Владимир Козлов - Родственник дьявола

– Я даже знаю, что вас сажали за преступления, которые вы не совершали, – удивила его Ольга. – Хотя первая судимость была законная, – тут же поправилась она.

– Правильнее выразиться, следствие не могло доказать содеянное, поэтому вешали на меня всех дохлых кошек, – внёс ясность Клаус. – Теперь они меня не возьмут на эту мякину. Умным стал!

– Неужели поумнел в неволе? – поддела его Виктория.

– Я всегда был умным! – гордо заявил он. – Но пришлось жизнь переосмыслить и досконально изучить уголовный кодекс. И в данный момент не желаю, чтобы за этим столом вели разговор обо мне. Давайте отвлечёмся ещё раз коньяком, – и он поднял свою рюмку.

Когда они выпили, женщины скрылись за дверями парилки, а мужчины остались сидеть вдвоём. Зингер вопрошающе смотрел на друга.

– Ну что ты Глеб скажешь нового, про смерть Ляли?

– Что говорил раньше, то подтверждаю и сейчас, – обжёг взглядом Глеб своего друга. – Я всё прояснил, только давай пока оставим эту тему на время. Сейчас матрёшки нам не дадут обстоятельно поговорить с тобой. А ты раскрой глаза шире, тебе Виктория женщину классную привела для знакомства. Будь с ней повнимательней? У неё покойный муж тоже был скиталец вроде тебя, но с чистым паспортом. За длинным рублём мотался по всему свету. На воровском лесоповале случайно придавило вековой сосной. Кстати, у неё брат тоже медик. Оставил ей квартиру со всем добром. Работает судовым врачом во Владике, там и проживает со своей семьёй. Лови момент? Могу тебе без вранья сказать, ты ей не приглянулся, она просто в тебя втюрилась, как увидела в альбоме. А теперь принимай решение, думаю от такой ягодки грех отказываться.

– Я уже отметил её фигуру и внешность, – сказал Клаус, – ничего барышня, но по повадкам настоящая старшина. Как бы она моим воспитанием не занялась.

– Это она рисуется, хочет подыграть тебе, изображая из себя отчаянную шедевру, – объяснил Глеб. – Наверное храбрую таблетку перед баней проглотила? А вообще-то Ольга очень милая и кроткая женщина, с умной головкой на плечах. Будет тебя опекать, кормить и одевать по высшему классу. Она даже не догадывается, что ты настоящий граф Монтекристо. Виктория тоже не знает о твоём кучерявом сейфе, а у меня рот на замке. Твой подпольный банк, я оберегал как цербер. Он хранится в «бетонном бутерброде», поэтому и целый до сей поры, как не вылупившее яйцо. Я к нему не притрагивался, а в каком состоянии находится расходный банк, тебе известно. Я после памятника и облагораживания могилы, из него взял самый чуток. Только тысяча долларов на замену электропроводки в твоей машине.

– Не надо передо мной отчёт держать, – возмутился Клаус, – я тебе доверяю, как самому себе! Мой единственный и верный друг это ты! И если бы я в тебе разуверился, то на свою жизнь давно бы уже наплевал. Твоё внимание ко мне при казематном климате многого стоит!

– Допустим погода на зоне была установлена тобой, – заметил Глеб, – я всегда поражался, когда приезжал к тебе. Льготу на вес передачи и её срока мне условно вручили. Все литеры со мной были обходительны и доброжелательны! Отчего у меня на душе легко и спокойно становилось за тебя! А вот про досрочное освобождение они всегда уходили от разговора. Начальник твоего отряд хмурил брови и говорил, что эта прерогатива областного начальства.

– Глеб, они сами вылепили из меня авторитетный памятник, – объяснил Клаус. – По разговорам с некоторыми работники меня просто боялись. Ведь практически все, кто мне сделал бяку, сейчас кормят червей. А я и духом не ведаю, кто их отправил под землю. Ежу понятно, что я невольно стал центровой фигурой во время жестокой войны между ворами и бычьём, в которой воры в законе одержали оглушительную победу!

…Когда женщины вышли из парной в простынях, как индианки в сари, за ними сразу нырнули мужчины. Они не стали поддавать пару и брать в руки веники. Глебу надо было всего-навсего выговориться. Они сели на полок, и Глеб начал ему рассказывать, как погибла внучка Клауса Ляля.

– Я тебе повторюсь, чтобы ты глупостей не наделал, но неделю назад я в полной мере убедился, что водитель Бунин виноват на сто процентов в гибели Ляли. Проводку на твоём мерседесе менял знатный автоэлектрик Витя Горелый. Он ознакомился с фронтом работы и мне сказал: «Что любая машина в темноте без фар может быть участницей ДТП. А эти сто пятьдесят лошадей потенциально убийственный транспорт». Думал, если я однокрылый, значит руль не держал. Я ему, конечно, словесный противовес поставил и тут он давай мне рассказывать, что в конце декабря на исходе прошлого года менял проводку на таком же автомобиле одному важному челу. Меня тут и осенило, когда он назвал фамилию Бунин. Он заезжал тоже ко мне, но в начале января. Мои ребята дверцу ему ретушировали. Мы с ним душевно переговорили, и он мне в знак нашего знакомства подарил литр импортного коньяка и дал два килограмма копчённого осетра или белуги, – я в царской рыбе не разбираюсь. Тогда я не знал, что Ляля с Таней на кладбище покоятся. Я об их смерти вскоре узнал от сына одного клиента, который жил в твоём доме. Я вместе с ним поехал к тебе домой, деньги отвезти твоим девчонкам на прожитьё. Показываю ему на задёрнутые шторы в окнах при январском солнце. А мне сынишка клиента и говорит, что Лялю и её маму художницу похоронили второго января. Представляешь, что со мною было тогда?

– Представляю, но тебе Глеб Петрович, не машины облезлые нужно красить, а сказки рассказывать по телевизору в передаче «Спокойной ночи малыши», – не выдержал долгого предисловия Клаус. – Давай ближе к делу.

– Дело серьёзное, поэтому выслушай меня внимательно, – посоветовал Глеб, – а то косяков нарежешь и вновь на тюремную пайку попадёшь.

– Да не в этом дело, я просто уже задыхаюсь здесь от жары, – взмолился Клаус. – Давай перенесём эту тему на свежий воздух. А сейчас бежим отсюда.

– Нечего оттягивать разговор, – остановил друга Глеб, – Валентина Бунина отмазал его шурин, в прошлом начальник уголовного розыска или криминальной милиции, – как правильно называется не знаю? Он работал в Железнодорожного районе, фамилия Дмитрий Калина. Очень крученый мужик. Может приходилось сталкиваться?

– Нет, с ним меня судьба не сводила, это точно, – сказал Зингер. – Но о нём я наслышан, как о самом наглом чёрном риэлторе в погонах. Со мной сидел один пассажир с грустными глазами по кличке Садовник, специалист по изготовлению ключей. Спился мужик в конец, вот ему этот мент и устроил многострадальное тринадцатое число. За две тысячи баксов Калина переселил его из однокомнатной квартиры в товарищеское садовое общество, где тот, чтобы прокормиться лазил по чужим дачам, за что и попал на четыре года.