Юрий Слепухин - Ступи за ограду

Звонок залился так оглушительно громко, что мог перебудить спящих всего квартала. Впрочем, многие ли спали в эту ночь? Улица, мокро блестящая булыжниками в желтых пятнах света под раскачиваемыми ветром фонарями, была безлюдной, и безлюдность – он не мог избавиться от этого ощущения – была какой-то затаившейся. Те, кого не было сейчас на обмытых дождем тротуарах, не просто отдыхали в своих домах – они прятались, ждали и прислушивались.

– Кто там? – спросил за дверью настороженный женский голос.

Пико еще раз оглянулся – на улице не было никого – и приблизил лицо к дверной решетке.

– Прошу прощения, сеньора, мне нужен доктор Ларральде, – сказал он внятно, стараясь не повышать голоса. – По очень важному делу…

– Моего сына еще нет, – помедлив, отозвалась женщина из-за двери. – А кто его спрашивает?

– Ретондаро, – сказал он еще тише, снова оглядываясь. – Пико Ретондаро, к вашим услугам, сеньора. Мы с Хилем друзья. Когда он может вернуться? Мне совершенно необходимо…

Дверь отворилась, и женский голос из темноты пригласил его войти. Потом дверь захлопнулась за его спиной.

– Сейчас включу свет, – сказала сеньора Ларральде, продолжая возиться с запорами. – Я до сих пор не могу опомниться… Какой день, сеньор Ретондаро, какой день! Все эти бедные люди, которые ничего не ожидали, а были, говорят, и с детьми…

Щелкнул выключатель. Пико увидел себя в обществе пожилой женщины с испуганным выражением лица.

– Очень рад, сеньора. – Он поклонился. – Как поживаете?

– Проходите, сеньор. – Донья Мария открыла дверь в гостиную. – Я дам вам кофе, вы совсем промокли. Сын должен вот-вот вернуться. С этими событиями – вы сами понимаете – воображаю, что делается там, в госпитале! Иисус-Мария, какой ужасный день…

Донья Мария повторила приглашение сесть и чувствовать себя как дома и вышла. Пико, держа руки в карманах плаща, обвел взглядом маленькую, старомодно обставленную гостиную. Семейные фотографии, маленькая статуэтка Луханской мадонны, какие-то сувениры из ракушек. Большая цифра 16 на отрывном календаре. Он шагнул к календарю, сорвал листок и долго смотрел на него, словно пытаясь разобрать иероглифы. 1955, 16 июня, четверг. День поминовения святого Иоанна-Франциска Р. Что означает это «Р.»? Римлянин? Был разве такой святой – Иоанн-Франциск Римлянин? Возможно, был. Возможно, не был. Какое это теперь имеет значение?

Он сложил листок пополам, потом вчетверо и зачем-то спрятал его во внутренний карман. Какой адский холод в этой комнате, здесь, очевидно, никогда не топят. Черт, он весь промок. Сколько прошло часов? Сейчас уже полночь, а началось это около полудня…

Точнее – около полудня началось в городе. Для них все это началось еще сутки назад. На рассвете они – штурмовая группа, обозначенная в диспозиции под кодовым именем «Хота», – уже шестой час томились в прокуренных комнатах чьей-то пустой квартиры в Палермо, ожидая условного сигнала по телефону. Задача, стоявшая перед ними, заключалась – если вспомнить слово в слово текст диспозиции – в «содействии захвату казарм Первого моторизованного полка Мальдонадо». Кто, собственно, должен был захватывать Мальдонадо, кому они должны были в этом содействовать – они не знали. По крайней мере, лично он не знал. Плохо представлял он и то, каким образом тридцать человек с пятью «томпсонами» могли содействовать захвату одной из самых крупных казарм столицы. Пистолеты-то у них были, еще бы. У кого из студентов в наши дни нет пистолета! Но автоматов было всего пять. Конечно, может быть, те, кому они собирались содействовать, были вооружены лучше…

– Чашечку кофе, молодой человек? – Донья Мария поставила на стол сахарницу и кофейник. – Что же вы не садитесь? И плащ лучше сняли бы, – он у вас весь мокрый… Впрочем, здесь холодно…

Она говорила что-то еще, Пико ее не слышал. Присев к столу, он выпил кофе почти залпом, не размешав сахар; хозяйка немедленно налила ему еще.

– Вы бесконечно любезны, сеньора, – пробормотал он сквозь сжатые зубы, чувствуя, что его начинает колотить озноб. – Но вы должны знать, что я замешан в сегодняшних событиях. Может быть, мне лучше выйти и подождать Хиля на углу квартала…

– Еще чего, в такую погоду! – возразила донья Мария. – Вы думаете, мой сын никогда не был замешан в событиях? Извините, я вас оставлю, – ужин еще не готов…

Донья Мария вышла. Пико сидел, нахохлившись в своем мокром плаще, и грел руки о кофейник. Потом он налил себе еще чашку и выпил так же, залпом. Напоминание об ужине вызвало у него голодную спазму в желудке. Впрочем, он где-то что-то съел. Несколько часов назад. Прежде всего нужно восстановить в памяти – как, в какой последовательности все это случилось.

Утром они были там, в Палермо, – вся «группа Хота». Сидели и ждали сигнала, чтобы идти брать это проклятое Мальдонадо. Но сигнал так и не был получен, вместо этого около одиннадцати им позвонили и сказали, что весь список «Хоты» попал в руки полиции, что план меняется соответственно этому и все тридцать человек должны немедленно исчезнуть. Не только из района Палермо, не только из Буэнос-Айреса – предпочтительно вообще из Аргентины. На хорошем кастильском языке это означало: «Спасайся кто может».

Они вышли втроем – он, Эрнандо и маленький Кёрман с инженерного факультета. Разобранный автомат Эрнандо рассовал по специально приспособленным для этого карманам под плащом, а магазины отдал им. Два унес Керман, а два остались у него. Он хорошо понимал, что если его арестуют сейчас, пока у него еще нет фальшивого удостоверения личности, то судьбу его решат не эти два магазина, а имя и фамилия, фигурирующие в захваченном полицией списке штурмовой группы. К тому же, кроме магазинов в кармане лежал пистолет. Подумаешь, одной уликой больше или меньше!

Он добрел пешком до Пласа Италиа. На улицах было спокойно, жизнь шла своим обычным чередом. Только в баре, зайдя выпить кофе, он вдруг сообразил, что произошло что-то очень важное с самим планом восстания и дело вовсе не в захваченном списке. Его привыкший к логике ум юриста не мог согласиться с тем, что атака на Мальдонадо отменена только потому, что полиции стали известны фамилии некоторых из тех, кто должен был в этой атаке участвовать. А распоряжение «исчезнуть из Буэнос-Айреса и предпочтительно из Аргентины» – к чему оно? Значит ли это, что руководство восстанием уже заранее, еще ничего не начав, предвидит провал? Или восстание вообще отменено? Но ведь им же сказали, что речь идет лишь о частичном изменении плана. Если заговорщикам все же предстоит действовать, то в силу какой логики они перед этим распыляют свои силы и лишаются определенной их части?