Адалин Черно - Только с ним

– Можно я здесь останусь?

От неожиданности я роняю ватный диск на пол.

– Черт…

Я быстро приседаю, хватаю ватный диск с пола, а когда встаю, приподнимаю голову и встречаюсь взглядом с Глебом, который изучает меня. Я быстро тычу взгляд в пол, снова смачиваю тампон в перекиси и пытаюсь прикоснуться к Багрову, но он тут же уворачивается и вскакивает с барного стула:

– Хватит!

– Там надо протереть еще, чтобы…

Он вырывает у меня из руки диск и яростно натирает им скулу, после чего швыряет в пакет с мусором.

Я сглатываю. Перемена настроения давит. Я не понимаю, что сделала не так. Почему он резко стал агрессивным и недовольным? И почему смотрит так, будто не хочет меня видеть?

– Я постелю тебе в гостиной или в комнате брата.

– Полотенце свежее есть? – спрашивает хмуро, но уже спокойнее.

– Да, я сейчас принесу.

На то, чтобы достать из шкафа полотенце и вернуться в кухню, у меня уходит пара минут.

– Вот, – протягиваю его Глебу. – Так где тебе постелить?

– Белье на диване оставь, я сам.

– Хорошо, – бормочу и отворачиваюсь.

Мне почему-то неуютно под колючим взглядом Глеба. Складывается ощущение, что он недоволен моим присутствием или ему на меня попросту неприятно смотреть. Второе, между прочим, не без оснований. Я сегодня обычная и неприметная. Круглые очки на пол-лица, мышиный, как его называет Динка, хвостик вместо прически и отсутствие косметики. Одним словом – серость. Это я к себе привыкла и Динка с Борей. А Глеб на меня раньше и не смотрел, не говоря уже о том, чтобы разговаривать.

Я бреду к себе в комнату, чтобы достать из шкафа постельное белье, но у зеркала останавливаюсь. Рассматриваю себя. Я прежняя, какой была до вчерашнего вечера и какой буду теперь всегда. Можно, конечно, распустить волосы, что я и делаю, снять очки, но… но на вчерашнюю эффектную красотку я не потяну ни при каком раскладе. Ни внешностью, ни характером. Во мне ни капли алкоголя и ни грамма уверенности, поэтому я быстро собираю волосы в хвост, надеваю очки и невесело улыбаюсь.

Не могу сказать, что я страшная, все-таки черты лица, как говорит Динка, у меня правильные: нос не кривой и без горбинок, подбородок небольшой, челюсть не деформирована, а губы пухлые. Да и глаза красивые, просто… все ведь изнутри, верно? Динка тоже не тянет на обложку “Плейбоя”, но при этом она подает себя так, что мужчины головы сворачивают. От меня тоже сворачивают… только в другую сторону.

Из комнаты я выхожу расстроенной. Прислушиваюсь к шуму воды в душе и выдыхаю. Успею по-быстрому застелить постель и сбежать к себе. У дивана останавливаюсь. Неплохо бы спросить у Глеба, не голоден ли он, но снова попадаться ему на глаза нет никакого желания. Он и так заметно недоволен тем, что я кручусь вокруг, так что… решаю быстро написать ему записку.

“В холодильнике есть колбаса и сыр, где чай и сахар, ты знаешь. Я ложусь спать, устала”

Быстро кладу записку на столик рядом с диваном, чуть его отодвигаю и тяну за ручки внизу. Диван раскладывается, и я без труда расстилаю на нем простынь, заправляю принесенную с собой подушку в наволочку. Делаю все быстро, чтобы успеть до того, как Глеб закончит принимать душ. Справившись, осознаю, что вода в душе больше не течет, а когда поворачиваю голову влево, замечаю открытую дверь ванной.

Как я могла так увлечься, что не заметила, как она открылась? О чем я только думала?

Выпрямившись, подхватываю грязное белье, а когда поворачиваюсь, натыкаюсь на Глеба. В одном набедренном полотенце, как и прошлой ночью, он стоит за моей спиной и смотрит. Не на интерьер, не на диван, который застелен чистым бельем, а на меня. Оценивающе проходит взглядом по груди, по бедрам, возвращается к лицу. Я сглатываю, непроизвольно закусываю губу и отвожу взгляд, а когда решаюсь посмотреть на Глеба, вижу его крепко сжатые челюсти и напряженные желваки.

– К себе иди, – говорит он. – Живо.

Я поникла, а уже в комнате принялась рассматривать себя в зеркале. Ладно лицо, но в остальном я ведь красивая. Фигура у меня хорошая, грудь большая и задница ничего такая. Динка все время ею восхищается, потому что у самой она плоская. А Глебу… Глебу я даже сзади не нравлюсь. Некрасивая, неприметная. Тоска накатывает, и я едва сдерживаю слезы, а потом звоню Динке. Она единственная меня поддержит и отвлечет от желания сбегать на кухню за бумажными салфетками и вдоволь нареветься. Не смотрел на меня Багров никогда и не посмотрит.

Глеб

В поисках чего-нибудь покрепче стараюсь бесшумно шариться в тумбочках. В холодильнике я уже проверил. Там какая-то сладкая пивная бодяга, которую я уж точно пить не стану. Боря что, нормального пойла дома не держит? Без надежды открываю последнюю тумбочку и… бинго! Односолодовый виски. Тот, который я принес другу на день рождения. Вот и пригодился.

На минуту задумываюсь, нормально ли это – без спросу откупорить бутылку, но следом вспоминаю парней, которые приперлись ко мне домой в поисках Бори. Давать адрес друга вместо своего каким-то ушлёпкам точно ненормально, хотя я его понимаю. У него тут сестра. Он ее защитить пытался.

Сестра…

Блть!

Я первые минуты думал, что на фоне недотраха у меня крыша поехала. Все-таки одним разом я редко обхожусь, а с такой девушкой, как вчера, и подавно. Я на кухню уже со стояком вышел, а ее в квартире не оказалось. Сбежала. Проснулся утром поздно, съездил на встречу с мамой.

Посидели с ней в кафе, пообщались. Она пыталась мне денег сунуть, но я отказался, как обычно. Вот эти подачки мимо отца мне нахер не упали. Он сказал, денег не даст, я поклялся, что не возьму. Ни через мать, ни через братьев. Ни копейки мне от него не надо. Хуевый сын? Отлично, блть, значит, надо быть им до конца.

После встречи как-то успокоился, почти забыл девчонку, что поимела меня. Чувствовал себя каким-то вибратором, ей-богу. Девственности она со мной, значит, лишиться захотела. Без предупреждения, без моего согласия. И ладно бы потом осталась, но нет. Свалила.

А потом эти парни, сплошной адреналин. Я даже подраться успел, а потом они нож достали, и я успокоился. Как-то умирать в мои планы нихрена не входило, решил обхитрить, сказал, что достану деньги из сейфа, и свалил. Сбежал! Я вообще никогда от такого не бегаю. Спортивный разряд есть, как бить правильно, тоже знаю, но когда у твоего горла нож, жить хочется, и вместо адреналина появляется рациональность. Думаешь уже не о том, как по морде съездить, а как выжить.

Эмоции стали утихать, а мозг – проясняться только тогда, когда парни сбежали, а Алина провела меня на кухню. Я тогда реально подумал, что ебанулся… ну с кем не бывает, девка настолько в голову запала, что я ни о чем другом думать не мог. Запах ее вспоминал, податливое тело подо мной, упругую задницу и грудь…