Анна и Сергей Литвиновы - Проигравший получает все

– Тут написано восемь тысяч долларов… Плюс стопроцентная надбавка за срочность… Скидки… Ну, они меня не касаются. Вы хотите шестнадцать тысяч долларов? Это – слишком дорого. Предлагаю двенадцать, Начальница с опаской взглянула на посетительницу:

– В завтрашний номер уже поздно. Он уже сверстан…

– Номер подписывается в двадцать ноль-ноль. Сейчас нет и шести. Да, я понимаю, – поздновато. Но за двенадцать тысяч – можно успеть!

– Но мы даем рекламу по стопроцентной предоплате! – Наталья Павловна изо всех сил защищалась от неприятностей, которые ей могла – она чувствовала, что могла – доставить эта странная девица.

Девушка вынула из сумочки стопку зеленых сотенных бумажек:

– Пожалуйста – вот вам предоплата!.. Двенадцать тысяч кэшем, без счетов-фактур, без расписок – и мое объявление в завтрашнем номере.

Договорились?

Я мгновенно понял, чего хотела Татьяна, – она стремилась вызвать огонь на себя. Заставить бандитов, как это говорится, проявить свою суть. Что ж, она могла себе позволить выложить двенадцать штук баксов за проверку бандитской сути. Оставалось только надеяться, что я сумею ее прикрыть.

Наступил мой черед отчитываться. Я рассказал Татьяне о своих действиях за день едва ли не по минутам. Почти дословно – за вычетом нецензурщины Цыганкова и детских воспоминаний Диминой мамы – воспроизвел все разговоры.

Затем рассказал, что вечером я, как и собирался, посетил двор того гигантского дома, где на окраине столицы проживал Дима.

К сожалению, в последние годы институт околоподъездных кумушек в Москве почти упразднен (вместе с лавочками, на которых они сиживали).

Балбесы-тинейджеры сейчас тоже вряд ли жмутся по темным углам – каникулы…

Однако у меня в запасе оставались еще такие полезные для сыщиков люди, как собачники. Их любимцы любопытны, а сами они обычно наблюдательны. Кроме того, заводчики шарпеев и восточноевропейских овчарок имеют обыкновение выводить своих питомцев гадить под покровом ночи – в часы, благоприятствующие всяческим преступлениям.

За время моих изысканий в компании собачников я понес некоторые материальные потери – которые собирался впоследствии вписать в счет моей клиентке. Во-первых, мои почти что новые джинсы ободрал косоглазый пудель Фима, а питбуль по кличке Калиостро самозабвенно изжевал шнурок моего правого ботинка. А сколько раз меня облайвали (и собаки, и хозяева!) – не припомню.

Счет за моральный ущерб клиентке я выставлять не собирался. Это входило в издержки профессии.

Собачники обыкновенно держатся особняком. Они держат глухую оборону от «бессобачных» соседей – которые по обыкновению клянут их питомцев. Для того чтобы получить доступ в их клан, нужно владеть как минимум какой-нибудь блохастой шавкой. Только в этом случае тебя записывает в свои и обстоятельно беседуют с тобой.

Вначале у меня была мысль изловить и приручить хоть какую дворнягу, но я взглянул на часы – почти девять! – и понял, что времени на поиски и дрессуру у меня уже нет. Пришлось идти на собачников напролом.

На зеленой лужайке за домом Полуянова я выбрал наименее безобидный с виду экземпляр – молодую очкастую девицу в компании лысенькой длинноногой собаки с ярко-красным бантом на шее. Я решительно приблизился к хозяйке и сладким голосом просюсюкал:

– Какая милая девочка!

Девица посмотрела на меня, как на абсолютно чокнутого, и ледяным тоном отвечала:

– Кобель!

Я опешил от такого приема. Девица чуть-чуть смягчилась при виде моего мужественно огорченного лица и разъяснила:

– Это – кобель, а не «девочка»!

– Пардон, мадам, – облегченно выдохнул я и поинтересовался кличкой ее лысого кобеля…

В общей сложности побеседовал с восемью собачниками – их твари были одна другой краше. Они лаяли, скулили и вырывались на проезжую часть под отчаянные крики хозяев.

К десяти у меня уже звенело в ушах от пронзительных собачьих голосов.

Мне удалось обогатить свою память целым сводом местных сплетен и подробностей из дворовой жизни, однако к цели я приблизился в самый последний момент – поговорив с алкашом Толяном, владельцем грозного питбуля Калиостро. Сначала Толян принял меня за агента экологической полиции и долго клялся, что его пес – не то, что не кусается, но даже не гадит (Калиостро в это время хищно скалил зубы и наложил под елкой здоровенную кучу). Мне надоело слушать его патетические речи, и я предложил ему на бутылку – только за то, что он минуту помолчит и выслушает меня… Сделка состоялась. Толян облегченно вздохнул и проворно подхватил три червонца.

– Чего я в тот день видел? Подозрительного? Да Валька рыжая…

– …шла домой с неизвестным хмырем, – быстро закончил я. Про беспутную Вальку мне рассказали уже трое.

Толян сник и неуверенно продолжил:

– Алкаши какие-то из второго подъезда вывалились.

Так-так, уже теплее! Во втором подъезде жил Дима Полуянов.

– Что значит «какие-то»? Не местные, что ли?

– Не… – оскалился Толян. – Местных я всех знаю!

– Во сколько?

– Часов в одиннадцать. Как раз «Вести» начались.

Несовершеннолетнюю Климову убили как раз между десятью и двенадцатью! Я напрягся:

– И сколько было алкашей?

– Трое. Двое еще ничего, а третий – совсем на бровях. Даже шкандыбать не мог – они его волокли. А тот что-то блеял… – Толян задумался:

– Этот, совсем бухой, мне вроде знакомым показался.

Я вынул фотографию Полуянова, захваченную у его матери. Эх, надо было взять с собой еще парочку случайных фоток – чтобы провести опознание по всем правилам!

– Не он?

– Та это ж Димыч! Журналист! – обрадовался Толян. – Мы с Димычем выпивали!

– А волокли-то – Димыча? Толян глубоко задумался:

– Тот лыка совсем не вязал, башка болталась… Я и не разглядел… Я ж на него не думал! У Димки – голова железная, может бутыль в одно лицо выпить и – трезвяк!

– И что дальше? – строго спросил я.

– Чего? Сели в серую «девятку» и укатили.

– А номер? – ни на что не надеясь, спросил я.

– Не… – решительно открестился Толян. И торжествующе добавил:

– За номер – ты тридцаткой не отделаешься! Я заплатил Толяну еще полтинник.

– 206! – торжественно сказал Толян. – Цифры в ней были 206. Абсолютно центрально! Я еще запомнил – потому что на 206-м автобусе к себе на базу езжу.

206 – зуб даю.

– А буквы? – с надеждой спросил я. Может, случится второе чудо, и буквы в номере «девятки» напомнили Толяну его имя-отчество?

Чуда не случилось.

– Извини, друг, – сказал Толян. – Чего не помню – того не говорю. А то б я с тебя еще тридцатник содрал.

Но и без того я смог получить от Толяна куда больше информации, нежели смел надеяться.