Ди Темида - Excommunicado

Память, вся в пробоинах от пережитого стресса, лихорадочно пытается понять, кто же он и где я его уже встречала. И пока раздумываю над этим и иду к массивной двери, расстояние между нами неумолимо сокращается.

Судья – Коллинз, кажется, – приветствует меня вежливым кивком головы и буднично произносит:

– Миссис Ричардс.

Я планирую ответить тем же, не сбавляя шага, но у самого входа, где по ногам, обтянутым тонкими колготками, ударяет сквозняк, его собеседник обращает на меня внимание.

Мы сталкиваемся взглядами на несколько секунд – его, хоть и тяжёлый, не выражает ничего, кроме проникающего в кости холода; мой же наверняка передает усталость и отрешённость – и я продолжаю идти, удостаивая и его, и Коллинза ответным молчаливым кивком.

И лишь выйдя за дверь, меня осеняет.

Этот темноволосый мужчина – владелец крупного консалтингового агентства «Эрерра Лимитед». Впрочем, это легенда для наивного большинства, полагающая, что аудит и консалтинг – единственная его сфера деятельности. В теневой же реальности он имеет несколько незаконных казино, подпольные клубы и явно прослеживающуюся, но пока никем не доказанную связь с мафией. Если, конечно, не является ею сам… Я вспомнила, что видела лицо незнакомца в СМИ когда-то – тогда «Эрерра» была замешана в громком деле с оффшорными счетами, но успешно восстановила свою репутацию, выиграв его.

Пока иду к припаркованной машине, проклинаю себя за то, что опрометчиво оставила в ней пальто, обманувшись солнечной погодой, и попутно перебираю в датах, именах и людях адвоката, представлявшего тогда «Эрерру». Пусто, не могу вспомнить. Как и не могу вспомнить имя владельца, встретившегося мне минуту назад.

Но когда завожу двигатель, бросив портфель на заднее сиденье, откидываю эти мысли, посчитав их ненужными.

Повышенный интерес к таким людям ни к чему хорошему не приводит, а любопытство, хоть и не порок, может выйти боком – это я знаю не понаслышке, поэтому, включив погромче радио, устремляюсь в плотный поток на Сентер-стрит, позволив себе напоследок подумать, что в отличие от Майерса, владелец «Эрерры Лимитед», если ему перейти дорогу, может по-настоящему стать очень серьёзным врагом.

***

Мой персональный ад начинается ровно тогда, когда дверь квартиры медленно закрывается и щелкает замок.

Проходя по небольшому коридору и сбрасывая обувь вместе с пальто, я каждый чёртов раз словно сдираю с себя мнимый панцирь нормальности, который надеваю перед тем, как выйти к людям.

Срывая с себя костюмы и дорогие рубашки, я срываю себя ненастоящую. Стирая макияж, стираю налет адекватности. И остаюсь всё той же, какой была и год назад – растерзанной и ненавидящей себя.

Это среди коллег, знакомых и в кишащем людьми мегаполисе удобно лгать себе, что терапия помогла и помогает, удобно делать вид, что ты в порядке; на деле же – стоит вернуться в новую квартиру, которую и домом-то не назовешь, как все страхи и кошмары восстают из пепла.

Не включая основной свет, прохожу в полумрак столовой, соединённой с кухней. Торшер в углу и подсветка гарнитура – единственные источники, не считая проникающих сквозь неплотно задернутые шторы бликов огней ночного города. Мне нравится эта сизая темнота, в которой видны лишь очертания предметов в комнате: она обволакивает меня, движущуюся тенью, в убаюкивающий кокон.

Сегодняшний вечер будет несколько отличаться от привычных: вместо очередного сеанса самоистязания, тихих удушающих всхлипов, желания лечь и не проснуться, сначала я всё-таки собираюсь насладиться послевкусием заслуженной победы в деле «Юджин Интертеймент».

Сбросив пиджак на белое кожаное кресло, я расстёгиваю одной ладонью пуговицы на шелковой блузке, а другой, держа выуженную из запасов бутылку, медленно наливаю в единственный имеющийся бокал вино.

В том, старом доме, всё было иначе – разные наборы посуды, уютные безделушки, ажурно-тематические салфетки под стать Дню Благодарения или Рождеству… Всё было по-домашнему. По-семейному.

Здесь же – холодный аскетизм. Необходимый минимум для одного жильца, который чувствует себя живым, лишь когда бежит прочь от порога этой квартиры.

И никаких больших зеркал. В отражение я теперь смотрюсь только в зеркальце пудры, машине и в общественных местах.

Курс «Селексы» закончился неделю назад, так что алкоголь медленно, но верно теперь занимает её место. Хоть и убеждаю себя в том, что от одного-двух бокалов не скачусь в постоянное пьянство, всё же бутылку за прошедшие дни я откупоривала чаще, чем следовало бы.

Пройдя к дивану, неторопливо опускаюсь на обивку, невидящим взглядом всматриваясь в прорезь между штор. Дотянувшись, я отдергиваю ткань и наблюдаю за лениво ползающими по дороге машинами, бредущими людьми и мерцающими вывесками, периодически касаясь губами терпкого вина.

Так мне кажется, что я там, снаружи, со всеми, растворенная в городе и не имеющая никаких проблем и душевных кровоточащих надрезов. Которые будто засыпаны солью и никогда не заживут.

Время всё так же неумолимо течет, забирая каждый день из моей жизни, отодвигая назад в прошлое то, что неподъемным грузом давит на плечи, а я всё пытаюсь понять, как быть дальше.

Смогу ли я простить себя? Забыть то, что уже не обратить вспять? Жить по-настоящему снова?

Нутро сжимается от дурного предчувствия каждый раз, когда я думаю об этом, и мне не всегда хватает силы воли остановить эту сумасшедшую карусель мыслей. В такие моменты я кричу, уткнувшись в подушку, почти не сплю всю ночь и под утро даю себе ментальных оплеух, потому что столько ресурса, денег и сил вложено в чёртову терапию, что поистине грех так обходиться с собственной психикой.

Когда же получается действительно не думать , то я пытаюсь сразу же уснуть, чтобы хоть немного выспаться и побыть в ином мире чуть дольше, лишь бы не возвращаться в отторгающий этот.

Прислушивавшись к себе, понимаю, что сегодня, кажется, второй вариант. Карусель не раскручивается. Раздирать свою душу в мясо и клочья когтями вины не придётся. Внутри – оглушительная пустота, и я даже позволяю себе несмелую короткую улыбку, когда отпиваю багрового оттенка алкоголь.

Выпрямляю ноги на диване и откидываю голову, прикрыв глаза. Позволяю в кои-то веки телу расслабиться, раз мысли сегодня не перешли в наступление.

Минуты застывают, и весь мир будто встаёт на паузу…

И в тот момент, когда я уже чувствую подступающую дрёму, слух пронзает противный звук мобильного.

Тут же распахнув веки, я сначала недоуменно смотрю в стену напротив. Трель повторяется, и я неохотно ставлю бокал на журнальный столик. Тянусь к пиджаку на кресле и не с первого раза нащупываю смартфон, всё так же продолжающий трезвонить.