Морвейн Ветер - Не верь, не бойся, не проси. Книга 3

– С Но-вым го-дом!

Яна закрыла глаза и запрокинула голову назад, касаясь затылком каменной стены.

– С Но-вым го-дом!

Поднесла к губам сигарету, щёлкнула зажигалкой и, затянувшись глубоко-глубоко, так что полоска пепла стремительно поползла по бумажной трубочке, выпустила в темноту струю серого дыма.

– С Но-вым го-дом!

– Яна, а ты почему не пьёшь?

Яна поёжилась. От звука голоса – такого знакомого и такого далёкого теперь – её пробирал холодок.

– Не хочу, – отрезала она и снова затянулась.

– Ой, да оставь ты её! У неё всё не как у людей!

Лана, новая подружка Яра, была, конечно, права. И в том, что лучше было оставить Яну в покое – лучше места для себя в эту ночь, наполненную шумом смеющихся голосов, выстрелами шампанского и старыми хитами, орущими с ТВ – лучшего места, чем тёмная ниша за спиной Яра, из которой можно видеть весь зал, но где никто не увидит её, Яна в эту новогоднюю ночь представить не могла.

Она не смогла бы провести её дома наедине с собой перед экраном, осознавая каждой клеточкой тела собственное одиночество.

Не могла она находиться и за столом, смотреть на улыбающиеся лица людей, которые появились ниоткуда, но так стремительно оказались Яру близки. Директора его ТЭО-прома, какие-то девочки в обтягивающих блузках, с накрашенными губами, похожими на кровавые проломы в пустоту… И Лана. Рядом с Яром, всего в паре сантиметров от него.

До Ланы были Валерия, Изабелла и Линда.

Яна высчитала, что средний срок жизни новой бабочки составляет месяц, если эта бабочка залетает к Яру в постель. Срок Ланы по её же подсчётам подходил к концу, и тем не менее Лана была права.

Была права Лана и в том, что у Яны всё было не как у всех… Казалось, бы, она вышла сухой из воды. Избавилась от сексуальных притязаний мужчины грубого и деспотичного, к тому же осталась живой и при деньгах. Её ночные обязанности сводились к вполне приемлемому сопровождению в качестве одного из трёх телохранителей и юридическим услугам на сделках, что оставляло ей достаточно времени и на себя, и на клуб.

Но Яна облегчения не ощущала.

Она смотрела на Яра постоянно.

Даже если того не было рядом, Яна смотрела на него – на фотографиях, которых в новостях было больше, чем на бумаге у него в ящике стола, на видеозаписях, которые по долгу службы должна была отслеживать раз в несколько дней. На него и на Лану – черноволосую, высокую и по-своему красивую – если ты любишь диких необъезженных кобыл.

Лана носила высокий хвост из длинных чёрных волос и любила сочетать звериные принты с глубоким декольте. У неё были загорелые ноги, которые она еженедельно поддерживала в солярии, и острые ноготки, цвет которых менялся каждый день.

Яна Лану не понимала. Не понимала её сексуальности – слишком грубой и откровенной, не понимала её пристрастия к дорогим машинам и дешевой музыке, не понимала, почему её любит Яр.

– Долго ещё будет играть эта дребедень? – поинтересовалась Лана, обращаясь то ли к Яру, то ли к ней самой.

Новый год Толкунов пожелал отмечать в клубе у своей бывшей подружки, сорвав тем самым Яне немалое новогоднее парти. Менять диджеев было уже поздно, так что звук был рассчитан на молодёжь, а Лана предпочитала Сюткина и Меладзе.

Яна скосила глаза, предоставляя Яру самому дать ответ, но тот молчал, то ли ожидая реакции от него, то ли не желая ввязываться в конфликт.

– Играет то, что заказал господин Толкунов, – сказала Яна и снова затянулась. Говорить что-либо ещё она не хотела – в конце концов удовлетворение капризов крашеных сучек Яра не входило в её обязанности.

– Ты ещё поговори, – фыркнула Лана и, откинувшись на спинку диванчика, перекинула одну ногу через колено другой, явно демонстрируя Яру поджарое бедро. – Господин Толкунов тебе честь оказал тем, что мы сюда пришли.

Яна затянулась и промолчала. За столом, кажется, тоже всё смолкло – перечить, а тем более хамить подружкам босса было не принято, а Яна явно приблизилась опасно близко к черте.

Как назло стихла и музыка, и несколько секунд царила полная тишина, в которой Яна могла слышать собственное дыхание, но она продолжала упрямо молчать, предчувствуя, что если скажет что-нибудь ещё, то и без того раскалившаяся атмосфера попросту взорвётся.

– Лана, пошли в комнаты? – раздался наконец мягкий баритон Яра.

Тишина вмиг стала ещё более неловкой, но теперь уже потому, что никому не хотелось быть уличённым в подслушивании личного разговора шефа – и через секунду сидящие за столом загомонили с новой силой, каждый о своём.

Лана поколебалась пару секунд между желанием возразить и осознанием того, что за пререкания её могут и вышвырнуть совсем, а потом просто встала и, вильнув округлым бедром, двинулась прочь.

Яр тоже встал. Прежде чем последовать за ней, он остановился около Яны и, достав пачку сигарет, спросил:

– Не будет прикурить?

Яна молча щёлкнула зажигалкой у его лица.

Яр поймал её руку, и Яну будто током пробило от прикосновения кожи к коже. Пальцы у Яра были шершавыми, и почти против воли Яна вспомнила, как когда-то они ласкали её во всех возможных местах. Подняла глаза от зажигалки и встретилась взглядом со взглядом Яра, в котором намешано было больше, чем в бочке с порохом – и сожаление, и вина, и злость – чёрт его знает на кого из двух поцапавшихся между собой.

– У двери постоишь, – сказал он, выдыхая в воздух серый дым.

Яна кивнула. Её ещё шатало немного от ощущения прикоснувшейся к телу руки, но она уже начинала потихоньку осознавать, что ей предстоит.

«Комнаты» придумала Яна. Некоторые из них предоставлялись избранным клиентам, другие можно было купить за деньги. Но все они располагались на втором этаже и включали в стоимость бар с дорогим алкоголем, стереосистему, постамент для возможного выступления – кто-то приходил со своими девушками, а кто-то заказывал на месте «стриптиз».

В одной из таких комнат Яр познакомился со своей первой девочкой – Линдой.

Линда была той ещё потаскушкой – Яна знала об этом с самого начала, но предупредила лишь раз, потому что тогда ещё рана, нанесённая Яром, была слишком свежа, чтобы она могла переживать за него всерьёз.

Она переметнулась к итальянцу, с которым Яр вёл дела – переметнулась прямо на сделке, приехав с одним, а уехав с другим.

Яр тогда орал страшно. Самолюбие его было уязвлено. А Яна лишь стояла в отдалении, наблюдая за его бешенством, и улыбалась исподтишка.

– Ну, скажи это! – выдохнул Яр, вплотную приблизившись к ней тогда.

Яна широко улыбнулась.

– Я тебя предупреждала.

Яр молчал. Только вращал бешено глазами.