Анна и Сергей Литвиновы - Эксклюзивный грех

Анастасия Андреевна их не беспокоила, удалилась к своему столу. Шуршала там вдалеке бумажками. Она заставила Диму принести для Надежды стул. Включила все освещение. Но стул оказался жестким, а слабосильные лампы с полумраком не справлялись. У Нади быстро заломило и спину, и глаза. Спасибо хоть, у мамули почерк круглый, не по-медицински разборчивый. Не то что у тети Жени.

Дима тоже про себя, вполголоса, ворчал:

– Ну, мамуль, ты и пишешь… Как курица лапой! Фу, не могу больше!

Он отложил стопку, потянулся за следующей… И тут Надя услышала его возмущенный возглас:

– Что за херь?!

Она повернулась к нему:

– Чего ругаешься?

Дима держал в руках связку бумаг с табличкой:

"Механико-математический факультет, 1984 год”. Такую уже привычную связку.

– Чего ты? – удивленно повторила Надя.

Дима перебирал стопку, не отвечал. Даже в полу мраке Надя углядела, какое растерянное у него лицо. Она встала, подошла, присмотрелась… Ну и ну! Пачка ничем – ни длиной, ни высотой, ни толщиной – не отличалась от прочих. И табличка с годом выпуска такая же, как на других. Но только вместо стопки медицинских карт Дима держал листы абсолютно чистой бумаги.

Когда они вышли из поликлиники, Дима устроил шоу: подпрыгнул, заорал: “Йи-ех!” – и пару раз ударил кулаком воздух. Как футболист, закативший мяч в ворота. Надя глянула на него как на дурачка-несмышленыша.

– Ты понимаешь, что произошло, Надька? – Он обнял ее за талию, навалился и горячо зашептал на ухо:

– Осознаешь, Надюшка? Мы с тобой угадали! Мы на правильном пути! Действительно – у них в поликлинике что-то было. Что-то нечисто. И мы даже знаем – когда! В какие годы! Ай да мы! Ай да молодцы!..

…Хранительница архива аж побелела, когда увидела стопки резаной бумаги взамен положенных карт. Чуть в обморок не грохнулась. Запричитала, и глаза ее заблестели от слез: “Да что же это… Да что же такое делается!..” Порывалась немедленно бежать к главврачу. Дима придержал ее за локоток и аккуратненько допросил. Иного слова Надя и подобрать не могла, глядя, как он остро выстреливает вопросами: “Когда исчезли настоящие карты?.. Кто из посторонних в последнее время сюда приходил?.. Где находятся ключи от архива?.. Кто к ним имеет доступ? Есть ли запасной ключ?"

Из ответов тетеньки-архивариуса следовало: еще пару недель тому назад – это совершенно точно! – карты преспокойно стояли на полках. Никого посторонних в последнее время в архиве не было. Один ключ от помещения все время находится у нее, хранительницы. Запасной лежит в ящике стола у секретарши главврача.

Оттуда его, похоже, мог вытащить кто угодно: “Секретарша у Степан Степаныча – редкостная, извините, бардачница; как он только ее держит!"

"Могли ключ вытащить – значит, вытащили”, – пробормотал Дима и не стал более удерживать архивную даму, рвущуюся к главврачу – чтобы, значит, доложить о случившемся, и покаяться, и кого-нибудь обвинить…

…Надя с Димой шли по Дворцовому мосту. Ледяной ветер задувал с Балтики, выбивал слезы из глаз. Нева поднялась, плескалась короткими угрожающими волнами. Шпиль Петропаловки был в лесах. На мосту образовалась пробка, машины сигналили – а из пешеходов одни только Надя с Димой находились на всем пространстве моста. И, несмотря на холод и ветер – пронзительный, кинжальный, – у Нади, как всегда на Неве, аж дыхание перехватило от окружавшей ее красоты и простора. И от любви к родному городу, Ленинграду-Петербургу…

Дима тоже жадно вдыхал сыро-соленый питерский воздух, и лицо его выглядело счастливым: то ли оттого, что он шагает по любимому городу, то ли потому, что они, похоже, подобрали ключ к их загадке.

– Слушай, Надька, что там такое могло быть, в этих картах?! – азартно проговорил он.

Надя уже обдумала ответ – пока они выбирались темными коридорами из архивного подвала.

– Могла быть пометка, что такой-то студент направлен на консультацию к участковому психиатру. Могла фигурировать серьезная драка. Или нежелательная беременность. Или подозрение на вензаболевание. Или…

– Надька, ну кого это сейчас волнует?! – горячо воскликнул Дима. – Кого, пардон, колебет трипак, залеченный хрен знает сколько лет назад?!

Надя холодно перебила:

– Дай мне закончить. Там могло упоминаться убийство.

– Чего?

– Например… – загорячилась она. – Это, кстати, я не сама придумала – мне мамуля рассказывала. Представь: на улице обнаружен труп. Тело нашли и сообщили об этом в милицию какие-то студенты. Но раньше милиции на месте оказались врачи – дело-то в студенческом городке происходит! И в карте трупа – ну, того студента, кого убили, – упоминаются фамилии тех, кто его нашел. Просто как свидетели они упоминаются! А вдруг это и были убийцы? А милиция не разобралась?!

– Тебе мама о таком рассказывала? – недоверчиво спросил Дима. Надя смутилась:

– Мама.

И, упреждая следующий вопрос, жалобно сказала:

– Но я.., я ее почти не слушала. Совсем не помню… Где? Когда? С кем? Случай такой – точно был. Но в Москве это было или в Питере?.. Не помню даже, о студентах шла речь или о ком-то с ее городского участка…

– Плохо ты маму слушала, – ворчливо-назидательно сказал Полуянов.

– Можно подумать, ты свою хорошо слушал, – огрызнулась Надежда.

Дима склонил голову:

– Согласен. Придется исправляться… – Он погрустнел и добавил:

– Очень жаль, что мамули наши этого теперь не оценят…

Пару минут они шли молча. Надя подставляла лицо ледяному ветру, Дима, наоборот, прикрывал щеки воротником куртки, хмурил лоб.

– Ладно, не все сразу, – подытожил он, оборачивая к Наде покрасневшее от ветра лицо. – Зато теперь мы знаем, когда искать. Отсутствуют карточки студентов мехмата, отправленные в архив в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году. Значит, эти студенты окончили технический университет в восемьдесят первом. То есть поступили в семьдесят пятом… Те, кто похитил медицинские карты, сами указали нам на временные рамки наших поисков. Итак: мы ищем что-то, происшедшее на мехмате ЛГТУ в этот период. Правда, мы не знаем, что ищем. Или – кого. Но это мелочи, правда?

Надя улыбнулась, ничего не ответила. Они сошли с Дворцового моста и повернули направо, на Адмиралтейскую набережную. Хоть как-то спасаясь от ожесточенного ветра, перебежали через проезжую часть на противоположный тротуар. Надя взяла Диму под руку.

– А может быть… – внезапная идея пришла Наде в голову – настолько странная идея, что девушка остановилась.

– Что? – поторопил ее Дима.

– Да так, чепуха…

– Слушай, подруга: в нашем деле чепухи быть не может. Так что не бойся саму себя. Говори! – Он властно сжал ее локоть.

– Может, в университете в те годы случилась эпидемия? – вдохновенно сказала она. – Какой-нибудь страшный вирус вырвался на свободу? Вроде сибирской язвы? Или чумы?.. Я читала: такое бывало… Зараза улетела из наших лабораторий, где готовились к биологической войне. И в университете началась эпидемия. А потом этот случай строго-настрого засекретили. И поэтому медкарты из поликлиники изъяли.