Алиса Перова - Танцующая в неволе

– Ой, Диана, какая это прелесть, а ткань какая, – девушка с восторгом ощупывала на себе короткий шёлковый халатик. – Я бы сейчас сходила к соседям за солью. Интересно, у вас тут есть молодые неженатые соседи аполлоновской наружности? Жаль, что на мне этот дурацкий костыль, – Римма с досадой покачала загипсованной ногой.

– Пока не советую его снимать, потому что к нам грозился наведаться Карабас, – предостерегла я размечтавшуюся девушку.

– Карабас? – нахмурилась Римма.

– Твой босс Соколов, – пояснила я.

– Карабас?! – расхохоталась Риммочка. – Диана, это прямо в точку. – И вдруг спохватилась: – В гости? Вот же гадство, он меня убьёт.

– Почему это? Или в вашем беспредельном контракте имеется ещё какой-то дикий пункт, типа, сломал одну ногу – получи в подарок сотрясение мозга?

– Кажется, нет, – Римма нервно хохотнула.

Кажется ей! Нет, ну надо же мне было связаться с такой идиоткой, которая даже не помнит, что подписывала!

Но теперь-то что, назвалась клизмой – добро пожаловать в…

«Мне скоро понадобится секретарь» – подумала я, взирая на входящий вызов от Ланевского, но, возможно, у него есть новости, ведь Артурчик так со мной и не связался.

– Слушаю вас, Александр Андреевич.

– Это Евгений Александрович, – раздался в динамике грубый ответ.

Какого чёрта? Пару секунд на осмысление, и я снова готова к диалогу.

– М-м-м, добрый день, юноша, – промурлыкала я таким голосом, от которого даже по каменным стенам пробегают мурашки, – неужели у Вас ко мне какое-то дело?

Я перешла в спальню и прикрыла за собой дверь, избегая Риммочкиных чутких ушей.

– Почему ты сбежала? – Мой собеседник, вероятно, устойчивее каменных стен. Подобным тоном выносят приговор, и стены от него покрываются инеем. – Ты просто меня использовала?

Похоже на бред влюблённого подростка после первого быстрого секса, только голос не увязывается с содержанием.

– О чём ты, малыш? Разве не этого ты хотел, когда ввалился в женский туалет? – Я легла на кровать и добавила в голос мурлыкающие нотки: – Я была слегка на взводе, а ты принёс успокоительную пилюлю. Кажется, мне тогда помогло.

– Кажется? – вот теперь я слышу эмоции – это обида и негодование. – Тебе ведь хорошо было, Диана!

– А я и не жалуюсь, – не стала отрицать.

– И почему же ты тогда сбежала?

– Женечка, я опаздывала на самолёт, просто рабочий момент и ничего личного. Извини, что не попрощалась.

– Значит, у нас был случайный перепих? И ничего личного? – Сейчас в его тоне почти угроза.

– Послушай, малыш, я предполагала, что каждый из нас получил своё и остался доволен. Честно говоря, я не ожидала претензий, – прислушалась к неровному дыханию в трубке. – Но впредь буду с тобой осторожнее.

Кажется, я слышу скрип зубов или это помехи на линии?

– Скажи, Диана, что сделал Соболев Артур? – вопрос заставил меня напрячься. Почему я от него слышу это имя?

– Артур Соболев? – я заставила себя произнести ненавистное имя ровным тоном. – Напомни, кто это?

– Твой брат, вероятно, – последовал незамедлительный ответ.

Ах вот даже как – мальчик собрал информацию. Ну что ж, ожидаемо. Надо бы ему возглавить службу безопасности в своей компании.

– Здесь у меня нет родственников, – жёстко ответила я.

– Ладно, я говорю про того урода, которому ты в ресторане пыталась ампутировать яйца.

– Иногда, Женечка, увлекаясь танцем, я бываю такой неловкой.

– Не надо играть со мной, детка, танцуешь ты очень даже ловко. И ты прекрасно понимаешь, о чём я спрашиваю. Что он сделал? – вопрос прозвучал настойчиво и так, будто он точно знал ответ. Но он не мог этого знать, никто не мог, ведь сам Артурчик о таком не расскажет.

– Этот Артур был плохим мальчиком, – выдала я капризным тоном оптимальный ответ.

– И что он сделал?

Заело его, что ли, на этом вопросе?

– Он просто не нравился мне. И ты, малыш, сейчас тоже рискуешь перестать мне нравиться. А ведь ты помнишь, какой я бываю неловкой?

– Но ты ведь хотела меня, Диана, – прозвучало уже менее уверенно.

– Именно, хотела. И тогда же получила.

Для меня разговор перестал быть интересным. Я поднялась с кровати, полная решимости свернуть этот бесперспективный диалог.

– Я хочу тебя видеть, Диана.

– Советую тебе забыть мой номер. Ты же не хочешь, чтобы номер твоего отца попал в чёрный список?

– Сука!

– И горжусь этим, малыш.

Я сбросила вызов. Не скажу, что звонок поверг меня в смятение, но радости точно не добавил. Не думаю, что мальчишка звонил с разрешения отца, скорее всего, воспользовался мобильником родителя втихую. Тогда и не следует пока волновать Ланевского-старшего.

Обед Риммочке удался на славу, и моё раздражение улетучилось. Насытившись, я подумала о Владе – голодный, наверное. При воспоминании о нём на душе потеплело, и я осознала, что хочу его видеть. Непривычные ощущения, однако.

После обеда Римма устроила мне экскурсию по моей жилплощади, показывая, куда разложила покупки, и постоянно извиняясь за инициативу. Я лишь отмахивалась на её раскаяния и удовлетворённо кивала, осматривая свою сияющую чистотой квартиру. Молодец девчонка – шустрая, деятельная, не капризная и не занудная. Я вдруг подумала, что она была совсем юной, почти ребёнком, когда попала в кабалу к своему шефу, а обстоятельства, которые вынудили её влететь в эту клетку, были таковыми, что обвинять девчонку в глупости было жестоко с моей стороны. Не то чтобы мне стало стыдно, но мои умозаключения вытеснили все негативные эмоции по отношению к Римме, пожалуй, кроме привычной осторожности. Общение с ней было приятным, что тоже непривычно.

Я давно оградила себя от дружеских коммуникаций с представительницами общества гремучих змей, к коим я убеждённо отношу всех женщин от четырнадцати до семидесяти лет. Исключением была лишь моя Дашка, к слову, та ещё змея, но родная и любимая. Не сказать, чтобы я избегала женского общества. Напротив, по роду своей деятельности я контактировала с ними довольно часто с видимой непринуждённостью, но всегда дистанцируясь эмоционально. Это и было действенным противоядием на протяжении многих лет.

С мужчинами иметь дело всегда было проще, они были понятны и предсказуемы. Иными словами, я давно научилась их готовить, а они в подавляющем большинстве были для меня легкодоступными и удобоваримыми. Женщины же вызывали у меня сильную изжогу. Риммочку я подпустила чуть ближе и оставила для неё небольшую лазейку в моём эмоциональном щите. Вероятно, пожалею об этом, но решение я уже приняла и не в моих правилах его менять.

Звонок домофона заставил меня удивлённо вскинуть брови, а Римму вздрогнуть от неожиданности и страха.