. Ты ждешь моего ребенка. И если кто-то заставляет тебя нервничать – разбираться стоит мне. Тем более, что ты этого сделать не можешь. Слишком мягкая.

Непростительно, я бы сказал. Спускать нахальной племяннице скандалы на ровном месте – куда это вообще годится?

Невольно просится сравнение с Энджи. Вот уж кто оборонял свое личное пространство от любых посягательств. Я обидел её, обижал регулярно – и прощения мне не полагалось, по умолчанию. Несмотря ни на что.

А ведь к ней меня по-прежнему тянуло, как магнитом.

– Ник, пожалуйста, не лезь, – Юля прижимается ко мне крепче, – моя сестра – сложный человек. Ты выговоришь Шурке, а Танька со мной полгода разговаривать не будет. Думаешь, это не будет на меня давить?

– Это шантаж, ты в курсе? – хмуро интересуюсь я под шум нарастающего внутри раздражения.

– Я давно живу со своей семьей, знаю их как облупленных, – Юля болезненно морщится, – и не переживай за меня, со мной все в порядке.

А по нервничающему голосу из ванной так не скажешь.

– Так что, не будешь трогать Шурку? – Юля чуть отодвигается и берется за мой галстук, растягивая мудреный узел тонкими пальцами. – Дай мне честное слово, Ольшанский. Иначе я перестану тебя любить.

Шантаж продолжается.

И все равно главный мерзавец здесь я. Потому что она только что сказала, что меня любит, а я… А я думаю о том, что еще полтора года назад мои галстуки завязывала другая девушка.

Редко.

Эндж не так часто оставалась у меня ночевать, но когда мы с ней слишком долго гуляли, и отпускать её домой было поздно, или когда мы засиживались за фильмом или доской, допоздна ждали свежий матч Чемпионата Мира – я не отпускал её домой, благо спальня для гостей у меня в квартире имеется, и даже не одна…

У неё был пунктик насчет галстуков. И узлов для их завязывания она знала штук шестьдесят. И никогда не могла удержаться от того, чтобы потянуть свои ловкие пальцы к моему галстуку.

А я любил смотреть, с каким сосредоточением она издевается над этой чертовой удавкой…

– Ни-и-ик, – Юля щелкает у меня перед носом, и я буквально пинком вышвыриваю себя из воспоминаний.

– Извини, задумался, – произношу и понимаю, что голос как-то резко сел. Ох, дьявол.

Но от этих мыслей неизбежно перехватывает дыхание.

– Ты не дал мне слова, – Юла меж тем продолжает гнуть свою линию, – Ник, пообещай, что не полезешь разбираться с Шуркой. Я, в конце концов, не беспомощная девочка.

И вот в этом вся Юля Воронцова. Ей приспичило – и черта с два она отстанет, пока не получит интересующий её ответ. Заметил за ней эту черту только недавно. Ну, или она просто просекла, насколько часто я решаю её проблемы без особого спроса, и решила, что некоторые вещи не может оставить на самотек.

Мне не нравится эта настойчивость. Не нравится, что она настолько отстраняет меня от того, что я действительно должен делать как отец её ребенка. Беречь её. Но беречь мне её нужно и от ненужных скандалов. А в воздухе сгущается именно он.

– Черт с ней, – с трудом подавляя раздражение, выдыхаю, – учти, на шестом месяце ты у меня сама на себя столько брать не будешь.

– Уговорил, – Юля открыто улыбается, – буду чаще вспоминать про свои лапки и бросать тебя на амбразуру моих дивных родственничков. Ты еще пожалеешь.

– Ну, ну, – скептично морщусь, примерно представляя, что это обещание Юлу придется заставить сдержать. Шило у неё не в одной ягодице. Такое ощущение иногда, что они у неё вообще в каждой точке тела торчат.

– Я завтра уеду на час раньше, – провожу ладонью по спине девушки, – мне срочно нужно завести моему приятелю документы.

Ложь, ложь – с недавних пор она стала практически неискоренимым спутником моей жизни. И как я позволил себе так завраться?

Но не говорить же, что врач Энджи потребовала, чтобы я сдал кровь для генетического анализа до открытия их лаборатории. Чтобы никто не видел, каким именно способом она зарабатывает деньги на лечение больного внука.

И если не завтра – то вообще никогда.

– А как же я? – Юля капризно надувает губы. – Как я до работы без тебя доеду?

Мне кажется – она фальшивит.

Я не понимаю в чем, но уже разыгравшаяся паранойя может докопаться до чего угодно. Даже до дрогнувшего голоса.

– Вызову тебе такси. Только скинь СМС, когда будешь готова.

– Если переведешь мне денег на такси, будет немного проще, – Юля фыркает и проводит по моему плечу ладонью, – уж с вызовом такси я могу и сама разобраться.

– Как тебе удобно, – я пожимаю плечами. И вправду ведь – нет никакой разницы, кто вызовет машину.