Джейн Кренц - Свет в полумраке

– Нежная, значит.

Зое нелегко было подобрать нужные слова, чтобы Итан все понял.

– Понимаешь, если бы даже один из нас узнал, что другой ему изменяет, результатом были бы разочарование, грусть, может быть, скорбь, но никак не гнев и уж ни в коем случае не насилие.

– Что бы сделала ты?

– Я чувствую, ты не успокоишься, пока не получишь все ответы.

Итан покачал головой:

– Я не могу. Я должен разобраться до конца.

Зоя всмотрелась в его лицо и прочла в нем непреклонную решимость.

– Да, я вижу, что ты не отступишься. Ладно, я скажу тебе. Если бы вдруг такое случилось и я узнала бы, что Престон мне изменяет, я бы, конечно, немного всплакнула, а потом бы отпустила его. Любовь нельзя навязать силой, думаю, ты сам это знаешь.

– Конечно. Еще бы мне не знать после трех браков.

Зоя покраснела. Она спрашивала себя, уж не думает ли Итан, что она нарочно ткнула его носом в его обширный опыт неудачных браков. У нее ничего подобного в мыслях не было, и если Итан воспринял ее слова именно так, то он сам в этом виноват. В конце концов, это он загнал ее в угол, а не наоборот. От таких мыслей Зою отвлек вопрос Итана:

– А как насчет семейного психолога?

– Психолога? – Зоя нахмурилась. – Что ты имеешь в виду?

– Если бы ты узнала, что Итан завел связь на стороне, ты бы не предложила ему обратиться к семейному психологу? – терпеливо пояснил Итан.

– Нет, не думаю, чтобы я это предложила.

– Почему?

Зою так и подмывало послать Итана к черту вместе со всеми его дурацкими вопросами, но она сдержалась и попыталась сформулировать очередной ответ.

– Я где-то читала, что каждый брак строится по своим определенным правилам, – осторожно сказала она. – Эти правила – глубоко личные, о них обычно не говорят вслух, и они понятны только тем, кого непосредственно касаются. Для некоторых людей измена партнера – событие неприятное, но не катастрофическое; оно, так сказать, не означает расторжения сделки.

– Потому что верность не входит в число основополагающих правил их брака?

– Да. Возможно, в этом конкретном браке более важны какие-то другие факторы: эмоциональная зависимость, финансовое благополучие, социальный статус или, может быть, религиозные убеждения. Кто-то панически боится потерпеть неудачу, кто-то не хочет остаться в одиночестве. Для многих браков самые разные и вполне разумные вещи могут быть более важными, чем верность.

– Но для тебя верность является одной из незыблемых основ брака, не так ли?

– Да, – тихо сказала Зоя. – Для меня в основе отношений должно лежать доверие, без этого все остальное не имеет смысла. – Она помолчала. – Ты меня понимаешь?

– Да.

Спокойная уверенность, прозвучавшая в этом коротком слове, убедила Зою больше, чем могло бы убедить Что-то другое. Она улыбнулась, улыбка получилась немного робкой.

– Потому что для тебя тоже одно из непременных условий в отношениях, с женщиной – доверие.

– Ну да, по-моему, человек должен хоть на что-то твердо рассчитывать, иначе вообще какой смысл жениться?

– Согласна. Так вот, дело в том, что я Престону действительно доверяла. Я не могу поверить, что он меня обманывал. Но если бы такое произошло, если бы у него была связь с другой женщиной, я бы его не убила, а подала бы на развод.

– Понятно.

– Скажи, Итан, к чему весь этот разговор? Ты всерьез подозревал, что я могла быть убийцей?

– Нет.

Почему-то этот простой ответ неожиданно привел Зою в ярость.

– Тогда зачем тебе понадобился этот допрос с пристрастием?

– Мне пришло в голову, что если Престон встречался с другой женщиной и пытался прекратить с ней связь, то у этой дамы мог быть мотив его убить.

Зоя немного подумала над его словами.

– То есть ты представляешь себе некий любовный треугольник вроде того, какой ты нарисовал, когда расследовал убийство Камелии Фут? Мне понятен ход твоих мыслей, но, уверяю тебя, в нашем случае дело было не так. Престон не спал с другой женщиной. Поверь мне на слово. Если бы это было, я бы почувствовала.

– Ну хорошо, оставим этот разговор. Извини, что устроил тебе допрос, но мне нужно было знать наверняка.

Зоя посмотрела на Итана. За его спиной догорал закат; его темный силуэт, слегка расставленные для устойчивости ноги, вся его поза почему-то навели Зою на мысль о мчащемся вперед поезде. Такого человека можно убить – конечно, если очень постараться, если действовать быстро и если тебе будет сопутствовать удача, – но никаким другим способом его не остановишь.

– Я понимаю, – тихо сказала Зоя.

Она подняла фотоаппарат и сфотографировала Итана.

Ей хотелось запечатлеть на пленке частичку его души, которая ненадолго приоткрылась ей в эти мгновения.

Когда все кончится, у нее останется на память об Итане хотя бы эта фотография.

«Престон был очень тонким человеком… наша любовь была очень нежной материей…»

Итан лежал в кровати, рассматривал тени на потолке и отчетливо сознавал, что уснуть ему удастся не скоро. Эта разновидность бессонницы была ему хорошо знакома, она была связана с работой. Когда он настойчиво искал разгадку, такое с ним случалось часто.

У Итана был выбор: можно и дальше лежать в кровати, предаваясь мрачным размышлениям, а можно было встать, пойти в другую комнату и заниматься тем же самым уже там. Зоя мирно спала рядом с ним. Итан прислушался, но не почувствовал в ней беспокойства, которое, как он уже усвоил, обычно сопутствовало ее кошмарам.

Он отодвинулся от ее теплого тела, откинул одеяло и встал с кровати. На ощупь нашел в темноте брюки, надел их и босиком вышел в темный коридор.

Лунного света, льющегося в окна, вполне хватало, чтобы осветить ему путь. Он прошел в кухню и включил свет. Открыв холодильник, Итан нашел круглую пластиковую банку с остатками равиолей с сыром. В этот вечер обед готовила Зоя, она заправила равиоли дорогим оливковым маслом и пармезаном, который собственноручно потерла перед самой подачей на стол. Итан открыл крышку и положил немного равиолей себе на тарелку.

Как Итан и подозревал, холодные равиоли оказались такими же вкусными, как и горячие. Не зря же он опытный детектив. Он капнул на горку равиолей немного острого соуса, взял вилку и понес свое сокровище к кухонному столу. На подоконнике лежали блокнот и ручка – у Итана в каждой комнате дома лежало по блокноту. Он сел, съел несколько равиолей и открыл блокнот.

Первым написалось совсем не то слово, которое он собирался написать. «Нежность».

Итан мысленно чертыхнулся. Если он не выкинет из головы эту самую нежность, от его ночной работы будет мало проку.

Он решительно зачеркнул написанное слово и предпринял вторую попытку.

«Люди, у которых были причины убить Леона Грейди и Престона Клиленда».