Нора Робертс - Адвокат мог не знать

Мисс Биддл вернулась.

— Мистер Карлайл может уделить вам десять минут. Поднимитесь по лестнице на второй этаж. Его ассистентка вас проводит.

— Спасибо! — Поднимаясь по лестнице, Джейк взял Колли под руку. — Видела? Не следует недооценивать силу уклончивого ответа.

Второй этаж оказался не менее импозантным, чем первый. Как и сам Ричард Карлайл. Высокий, хорошо сложенный, он встал из-за стола им навстречу. Его подернутые сединой волосы были великолепно подстрижены и зачесаны назад над высоким лбом. Нос и губы были тонковаты. Когда он протянул руку для пожатия, Колли заметила запонки с монограммой. Часы «Ролекс». Усеянное бриллиантами обручальное кольцо.

Ей вспомнилось, как Генри Симпсон описывал Маркуса Карлайла: красивый мужчина, динамичный, с изысканным вкусом. «Яблочко от яблони…» — подумала она.

— Мисс Данбрук, мистер Грейстоун. Боюсь, что у вас передо мной неоправданное преимущество. Мне неизвестно о каких-либо родственных связях между нами.

— Речь идет о связи с вашим отцом, — сказала Колли. — О его связи с моей семьей. Мне необходимо его найти.

— Вот как. — Выражение вежливого интереса исчезло с его лица. — Поскольку это уже второй запрос по поводу моего отца за последние несколько дней, смею предположить, что они взаимосвязаны. Я ничем не могу вам помочь, мисс Данбрук. И я крайне ограничен во времени, поэтому…

— И вы не хотите знать, в чем дело?

Ричард Карлайл вздохнул.

— По правде говоря, мисс Данбрук, вряд ли вы можете меня удивить какими-то новостями о моем отце. А теперь прошу меня извинить…

— Он организовывал похищение, транспортировку и продажу грудных детей бездетным парам, которые платили ему большие гонорары, не подозревая, что дети были похищены. Он составлял для них фальшивые бумаги об усыновлении, не зарегистрированные ни в одном суде.

Ричард уставился на нее, не мигая.

— Это нелепо! И я вас предупреждаю: подобные утверждения в суде квалифицируются как клевета.

— Только не в том случае, когда они основаны на реальных фактах. Когда есть доказательства.

Он продолжал следить за ней бесстрастным взглядом голубых глаз. Колли подумала, что в суде он, вероятно, считается грозой присяжных.

— Какие у вас могут быть доказательства?

— Ну, для начала, я сама. Я была украдена в младенческом возрасте и продана супружеской паре, клиентам вашего отца. Передача произошла в его бостонской конторе в декабре 1974 года.

— Вас дезинформировали, — уверенно возразил Карлайл.

— Ничего подобного. У меня накопилось много вопросов к вашему отцу. Где он?

Ричард долго молчал. В комнате стало так тихо, что Колли было слышно, как он дышит.

— Вы же не думаете, что я поверю вам на слово.

Колли достала бумаги из портфеля.

— Копии документов об удочерении. Можете проверить. Они так и не были зарегистрированы в суде. Копии счетов, выставленных вашим отцом за мое удочерение. Копии результатов анализов, подтверждающих, что я биологическая дочь Джея и Сюзанны Каллен, чья грудная дочь была похищена в декабре 1974 года. Копии полицейских отчетов. — Она свалила всю груду бумаг на его стол.

— Советую прочесть, — добавил Джейк, усаживаясь в кресло. — Можете не спешить.

Пальцы Ричарда слегка дрожали, когда он извлек из нагрудного кармана очки в золотой оправе. Не сказав ни слова, он начал читать бумаги.

— Это вряд ли можно назвать доказательством, — проговорил он наконец. — Вы обвиняете человека в похищении, в торговле детьми, в подлоге. — Сняв очки, он отложил их в сторону. — Каковы бы ни были мои личные разногласия с отцом, в подобные обвинения я не верю. Если вы будете на них настаивать, мне придется подать на вас в суд.

— Подавайте, — согласилась Колли. — Я не остановлюсь, пока не получу ответы на свои вопросы. Я не остановлюсь, пока люди, ответственные за то, что случилось с Калленами и с другими семьями, не понесут наказание. Где ваш отец?

— Я не видел своего отца более пятнадцати лет, — раздраженно бросил в ответ Карлайл. — А если бы я и знал, где он, вам все равно не сказал бы. Я намерен лично заняться этим делом, можете не сомневаться. Я не верю, что ваши утверждения имеют под собой какую-то почву. Но если я обнаружу нечто противоположное, я сделаю все, чтобы разыскать моего отца и… я сделаю все возможное.

— Было предпринято уже несколько попыток помешать нам найти его, а вместе с ним и ответы на наши вопросы, — вставил Джейк. — Нападение с применением насилия, поджог.

— Ради всего святого! Ему девяносто лет. — Самообладание изменило Ричарду, он нервно провел рукой по волосам. — Когда я видел его в последний раз, он поправлялся после инфаркта. У него слабое здоровье. Он просто физически не в состоянии напасть на кого-то или поджечь дом.

— Человек, способный организовать черный рынок по торговле детьми, мог запросто нанять кого-то для грязной работы.

— Я не говорил, что мой отец имеет отношение к торговле детьми! Все, что я здесь вижу, это либо предположения, либо случайные совпадения. Человек, которого я знал, был никудышным мужем и отцом, но он был хорошим адвокатом. Он уважал закон и был всей душой предан идее усыновления. Он помогал создавать семьи. Он гордился этим.

— Так гордился, что разрушал одни семьи, чтобы создавать другие? Так гордился, что возомнил себя богом?

— Я сказал, что сам займусь этим делом. Я настаиваю, чтобы вы прекратили ваши попытки опорочить и оклеветать моего отца. Если вы сообщите моей ассистентке номера телефонов, по которым с вами можно связаться, я дам вам знать, как только приду к какому-то решению.

Не успела Колли открыть рот, как Джейк поднялся на ноги.

— Странная это штука, не правда ли, Карлайл, — в один момент лишиться привычного представления о своей семье, о самом себе? — Он подхватил Колли под руку, заставил ее подняться. — Вот именно это с ней и произошло, но она выстояла. А вы могли бы? Посмотрим, хватит ли вам отваги. Как у вас обстоят дела со спинным хребтом? Может, у вас кишка тонка? Расследуйте это дело, принимайте решение, но помните: мы его найдем. Для меня это будет делом жизни. Тот, кто сделал Колли несчастной, не уйдет от ответа, будь я проклят. Это никому с рук не сойдет. — Он крепко сжал ее руку. — Кроме меня. Пошли.

Она ничего ему не сказала, пока они не вышли на улицу.

— Это была впечатляющая заключительная речь, Грейстоун.

— Тебе понравилось?

— Я как-то не думала о том, что я несчастна. Я была взбешена, растеряна, но несчастна? Не знаю…

— Хочешь сказать, что правда о твоем рождении сделала тебя счастливой?

— Нет, но… в конечном счете, это не самое главное.

— Я сделал тебя несчастной. Я много об этом думал за последний год.

— Мы оба сделали друг друга несчастными.