Черненко Григорьевна - Уж замуж невтерпеж

Лето было в разгаре. Причём оно проснулось только в конце июня и теперь перевыполняло план, солнце жарило, как бешеное. В такие дни я просто загорала на досках посреди двора с книгой в руках. Мои кости, на которые была натянута кожа, прогревались насквозь, и мне казалось, что моя кровь закипает от жары. Я, как могла плелась из калитки к заливу, и осторожно, на костылях,заходила на глубину. Вода прогревалась, была тёплой, костыли в воде были не нужны я пуляла их на берег , и просто лежала на воде, глядя в ярко голубое небо.

Когда мне наскучивало это занятие, я начинала плавать по заливу за деревяшками, отходами, которые оставались от лесопилки и оказались в воде, тогда за этим сильно никто не следил, и этими отходами топилась вся деревня. Их я тоже пуляла на берег, руки в связи с хождением на костылях, стали сильные, и доски и досочки долетали до берега и там высыхали. Выйти я на берег сама не могла, поэтому пока я ждала Елизавету Константиновну, я старалась выкинуть на берег побольше обрезков и обломков. Должна же я была вносить что то полезное в нашу комфортную жизнь.

Когда солнце начинало двигаться к горизонту, приходила на берег Елизавета Константиновна. Она помогала мне выйти из воды, я садилась на лавочку и мы вместе наслаждались плеском волн и ярким пейзажем. Потом мы разлаживали мою деревянную добычу так, чтобы она высохла, и шли в дом, встречать Валентину Александровну. Автобусы в деревню ходили по расписанию, и мы знали, на каком автобусе она приедет. Пока она шла от остановки к дому, мы успевали накрыть стол , согреть чайник, и встретить её у калитки. Она радовалась нам, мы радовались ей, весь мир освещали наши улыбки.

У Валентины Александровны были интересные странности. Когда ей нужно было о чем то подумать, она брала тазик, доску, и начинала стирать руками белье. Руки совершали привычные движения, а мысли в этот момент были где то в другом месте. Бывали дни, когда она перестирывала вручную, на доске, все постельное белье, три комплекта. Меня это очень удивляло, но Валентина Александровна говорила, что стирка не отвлекает её от мыслительного процесса, а стимулирует, поэтому она давно пользуется этим методом.

В общем жизнь просто шла, без потрясений и стрессов, согреваемая летним солнцем, и пахнущая ароматными булочками. Так же подходили к концу и тридцать дней, которые были мне даны для того, чтобы узнать, что на земле есть рай. Дни этого летнего месяца шли на убыль. Ещё несколько дней и мне нужно будет переместиться на протезный завод и научиться ходить на деревянной ноге. Но эти несколько дней еще были в моем распоряжении, поэтому я загорала, купалась, пилила дрова, беседовала с моими ангелами хранителями.

Мы втроём прожили вместе чудесный летний месяц. Но так сложилась жизнь, что я буду общаться с этими женщинами долго и продуктивно, до их последних дней, они будут меня поддерживать, помогать, направлять на путь истинный, а я буду их любить всем своим сердцем. Елизавета Константиновна умрёт через десять лет, чуть не дожив до своего девяностолетия, а Валентина Александровна, справит свой 90-летний юбилей, и умрёт в 2015 году, прожив долгие девяносто два года. Но в 1982 году мы ничего не знали о будущем ,и расставались, надеясь только на лучшее.

Ну вот и пришло утро расставания. Все загрустили. Я очень привыкла к моим спасительницам, к этой деревне, к размеренной жизни, к книгам в чулане, к булочкам по выходным. Но я понимала, что, во первых, мои любимые женщины устали, не девочки же, а во вторых, мне обязательно нужно идти дальше, за протезом, он должен упростить мою жизнь. За этот месяц я окрепла, потолстела на деревенских харчах, научилась пользоваться костылями в обычной жизни, поэтому, в принципе, я была готова к переходу в другую реальность.

Все мои сумки были собраны с вечера, поэтому утром мы их вынесли к калитке и сели пить чай. Валентина Александровна и Елизавета Константиновна говорили мне слова поддержки, давали советы в дорогу, а я их благодарила от всего сердца. До сих пор я думаю, что это были лучшие люди в моей жизни, открытые и настоящие, больше я таких не встречала. Наконец то приехал уже знакомый микроавтобус, мы быстро погрузили сумки и я поехала в другую жизнь. Гармония, тишина и уют теперь будут другими.

Глава 2. А кто сказал, что будет легко

Ехали мы долго, зато у меня было время подумать о том, как жить дальше. Мама ко мне не лезла со своими разговорами, она тоже о чем то думала. Вообще моя мама была очень интересный человек. У неё было очень много жизненной хватки, желания жить, внутренний стержень, но жила она как то напоказ, лишь бы картинка снаружи красивая была, а что внутри- неважно. Ну в тот момент я этого не понимала, поэтому мы молча ехали по летнему солнечному Иркутску, и каждый думал о своём.

По пути мы заехали домой, выгрузили мои вещи и продолжили путь на предприятие, где делают запасные руки, ноги, грудь, и всякие другие интересные вещи для здоровья. Протезный завод находился в центре города, и занимал двухэтажное кирпичное здание. Когда мы подъехали к нему, вышли из машины, и рассматривали это здание, меня поразила убогость, которая здесь царила. Двор покрывали остатки асфальта, ступеньки на крыльце были выщерблены, само здание просило ремонта.

Внутри было так же, как снаружи. Вышерканые до досок полы, обшарпанные стены, кое как отремонтированные стулья у кабинетов. Ну очень убогий вид был у всего. И даже если ты сюда пришёл с хорошим настроением и боевым настроем , окружающая обстановка так действовала на тебя, что находясь здесь минут двадцать, ты тоже начинал чувствовать себя убогим. Ну а я, рассматривая обстановку, тихо шла к окошку, над которым большими буквами было написано "Регистратура". Я была не первой у этого окна, хорошо, что здесь стоял какой то задрипанный диван и можно было ждать сидя.

Минут через двадцать я оказалась у окошка, мне завели карточку, и отправили в кабинет номер четыре. В этот кабинет, слава богу, очереди не было, поэтому я зашла сразу. В кабинете было также убого, как во дворе и в коридоре. Но здесь кто то наставил цветочков, и ухаживал за ними, поэтому они скрашивали прибывание в этом месте. Меня встретили две женщины и один мужчина, усадили на кушетку и помогли раздется. Я на тот момент весила килограммов 40-45, при росте 178, поэтому смотреть на меня было грустно, а мои многочисленные шрамы дополняли картину. И эти трое стояли напротив и просто разглядывали меня.

После того, как они насмотрелись на меня и на мои шрамы, они взяли мои снимки, историю болезни и удалились. А мы с мамой ждали их и разглядывали кабинет, который был заставлен готовыми ногами, аппаратами для поддержания тела и какими то непонятными приспособлениями. Вообще в первый раз здесь было жутковато, но потом я привыкла. Протезистов не было очень долго, и я , раздетая, даже успела замёрзнуть. Вернулись они минут через двадцать, но уже большей компанией. В этом месте я начала понимать, что со мной что то не так. Вся эта компания из шести человек, вертела меня, крутила, рассматривала остатки моей ноги, замеряла меня вдоль и поперёк, и все о чем то говорили, только тогда я не могла понять, о чем. Сняв с меня все мерки, нужные и ненужные, они снова удалились. И опять минут на тридцать. В этот момент я уже реально понимала, что со мной что то не так, и существует перспектива так и остаться на костылях на всю жизнь. Честно скажу, было страшновато, до сих пор помню ощущения.