Ирина Лемешева - Точка пересечения

В середине октября позвонила Лола и, часто дыша, сообщила, что Рашидик не поладил с Людмилой, и она, Жанна, должна срочно позвонить, как бы между прочим, поинтересоваться. Жанна позвонила, поинтересовалась, и через неделю уже вышла на работу.

Она опять была на своем месте, опять выслушивала комплименты и принимала конфеты и цветы. С новой аппаратурой освоилась быстро, а с Лолой у них сложились очень близкие отношения. Каждое утро начиналось с ее вопроса:

– Ну, что, звонил?

Анатолий звонил нечасто. Она не обижалась, знала, что ехать на Главпочтамт и выстоять там очередь – это та ещё история. И когда? Работает человек. Да и разговоры были такие… ни о чем. Как дела, да что слышно? Как Дима? Как погода? После таких звонков у нее оставалось неприятное послевкусие. Да, наверное, она ждала каких-то других вопросов и других слов. Лола, вытягивая из нее подробности об этих беседах, поджимала губы и качала головой, а как-то несмело спросила:

– Слушай, Жанна, а ты его любишь?

И она оторопела от этого простого вопроса, не желая признаться даже себе, что не может ответить прямо, не задумываясь. За последний год они виделись урывками – она с сыном во Фрязино, он – в Москве. Может, ей не надо было оставаться сейчас? И что – опять засесть во Фрязино? Здесь – ее город, её семья, её работа. Здесь она ощущала поддержку – ежечасно, ежеминутно, а там, у свекрови – одиночество. А Анатолий…

Внезапно, как в детстве, загорелись уши. 20-го октября было три года со дня их свадьбы. Ни мама, ни папа не обмолвились об этом. Забыли? Папа на работе с головой утонул, приходит поздно. Мама – с Димочкой много возится, готовит. Да и при чем здесь они? Это их свадьба с Анатолием, это он должен был помнить, позвонить, поздравить. Не позвонил. Не поздравил.

Она с трудом доработала день, дежурно улыбаясь пациентам и ловя на себе встревоженный взгляд Лолы. Обычно они шли вместе с работы до троллейбусной остановки, дожидались Лолиного троллейбуса, а потом она шла домой пешком. Сегодня сославшись на головную боль, ушла чуть раньше. Ей не хотелось отвечать на вопросы подруги, видеть ее участливый и все понимающий взгляд. Она шла, вдыхая любимый запах осенних костров, провожая глазами тонкий дымок, причудливой спиралью тянущийся к небесам, и чувствуя внутри какую-то непонятную пустоту.

Вспомнила, как почти месяц назад на день рождения получила от мужа поздравительную телеграмму. Вот ведь, не забыл! А она? Тоже хороша! Не поздравила Лану. Димочка тогда приболел, они даже не справляли. И Лана тоже не позвонила. И вообще, не пришла ни разу, даже Диму не видела. Странно. Надо позвонить тете Лиде, узнать, все ли в порядке.

Она шла по тихой, почти всегда пустой улочке, как в детстве, загребая сухую листву носками модных сапожек. Ещё совсем немного – и похолодает, начнутся дожди, а пока можно наслаждаться этими последними тёплыми деньками, высоким синим небом с плывущими куда-то облаками, притворяющимися скакунами, замками и рыбами. А потом – зима, Новый год, вернётся Анатолий, они переедут, и все встанет на свои места. Или не встанет. А пока, пока она наберет желудей и каштанов, и они вместе с сыном будут делать человечков с ручками и ножками из спичек.

К Новому году купили ёлку из пластика – они только входили в моду. Поставили на стул, обмотав его белой простыней. Нарядили – у Жанны была двухэтажная коробка – немецкие игрушки ее детства. Баба с дедом дарили. И гирлянды – разноцветные фигурки: мишки, машинки, клубнички.

Димочка ходил вокруг и удивлялся, но не трогал – смышлёный малыш. Жанна из плотного белого ватмана навырезала снежинок и расклеила по окнам.

Встретили весело, с шампанским, бенгальскими огнями и "Голубым огоньком". И стол был на славу с множеством солений и салатов. А на горячее – баранья нога, нафаршированная толчённым чесноком и истекающая ароматным соком, запах которого наполнил, казалось, всю квартиру.

Рая пришла с коробкой конфет, бутылкой рижского бальзама и с большим коричневым пакетом, который тожественно вручила Диме со словами: это тебе от Деда Мороза. А потом с таинственным лицом сообщила, что в Каунасе у нее появился человек, и что скоро грядут изменения в ее жизни. Посыпались вопросы и поздравления. Наконец-то! Да, детей заводить поздно, но пожить для себя, иметь близкого по духу человека, с которым можно и выйти, и поехать куда-нибудь, да и просто стариться вместе.

Через пару дней приехали Лида-большая с Ланой. Привезли Димочкин свитерок, пакет с подарком от Деда Мороза и две коробки: огромную – с солдатиками и поменьше – трехярусную, с цветными карандашами фабрики со смешным названием – фабрика имени Сакко и Ванцетти. И снова было ощущение необыкновенного тепла и близости, чувство, что виделись только вчера и не расставались. Лана играла с малышом, и он на удивление быстро пошел с ней на контакт.

Анатолий приехал через неделю после встречи Нового года. Привез гостинцы от родителей – сушеные грибы, пахнущие лесом – глубоко и резко. Две банки варенья – ежевика и крыжовник. Костюмчик Димочке и красивый платок для Лиды. Для Семена – подарочные нарды, компактные, с затейливым узором на лакированной крышке.

Родители смущённо переглядывались, благодарили. Вот тебе и Анатолий, вот тебе и чужой! Когда зашли в свою комнату, он неловко преподнес ей маленькую коробочку – кулончик с фианитом – резной, ажурный – то ли цветок, то ли жар-птица. Серебро с синей эмалью.

– Нравится? – спросил неуверенно.

– Ты что, Анатолий! Ты ещё спрашиваешь! Эмаль! Я обожаю эмаль! – чмокнула и побежала показывать родителям.

А потом справляли Старый Новый год – ещё один повод собраться всем, посидеть, поднять бокалы. Лида-маленькая позвала и Раю, и Лиду с Петром и Ланочкой. Все пришли, и пили, и закусывали, и смеялись, и поднимали тосты – за успешный и здоровый год. Рая вызвала Жанну на кухню:

– Слушай, а что, Анатолий и Лана не знакомы?

– Почему? – удивилась Жанна. – Они и на свадьбе виделись, и Новый год мы как-то вместе встречали. А что?

– Да, нет, ничего, – протянула Рая. – Показалось.

Анатолий вышел на работу. Приходил молчаливый, озабоченный. Жанна ни о чем не спрашивала, ждала. А вопрос крутился на языке: что с квартирой? Когда переезд? Они с мамой даже были на мебельной базе с записочкой от Семена, присмотрели красивый гарнитур – стеночка с зеркальной витриной, с сейфом и выдвижным баром. А ещё журнальный столик и набор мягкой мебели – диван и два кресла с абстрактным рисунком – разбегающиеся коричневые линии на горчичном фоне. И ещё останется место для ее пианино – в правом углу. Ну, а остальное – мелочи: люстры, занавески.

Но Анатолий молчал. Как-то в воскресенье за обедом Семён спросил: