Владимир Козлов - Господь

Господь посмотрел на жирную рожу шефа, но его вопрос оставил без ответа, которого терпеливо ожидал Гуран. Он понимал, что этого самодовольного барина, переубеждать в чём-то давно уже нет никакого смысла. Но тут шеф повторил свой вопрос:

– Как думаешь, я прав? Почему молчишь?

Господь не выдержал и выдал ему не совсем корректную, но справедливую фразу:

– Не мы подросли, а ты подрос вместе со своей Евгенией Васильевной. – Он кивнул в сторону шикарно разодетой жены Гурана. – Она хозяйка ресторана, ты хозяин можно сказать строительной монополии города, никому развернуться не дал. И про старость ты поскромничал. Тебе семьдесят шесть лет уже. По возрастным меркам давно на погост пора. Брежнева и Ельцина в твои годы в землю опустили. Правда, земли разные, Леонида Ильича, – достойного мужика около кремлёвской стены увековечили. А беспалого дьявола на Новодевичьем кладбище. Не заслужил он кремлёвской стены. Леонид Ильич правильный мужик был, нечета тебе. Жалко его. А тебя всё равно бог покарает за земельные захватнические операции. Найдутся люди с большим весом, которые с аппетитом проглотят тебя, а твою монополию разорят. Разве можно у школ земли захватывать и строить на том месте знакомым чиновникам гаражи. Это большой грех Валера. Ты детей обижаешь.

Гуран, прищурив глаза, выпятив заметно спавший за короткое время живот, приблизился к собеседнику.

– Гера ты не исправимый человек. В бане часто моешься, а коммунистическую пропитку смыть с себя не можешь. Когда мы с тобой обрели акции, ты постоянно мне предлагал поменяться местами. Но у меня не ослиные мозги. Делиться тем, где я был пионером, это унизительно подумал я. И оказался прав! Это я создал, лучшую компанию в регионе, скопировав её в Швеции у компании SKANSKA. Мы строим везде, потому что меня ценят. А про школьные земли ты зря заикнулся. Я всем школам ежегодно и бесплатно делаю капитальные ремонты. Ну, поставил я на мёртвых землях строения, кому от этого плохо? И не забывай, что это мы тебя с Евгенией Васильевной из тюрьмы вытащили. А там не знай, как бы у тебя жизнь сложилась? Ты мне по гроб жизни должен быть благодарен.

Господь допил виски и, опасаясь, будто их может кто-то услышать на ухо прошептал Гурану:

– Да вы меня и упекли туда. А ещё был третий основатель заговора, по фамилии Зырянов, – знаменитый коммунист в нашем тресте. Правда, о нём я узнал перед его смертью. Он соизволил на берегу моря мне покаяться. Помнишь день медика. Я ему поверил, хоть он был под градусом, но слёзы у него были настоящие.

– Нашёл, кого слушать, у человека сильный психоз был на почве алкоголизма, поэтому я его и проводил на отдых. И к тому же Анатолий Михайлович был человек почтенного возраста.

– Да я знаю, вы с ним одного возраста.

– Но ты же не путай, – покосился Гуран на своего друга и подчинённого. – Я же не могу из своей личной компании отправить сам себя на пенсию. В этой ситуации, я вечен, пойми это.

– Я это понял, находясь в камере. Мне эта мысль не давала покоя долгое время. И только благодаря аргументам моей покойной жены Надежды, я закопал свои подозрения. Она не верила в коварство своих кумовьёв. И тогда у меня наступило полное бездумье на плохой этап моей жизни. Ко мне возвратились счастливые денёчки!

– И что же случилось, что ты опять на меня волну обвинения гонишь Гера?

Господь машинально погладил пальцем небольшой шрам над правой бровью и тут же отдёрнул руку.

– В тюрьме я отгонял всячески твою вину. Хотя один прекрасный человек из прошлого, ясно мне истолковал, что моё пленение, это твоих рук дело.

– Конечно! – воскликнул шеф. – Ну, поделись богатым воображением тюремного друга.

– Это очень долго, да и не понять тебе его талантливой тюремной философии. Главное он был прав! А вот кого я увидел на кладбище у могилки прокурора Червякова в эту пасху, это был гром среди ясного неба.

– И кто там предстал пред твоими очами? – перебил Господа Гуран.

Петухов посмотрел на лицо своего шефа. Оно было спокойным и не выдавало никакого интереса. «Значит, ему Евгения Васильевна рассказала об их встрече» – подумал Господь и приступил выкладывать свои претензии:

– Твоя Женечка с прискорбным лицом сидели у его надгробья. Этот визит к одру Червякова, наталкивает меня на горькую историческую мысль давно минувших дней. За свободу я тебе отдал все свои акции. Жалею, опрометчиво я поступил. За восемь месяцев в следственном изоляторе, я тщательно обдумал своё положение. Я требовал у Червякова в письменном виде, чтобы следствие провело глубокий анализ моего уголовного дела. Так как в нём было много юридических ошибок. Писал ему, что суд меня в любом случае оправдает. И что я в хищениях участия не принимал, потому что их не было в моём управлении. Просил, чтобы сняли с меня все обвинения и изменили меру пресечения. Червяков закрыл моё дело. Но это случилось через несколько для меня мучительных месяцев неволи, а не после моей жалобы. И после того, как мои активы стали твоими, ты и голоса не подал для восстановления моего нервного состояния. Я с самого начала был уверен в себе, зная, что не существовало в природе никакого хищения.

– Правильно не было хищения. Но это было установлено после того, как моя Женя занесла в кабинет прокурора толстый пакет с инвалютой, – перешёл на шёпот кум.

– Я это хорошо помню, но за продолжительное время нахождения в камере, предназначенной для 30 человек, где сидят 50 человек и спят по очереди, можно любого стоика сломать. В то время я потерял веру в нашу правоохранительную систему. Зачем нужно было такое время меня мытарить в тюрьме? А свобода снилась ежедневно. Поэтому я без сожаления тебе отдал свои акции.

– Вот видишь! – словно древний мудрец, Гуран приподнял указательный палец вверх. – Значит, ты должен быть благодарен мне! Я тебя освободил! Я улучшил тебе жилищные условия! Я восстановил тебя на работу в прежней должности! А ты таишь ко мне, какие-то давние необоснованные обиды. Как в народе говорят, бочку на меня катишь. И не забывай Георгий, твоя Вера крестница моей Жени. Мы по церковной линии считай родственники с твоей семьёй. С какой стати я тебе в сумку буду гадить.

Господь пристально посмотрел в глаза бывшего друга. Ему очень хотелось в этот момент смазать по этой самодовольной физиономии, но он сдержался.

– Обиды это для женщин, но никак не для меня. А я с понедельника у тебя больше не работаю. Созидай в компании вместе со своим даровитым племянником. Хватит рога мочить на безбожника. Не хочу быть оплёванным вместе с тобой.

Гуран недоумённо пожал плечами.

– Причём здесь ты?

– Я не при чём, – спокойно произнёс Петухов, – если не считать, что все ремонты в школах осуществляло моё управление. Но я чист перед детьми и своей совестью! А твоё наказание неотвратимо! Тебе приветы с того света уже шлют. С некоторых пор я уже знаю, что Женя до тебя носила фамилию Червякова.